Марина Тимашева: Открывая новое издание Санкт-Петербургского университета, как будто попадаешь в сказку «1001 ночи», где джинн перенёс на Восток то, чему там быть не положено, и не один только дворец, а целый древнегреческий город «с театром, гимнасием, банями и даже фонтаном» (11). Книга Артема Попова называется «Греко-бактрийское царство». Комментирует Илья Смирнов.
Илья Смирнов: Ну, а джинна, Вами упомянутого, звали Александр Филиппович Македонский. С легкой ноги его знаменитой фаланги значительная часть тогдашнего цивилизованного мира открывает для себя эпоху эллинизма. Северо-восточный предел греко-македонских завоеваний – это как раз Бактрия, нынешний Афганистан и юг советской Средней Азии.
Ну, а с чем в последнее время ассоциируется Афганистан? С наркотиками, с издевательством над женщинами, с талибами, которые запретили компьютеры, музыку и электробритвы. Расстреливали из танков статуи в Бамиане.
Между тем, эта несчастная земля знавала иные времена, и в заголовки мировых новостей (распространявшихся тогда со скоростью конного гонца) попадала по другим поводам. Именно в Бактрии Александр нашел себе жену, прекрасную Роксану (41). Именно там, в отдаленной провинции, подвергавшейся постоянной опасности кочевых набегов, стабильность можно было обеспечить только при условии столь же постоянного «притока греческих контингентов» (220). И получилось, я цитирую, «переселение не только крестьян, ремесленников, воинов, торговцев, но и переселение интеллектуальной элиты греческого мира, перенесение существующих форм социальной организации…, привычных форм быта, достижений античной культуры и философии. Далекие восточные города поддерживали сколь возможно тесные связи с метрополией, стремясь сохранить здесь, в глубинах Азии «эллинский образ жизни», то есть полисную форму, … идеологию и этику» (219).
И дальше, как показано в новой книге Артёма Анатольевича Попова, независимость Греко-бактрийского царства выросла из двух сепаратизмов – «эллинского…, столь характерного для этого свободолюбивого народа» и местного, бактрийского, то есть этнически – восточно-иранского (225). На краю Ойкумены появилась в середине 111 века до нашей эры великая держава. Ее называли «страна тысячи городов». Официальным языком был греческий (109). А цари успешно подчиняли соседние провинции: Согдиану, Маргиану, Арахозию – в общем, от моря и до моря, от Аральского до Индийского океана - и даже часть Индии, где потом возникло особое Индо-греческое царство, известное по истории буддизма.
Вот какими причудливыми маршрутами ведет нас автор.
Что здесь интересно: проблема источников. Поскольку вся эта культура была впоследствии радикально стерта и развеяна по ветру разнообразными грабителями, собственной ее литературной традиции не осталось, ученым приходилось восстанавливать историю Бактрии по упоминаниям авторами из других стран, зачастую отдаленных, как Римская империя или Китай. Получается не летопись, а перепутанные обрывки непонятно, про кого. Греческий «Менандр» в Индии стал «Милиндой» (96), а для китайцев Бактрия – вообще «Дася» (92). Соответственно, у историка возникает искушение поиграть с разноязычными источниками в «герменевтику», то есть в пустые слова, и доиграться до того, что вся эта Греция в Афганистане - просто «мираж» (16). Как сейчас модно: нет реальной истории, только «мифы» и «миражи», нет объективных критериев, ни прогресса, ни реакции, за что ни хватишься – ничего нет. Так вот, Греко-бактрийское царство дает нам убедительное свидетельство того, насколько реально и объективно ремесло историка. И что такое прогресс. Из полного забвения появляется греческий город, который Вы упоминали, Ай – Ханум, раскопанный французскими археологами в Северном Афганистане. Кстати, театр тамошний был рассчитан на 6000 мест, и его, по мнению автора, посещали не только выходцы из Греции, но и бактрийцы, которым был «привит вкус к театральным представлениям» (169). Далее. Раскопанный уже советскими археологами на берегу Амударьи в Тахти Сангине (Южный Таджикистан) храм речного бога http://www.tourism.tj/index.php?option=com_content&task=view&id=53&Itemid=
Этот памятник, известный как «храм Окса» – тоже потрясающий сплав культурных традиций.
В том-то и дело, что история – не просто слова в древнем тексте, которые можно по-разному толковать, но и материальные свидетельства, которые служат опорой для точного, объективного понимания прошлого, как оно было.
Объективность автора книги «Греко-бактрийское царство» проявляется и в том, что он не идеализирует греко-македонскую колонизацию, не пытается представить завоевателей бескорыстными просветителями, которые одарили восточных «варваров» плодами западной демократии. Конечно, «эллины-колонисты привнесли много прогрессивного в экономику» (227). Впечатляет опыт культурного синтеза и веротерпимости. Да и на бытовом уровне – приятно же, когда в домах есть «помещения для купания…», состоящие «из раздевальни, комнаты для мытья без ванны, в которой мылись при помощи обливания, и комнаты, в которую ходили с сосудами за горячей или холодной водой. Пол покрывали плитками или мозаикой из гальки, которую старались… украсить декоративным орнаментом» (178). Но, с другой стороны, после того как по Южной Бактрии Александр прошелся, количество городских поселений там уменьшается в полтора раза, и только много позже, в эпоху независимости оно вновь существенно возрастает (154). Под греческим влиянием в Бактрии растет рабовладельческий сектор экономики. Напомним, что это оборотная сторона античной демократии, причем античное рабство - самое жестокое: «раб не считался человеком, а скорее животным» (156). Что касается политического неравенства между эллинами и «ираноязычными», то автор в одном месте даже проводит параллель со Спартой (160). Это, конечно, перебор. И на других страницах рисуется совсем другая картина межэтнических отношений. Но, в общем, приведено довольно информации к размышлению о том, почему греко-бактрийский синтез (не только культурный, но социально-экономический) получился не вполне гармоничным и не очень прочным. Запутавшись в распрях между претендентами на трон, афганская Греция была покорена кочевниками – юэчжами, от которых пошло Кушанское царство, а на его монетах Митра, Шива
и Будда http://buddhist.ru/content/view/1383/58/
соседствуют с Гермесами, Гераклами и прочими пережитками эллинизма http://www.columbia.edu/itc/mealac/pritchett/00routesdata/0100_0199/huvishkacoins/huvishkacoins.html Но это уже другая история.
К нашей конкретной книге, к сожалению, довольно редакторских претензий, как к тексту, который, кажется, опять никто внимательно не перечитывал, так и к иллюстрациям: выразительные цветные реконструкции воинов разных эпох соседствуют с очередными шедеврами нанотехнологии, я имею в виду карты, которые нужно рассматривать в микроскоп (28).
А, в общем, тысячелетний опыт Центральной Азии показывает, насколько относительны наши представления о каких-то странах как о диких, отсталых - или наоборот, передовых, цивилизованных. Вспомните хотя бы, какую жизнь вели предки германских или славянских народов в эпоху, когда тысячи жителей Ай – Ханум собирались в театр на Софокла. Так что, на будущее никому ничего не гарантировано, но никто ни на что и не обречён.