Представители ведущих российских экологических организаций подводят итоги года. Есть серьезные успехи: власти перенесли ряд Олимпийских объектов в Сочи с особо охраняемых природных территорий, закрыли Байкальский целлюлозно-бумажный комбинат. Но возможно начало строительства Эвенкийской ГЭС на Енисее, из-за чего будут затоплены более 1 миллиона гектаров лесов.
Гринпис
В конце 2008 года победу отмечают защитники подмосковной природы: мэр Химок Владимир Стрельченко отменил распоряжение о прокладке автотрассы Москва – Санкт-Петербург через Химкинский лес. К сожалению, наибольший резонанс эта история получила после того, как в Химках жестоко, до полусмерти избили местного журналиста Михаила Бекетова, критикующего этот проект. Михаил Бекетов до сих пор в тяжелом состоянии в больнице. Представители экологического движения считают новость об отмене строительства довольно значительным событием.
Глава российского отделения «Гринпис в России» Иван Блоков говорит:
– Перенос автострады – это очень серьезное решение, которое показывает, что к мнению населения все-таки прислушиваются в тех случаях, когда оно выражено явно. Это важно, потому что за последние 10-15 лет люди потеряли веру в то, что они могут что-либо изменить. Поэтому принятие такого решения – это очень важно. Хотя может быть он не столь критично важен в масштабах всей страны, но очень важен для тех людей, которые проживают в Химках, и люди видят, что они могут что-то изменить, а это очень важно для всей страны. Я надеюсь, что после этого решения в очень многих городах страны аналогичные группы будут так же выступать против природоохранных разрушительных проектов.
– Какие еще наиболее важные экологические события 2008 года вы бы отметили?
– Я бы, наверное, начал с того, что 2008-й год охарактеризовался тем, что природоохранная система в стране стала еще больше разрушаться. Очередная перетряска, которая произошла в природоохранной деятельности, не привела ни к чему хорошему, никаких позитивных изменений не заметно. В то же время совершенно очевидно, что система контроля в области охраны окружающей среды как практически отсутствовала, так и продолжает отсутствовать. Учитывая то, что на всю страну у нас не многим более трех тысяч инспекторов, по сравнению с другими странами это почти ничто. В той же самой Финляндии есть аналогичная функция – там около двух тысяч человек. У нас около 15 тысяч человек, в чьи функции в том числе входит в контроль за лесами, в то время как в 2005 году таких людей было 130 тысяч – это показывает, что у нас природоохранная система действует крайне плохо, если действует вообще. Если говорить о конкретных вещах, которые произошли, пожалуй, в качестве хорошей вещи я могу привести решение об изменении законодательства о госэкспертизе, о том, что госэкспертизу вернули хотя бы для особо охраняемых природных территорий. Но в то же время совсем недавно начали рассматривать вопрос о возможности сдачи в аренду территорий заповедников и о возможности строительства линейных объектов, то есть трубопроводов, дорог на территории национальных парков. Если исторически смотреть на природоохранное законодательство, то в начале 1990-х было решено, что территории заповедников и национальных парков изымаются из хозяйственного пользования навечно. Сейчас об этом даже не идет речь. Более того, в последние годы мы и наши коллеги из многих общественных организаций потратили массу сил на то, чтобы не допустить каких-то особо опасных проектов на особо охраняемых природных территориях.
– Каковы наиболее важные проекты, которыми в этом году занималось российское отделение Гринпис?
– Начнем с того, что из таких критично важных проектов – это, безусловно, попытка начать действия по строительству Эвенкийской ГЭС, проект, который предполагает затопление около одного миллиона гектаров лесов. Причем этот проект уже был отвергнут в 1989 году из-за того, что он абсолютно экологически неприемлем. И вот к нему вернулись.
– Насколько сейчас пользуется популярностью среди посетителей вашего сайта проект «Скажи нет мусоросжигательным заводам»?
– Он очень популярен. Мусоросжигательные заводы – это тот объект, который строить нельзя и непонятно, по каким причинам вдруг в нескольких городах страны, в первую очередь в Москве и Петербурге, опять всплыли планы по строительству мусоросжигательных заводов. Мусоросжигательные заводы – это устаревшие технологии, которые уже не используются, новые мусоросжигательные заводы не строятся почти нигде в мире. В Германии было построено значительное число мусоросжигательных заводов, но в результате были выявлены большие взятки. В России идет разговор о строительстве мусоросжигательных заводов, в то время как все прогрессивные страны четко пришли к выводу о том, что мусор более эффективно сортировать, и всем известен вред от мусоросжигательных заводов.
– Вы проводите акцию, посвященную мусоросжигательным заводам, обращаетесь к чиновникам, собираете подписи, а есть какая-то реакция власти на все это?
– Есть, хотя не надо предполагать, что реакция власти будет немедленная. Учитывая то, что произошло в Химках, я думаю, что московские власти тоже смогут одуматься. Пока идет переписка, встречи, совещания с различными департаментами московского правительства и, в общем, не могу сказать, что нам не удается их убедить.
– В этом году одной из популярных экологических тем стало продолжение борьбы с изменением климата. Я знаю, что многие российские экологи участвовали в конференции по этой проблеме, организованной ООН в Познани .
– Позиция экологов по поводу глобального изменения климата, одинакова во всех странах. Это страшная катастрофа, которая на нас надвигается и которую быстро не решить. Об этом должен думать весь мир, и одна отдельно взятая страна решить ее не сможет. В России нет внутреннего законодательства, которое бы регулировало вопросы, связанные с выбросами парниковых газов после 2012 года. Как только закончится действие Киотского протокола, у нас не будет никаких внутренних нормативных документов. Кроме того есть вопрос об адекватности тех данных, которые Россия представляет в международные организации. Так считается, что у нас выбросы по сравнению с 1990-м годом уменьшились процентов примерно 30. На самом деле мы не знаем, насколько у нас изменились выбросы парниковых газов, потому что у нас нет в полной мере адекватной статистики. Приведу только один пример, по которому наша статистика не в полной мере адекватна. Так количество лесов, пройденных пожарами, по данным госстатистики отличается от данных, полученных спутниковым мониторингом, примерно в 9 раз. Это цифра, которая была в 2007-й году и такой же цифрой можно оценить 2008-й год. Пока подведены только предварительные итоги, но уже они показывают, что разница примерно одинаковая.
– Есть ли у вас какие-то планы на 2009-й год, каким проблемам вы будете уделять наибольшее внимание?
– Наверное, первое, чему мы должны уделять внимание – это проблема, связанная с лесами. С 1 января 2009 года для тех регионов, где не были приняты региональные лесные планы, региональные регламенты, контроль над лесами станет невозможным. Я могу привести два региона, в которых юридически подобного рода документы в ближайшее время приняты быть не могут – это Московская область и это Ленинградская область. Так что, безусловно, леса – это один элемент, с которым мы должны работать. Второй элемент – это, конечно же, энергетика и вопросы, связанные с глобальными изменениями климата, с энергоэффективностью российской экономики. Российская экономика абсолютно не энергоэффективная и тратит в два с половиной раза больше энергии на единицу произведенной продукции, чем в среднем в мире. Надо сокращать, а не строить новые генерирующие мощности. Все эти попытки построить гигантские ГЭС, построить три десятка новых атомных станции – это все не основано ни на каких разумных экономических соображениях, тем более ни каких экологических соображениях.
– А как обстоят «олимпийские дела»?
– Олимпийские дела, безусловно, никоим образом не выпадут из поля нашего внимания. Это тоже важные объекты. Мы очень надеемся, что олимпийское строительство удастся добиться, чтобы наша олимпиада была более экологична.
– Были приняты законы, касающиеся того, что олимпийские объекты нельзя будет строить в особо охраняемых природных территориях. Но как рассказывают очевидцы, возникают какие-то новые дороги, какие-то объекты. Вроде бы власти запрещают, но кто-то все равно строит.
– Классический пример того, как имеющееся законодательство у нас не реализуется. Если следовать букве закона, то не должно было быть никакой драки, которая происходила из-за олимпийских игр, поскольку строить на территории национального парка подобные объекты было точно нельзя. Поэтому придется за этим смотреть. И даже не обязательно приезжать, есть и спутниковые наблюдения, скрыть от нас что-то будет достаточно сложно.
Всемирный фонд дикой природы
Все наиболее значимые проекты российского отделения WWF связаны с защитой окружающей среды. В 2008-м году сотрудники фонда участвовали в создании природного заказника «Леопардовый», кормили белых медведей, а также разрабатывали проекты по энергоэффективности и боролись за перенос олимпийских объектов. Рассказывает глава российского отделения WWF Игорь Честин:
– Может быть это несколько субъективно для нашей организации и других организаций, которые два года над этой проблемой работали, но я думаю, что все-таки основное в 2008 году – это было перенос ряда олимпийских объектов из особо ценных участков Сочинского национального парка в июле этого года. Два года эта программа стояла, и в итоге мы добились успеха. Наверное, это самая главная победа в этом году.
– Можно ли сказать, что проблема была решена?
– Что касается размещения, фактически да. Но сейчас другой этап, сейчас уже не обсуждается, что и где строить, а скорее – как строить. И проблем остается очень много и для этого мы проводили вместе с «Олимпстроем» 12 декабря совещание с общественностью города Сочи и вообще региона Краснодарского края, инвесторами, застройщиками с тем, чтобы объяснить какие экологические требования к ним предъявляются и будут предъявляться дальше.
– В этом году открывались новые заповедники в России и опять же в конце года говорили, что могут быть приняты поправки к закону, разрешающие сдавать их территорию в аренду.
– То, что касается изменения законодательства, которое сейчас предполагается, действительно в Государственной думе сейчас находятся на рассмотрении поправки к закону об особо охраняемых природных территориях. Речь о сдаче собственно территорий заповедных в аренду не идет, речь идет о возможных арендных отношениях на биосферных полигонах, которые могут присоединяться к заповедникам. Помимо обычных заповедников, есть еще международная сеть биосферных заповедников так называемых, у которых должен быть полигон, где ведется неистощительная хозяйственная деятельность, демонстрирующая, как можно неистощительно использовать эту территорию с тем, чтобы этот опыт распространялся на прилегающие земли. Дальше встает вопрос, как на этих биосферных полигонах хозяйственную деятельность организовать. Если силами заповедника, то для заповедника это непрофильная работа. Если силами коммерческих структур, то они не имеют возможности взять там территорию в аренду, будь то для ведения охотничьего хозяйства, спортивной охоты, будь то для каких-то местных промыслов, то есть бизнес там оказывается очень незащищенным. То есть этот вопрос сейчас обсуждается, а окончательное решение еще не принято. Кроме того, в этом законопроекте нас больше всего волнует, то, что там допускается прокладка линейных сооружений через территорию национальных парков, которые не имеют отношения к их деятельности. То есть речь идет о линиях электропередач, дорогах, трубопроводах. С этим положением мы не согласны и собственно об этом проинформировали правительство и думу, и сейчас с этим работаем.
– Какие-то еще спорные законопроекты, касающиеся охраны природы в этом году были?
– В этом году ничего принято не было. Основной удар был нанесен в 2006 году по экологическому законодательству и по законодательству об особо охраняемых природных территориях, и по законодательству об экологической экспертизе, и по лесному законодательству. Это все плоды 2006 года. В этом году такого не было. Более того, было проведено совещание президента в начале июня о повышении экологической, энергетической эффективности экономики нашей страны. И по итогам этого совещания вышел указ, где впервые ставится цель о повышении энергоэффективности российской экономики на 40% к 2020 году. Сейчас для реализации этого указа правительством разработан целый пакет законопроектов, который включает в себя как повышение платы за негативное воздействие на окружающую среду, так и определенные меры для стимулирования предприятий. Потому что задача состоит не в том, чтобы собрать как можно больше денег, сколько в том, чтобы улучшить среду, в том, чтобы улучшить качество воды, в том, чтобы улучшить качество воздуха. Поэтому без стимулирующих мер здесь не обойтись, и такие меры предусматриваются, в том числе через механизмы налогового кодекса.
– Вы принимали участие в экологическом совещании у президента РФ. И вы после этого говорили о том, что власть наконец-то повернулась к экологам лицом. Вы сейчас можете подтвердить эти слова?
– Да, безусловно, могу подтвердить, по крайней мере, на уровне высшего руководства нашей страны, безусловно, так. Еще будучи кандидатом в президенты Медведев сделал два важных заявления, одно в Челябинске, одно на Совете безопасности в начале года, что явно говорит о том, что вопросы экологии достаточно важны. Потом, конечно, это решение председателя правительства Путина о переносе объектов в Сочи и, более того, поддержка программы по сохранению тигра амурского, и со стороны заместителя председателя правительства, в частности, Сергей Иванов в этом году провел совещание, где я тоже участвовал в августе, о создании единой особо охраняемой территории для сохранения дальневосточного леопарда. Такого внимания со стороны руководителей государства к экологическим проблемам я не помню со времен перестройки, когда обсуждались вопросы переброски рек, Чернобыля и так далее. Кроме того, если вспомнить совещание, которое проводилось у президента, речь идет не просто об охране окружающей среды, речь идет о повышении экономической, экологической эффективности экономики. И рассматривается это, может быть в первую очередь как фактор повышения конкурентоспособности российских предприятий.
– Если говорить о деятельности российского отделения Всемирного фонда дикой природы в этом году, каким проектам вы уделяли наибольшее внимание?
– У нас много проектов, работаем мы практически в 20 регионах страны. Можно выделить подготовку, техническое обеспечение решения о создании единой особо охраняемой территории для сохранения леопарда в Приморском крае, это, конечно, все, что связано с экологическим сопровождением олимпиады, достаточно важная для нас, существенная по времени часть работы. Это, конечно, продолжение работы по проекту «Медвежий патруль» на Чукотке, направленный на сохранение белых медведей, которые сейчас из-за изменения климата испытывают тяжелые времена, поскольку нет льдов, на которых они умеют охотиться. Они не могут поймать тюленей в воде, при этом остаются на берегу и потенциально могут угрожать населению. Соответственно, чтобы этого не происходило, у нас работает специальный «медвежий патруль», составленный из местного населения, который обеспечивает медведей кормом из моржовых лежбищ, то есть просто собирая павших от естественных причин моржей и концентрируя их вдали от населенных пунктов. Эти проекты я бы выделил в первую очередь. Но были и другие. Из того, что пока еще не удалось довести до конца – это расширение Тебердинского заповедника на Кавказе, присоединение к нему биосферного полигона, это создание китового заказника в районе острова Сахалин. Начата работа по созданию заповедника в республике Горный Алтай. То есть планы достаточно большие.
«Зеленая Россия»
Российская экологическая политика остается крайне противоречивой: с одной стороны, декларируется борьба за сохранение окружающей среды, с другой – возникают проекты, прямо противоречащие экологической безопасности. Именно так можно расценивать итоги 2008 года по мнению главы экологического крыла партии «Яблоко» Алексея Яблокова из «Зеленой России», члена-корреспондента Российской академии наук, доктора биологических наук:
– Конечно, замечательное событие – закрытие Байкальского целлюлозно-бумажного комбината, который сорок лет был как бельмо на глазу у всех экологов. И наконец в этом году это событие произошло, он закрыт. Все нарушения мы знаем, он сбрасывал в Байкал, самое большое в мире хранилище пресной воды, стоки грязные. Сейчас возникает огромная проблема, которую можно было решать давным-давно и можно решить: куда девать пять тысяч человек, которые там работают. Этим сейчас многие занимаются, проблема будет решена. Очень трудно сказать, что сработало. То ли жесткая позиция заместителя председателя Росприроднадзора Митволя, который еще раз привлек к этому внимание со свойственной ему настойчивостью, этот вопрос вновь поставил на повестку дня, может быть экономика, кончились заказы китайские, давным-давно нет оборонных заказов, он был сделан по дурацкой причине, вроде бы кордовая целлюлоза для самолетов. Главное – байкальский целлюлозно-бумажный комбинат закрыт. Другое, совсем мелкое событие по сравнению с этим, но для меня оно символическое. В результате референдума проведенного на районном уровне в Рязанской области был закрыт незаконно построенный цех, маленький завод по производству фенолформальдегидных смол. Было общественное движение, которое подняло этот вопрос, местная власть его не решала. Местный референдум, 87% голосов решил, что не хотим.
– Вы большое внимание в своей работе уделяете ввозу отработанного ядерного топлива на территорию Российской Федерации.
– А тут ничего не изменилось, все продолжается: пароходы из Германии, Франции идут в Питер, а из Питера эти составы везут этот обедненный гексофторид урана, сливки сняли в Европе, а теперь с помощью наших технологий, мало оплачиваемого труда, происходит доработка, вытаскивание хвостов – это все продолжается. А вот нерешенный вопрос – это Эвенкийская ГЭС. Наши «друзья» алюминщики и прочие говорят: нам нужна энергия, давайте построим огромную Эвенкийскую ГЭС на Енисее, и против этого массовое движение началось, огромное массовое движение. Вроде бы в последнюю неделю выяснилось, что в планы развития она не включена – здорово, но, наверное, пока рано говорить об успехе. Следующее – Байкал. Мы говорили про байкальский целлюлозно-бумажный комбинат – это успех, а тут же правительство собирается разрешить колебание уровня Байкала на метр и больше. Теперь дальше: повышение уровня Чебоксарского водохранилища. Опять же вопрос стоит и опять же энергетики, исходя из того, что вода бесплатная или очень мало оплачиваемая, хотят повысить на метр-полтора уровень Чебоксарского водохранилища. Против этого Нижний Новгород, и даже администрация Нижнего Новгорода, против этого все кроме Чебоксар. Тем не менее, энергетики настаивают на том, чтобы повысить уровень. А там полторы тысяч гектар плодороднейших земель, около ста или больше поселков. Тем не менее, вопрос ставится, обсуждается.
Теперь горячие точки поменьше, но тоже горячие. По поводу Сочи тоже болячка та еще. Бодание происходило в течение года с переменным успехом, но с каким переменным успехом? Где-то «зеленые», где успевают: смотрите, говорят, вот рубят там, где не согласовано. Дорогу удалось найти, оказалось, что она нелегальная была, ни в каких планах не было, тем не менее, она прокладывается. То есть, понимаете, власть обманывает, они подписывают хорошие соглашения, говорит: да, будут все экологические нормы по Сочи соблюдены, а потом явочным порядком, у них оказывается есть свои секретные планы, которые не обнародуются, но выполняются. Сейчас наступление на сочинский парк идет со стороны Адыгеи, там тоже нелегальные рубки идут. То есть это нарыв, который будет на следующий год. Я думаю, что сочинская олимпиада не будет проведена никогда, потому что нельзя проводить Олимпиаду, когда есть незаживающий конфликт с Грузией. Под войну делать олимпиаду – это ерунда какая-то. Ценность черноморской земли такова, что под знаком олимпиады там эту землю расхватывают. Это противно. Теперь, смотрите, там же близко к Сочи Утриш – это большой Сочи, не прямо связанный с олимпиадой. Там был замечательный заказник, можжевельники и так далее, несколько тысяч гектаров. Представляете, на берегу Черного моря заказник, который надо хранить и охранять, мы даже планировали сделать заповедник, и вдруг кто-то приходит и начинает рубить дорогу. Все на уши встали, сейчас собираются подписи. Власти соглашаются, что да, непорядок. Наконец-то, слава богу, три дня назад были опечатаны пилы, топоры и тракторы. Тихонечко говорят: а это ФСБ проводит дорогу для того, чтобы сделать на охраняемой территории очередной санаторий или базу отдыха. И завершая совсем неприятными вещами, законодательство, которое вроде бы не касается зеленых, но есть поправки, которые вносятся в Уголовный кодекс, но на самом деле они очень близко касаются экологии – они уже прошли в первом чтении, вот эти поправки страшные. Изменение формулировок «шпионаж» и «государственная» измена. Если раньше в Уголовном кодексе было четко сказано: шпионаж – это преднамеренное нанесение ущерба внешней безопасности страны. Теперь «действия» заменяются на слова «деяния», а деяния – это не только действия, но и бездействие, слово преднамеренный ущерб выпадает, ущерб внешней выпадает, просто нанесение ущерба, непреднамеренного даже государству.
– Как экологов может коснуться изменение формулировки «шпионажа» в УК РФ?
– А там очень просто, там говорилось раньше, по-старому говорилось так – связь с иностранным государством, а теперь говорится – и с международными организациями, а международные организации, они же мы, это наши организации. Международный социально-экологический союз, самая большая общественная организация в России экологическая – это международная организация. Если следовать букве этих поправок, то контакты с международной организацией могут оказаться причиной того, чтобы тебя обвинили в измене. «Мемориал» или Хельсинская группа, которые занимаются экологическими правами человека – это международные организации, зарегистрированные у нас. Значит, контакты с этими организациями могут быть превращены в аргументы за то, что ты являешься шпионом или предателем, изменником родины. Вот какая страшная штука.