Марина Тимашева: Илья Смирнов появился в московской студии с очередной толстой книгой по истории: она называется ''Родословная абсолютистского государства'', автор - Перри Андерсон, но наш рецензент, по-моему, несколько растерян. В чем дело? Неужели книга издательства ''Территория будущего'' оказалась ему не по зубам? Слишком сложно написана?
Илья Смирнов: Я открывал эту переводную (с английского) книгу с наилучшими намерениями, как и подобает рецензенту из демократической страны.
Ведь одну монографию Перри Андерсона в русском переводе того же самого издательства в том же оформлении мы уже обсуждали Книга была, в общем, весьма приличная. Правда, в конце той старой доброжелательной рецензии я обратил внимание на архаизмы и просто ошибки. Но ведь у нас господа из книжного бизнеса не читатели, а издатели. Если они не хотят перечитывать собственные книги перед сдачей в типографию, то тем более не станут размениваться на какие-то посторонние рецензии.
И вот новая работа того же автора, в ней развиваются сюжеты из первой книги, три главы непосредственно посвящены России, и еще отдельная статья в конце, вроде приложения: ''Азиатский способ производства'', тоже имеет к ней касательство.
И вот начинаю читать, и пока знакомлюсь с проблемами испанцев и разных там прочих шведов, спотыкаюсь, конечно, о какие-то формулировки, но успокаиваю себя тем, что автору видней, я в этом не специалист, и вообще не надо искать в чужом глазу соломинки. Тем более, что целый ряд соображений очень даже здравые. Что путь к капитализму ведет от феодализма именно через абсолютную монархию (389). И что ''абсолютность'' ее не нужно переоценивать, ведь даже власть Филиппа Второго, который в романе Шарля де Костера совершеннейший деспот, в действительности была ограничена разнообразными автономиями и ''партикуляризмами'' (71).
Но вот доходим до главы ''России''. Знаете, я даже не могу сказать, что в ней много ошибок. Это сплошная ошибка, абзац за абзацем. Некоторые анекдотичные. Что основу московской аристократии в ХУ11 веке (при Алексее Михайловиче!) составляли татары. Что ''элитные корпуса'' царской армии формировались из украинского казачества. Что в 1812 году ''французская армия была абсолютно разбита российским климатом и инфраструктурой'' (322).
Марина Тимашева: А что такое ''инфраструктура''? Это дороги, что ли?
Илья Смирнов: Не знаю. Но есть уточняющая сноска: ''отсутствие радикального среднего класса в России лишило французское вторжение местной политической поддержки'' (322). Видимо, предполагается, что если бы российские купцы были богаче и влиятельнее, они встречали бы иностранных грабителей с цветами.
Опричнина названа ''военной полицией'' (309), а Иван Болотников ''бандитом'' (311). Что особенно пикантно у историка левого направления.
Марина Тимашева: Продолжая веселиться по поводу французской армии, разбитой в 1812 году ''климатом и инфраструктурой'' (''богатыри, не вы'', - произносит внутренний голос), я все-таки переспрошу: вот насчет татар и французов - вдруг это опечатки?
Илья Смирнов: Развернутая цитата. ''Маленькая боярская элита российской аристократии (40 – 60 семей) жила значительно богаче, чем рядовые дворяне. Она была крайне неоднородна по своему составу: его основу составляли татары, к которым в течение ХУ11 в. примешивались польские, литовские, немецкие и шведские фамилии'' (312). И пятью страницами ранее о том же: ''боярская знать (преимущественно татарского или восточного происхождения)'' (307).
Про элитное казачество тоже опечатка? ''Украинское крестьянство – казаки и не казаки – стало жертвой этой операции: умиротворение Украины путем интеграции офицерского корпуса в Российское государство восстановило его узы. После длительной эволюции казачьи эскадроны сформировали элитные корпуса царского самодержавия'' (197).
Чьи это ''узы'' восстановились, непонятно, видимо, переводчика. Он вообще поработал на славу: ''лидирующие дворяне'' (165), ''расслабленный характер положения основного класса'' (171), Запорожская ''Сечь с ее полународной разбойничьей базой'' (197) и т.д.
Или вот такой пассаж:
''Указом Николая 1 от 1831 г. была создана современная система рангов для аристократии, привязанная к иерархии государственной бюрократии, и наоборот. Те, кто занимал определенные позиции в системе государственной службы, получали соответствующее аристократическое звание, которое, начиная с определенной ступени, становилось наследственным. Аристократические титулы и привилегии оставались связанными политической системой с различными административными функциями вплоть до 1917 года'' (322).
Марина Тимашева: Илья, мне остается снова спросить: что бы это все значило? А не по рождению, разве?
Илья Смирнов: Я долго думал, что бы это все значило. Что князем нельзя было стать по рождению, но только в департаменте по ходу служебного роста?
Но на переводчика всё не спишешь.
Главные особенности социально-экономического развития России в период становления абсолютизма и, соответственно, особенности ее самодержавной монархии, в книге выведены из противостояния двух ''классов'' (309, 311): бояр и дворян. Это были, оказывается, ''враждебные… друг другу силы'' (311). Бояре владели вотчинами, то есть наследственными ''крупными имениями''. ''Дворянское же поместье было небольшим владением с 5 – 6 принадлежащими им крестьянскими хозяйствами'' (307), предоставлялось оно на условии несения государственной службы, по этой причине именно ''служилое дворянство'' стало опорой самодержавия.
Вот такая ''полународная'' концепция.
Да, было время, она господствовала в советской историографии. Как известно, Сталин требовал от историков и режиссеров прославления Ивана Грозного в качестве ''патриота'' и ''демократа'', боровшегося с ''боярской аристократией''. Но эта схема не выдержала элементарной проверки и давным-давно списана в утиль.
Потому что на самом деле, бояре – не какой-то отдельный общественный класс, а высший чин в Государевой Думе. Его жаловал Государь. Далее цитирую книгу В.Б. Кобрина, вышедшую еще в 80-е годы:
"Как правило, у одного и того же феодала были в собственности одновременно и вотчины, и поместья. Поместья с самого начала (с конца ХV века) были фактически наследственными и достигали порой весьма больших размеров... Естественно, существовали и мелкие поместья. Но вместе с тем весьма распространены были и мелкие вотчины, порой приближавшиеся по размерам к крестьянскому наделу. Таким вотчинникам приходилось нередко (наряду с эксплуатацией крестьян) самим ходить за плугом. Не было разницы и в социальном составе помещиков и вотчинников: среди тех и других мы можем найти аристократов и мелкую сошку... Наконец, каждый вотчинник был обязан служить под угрозой конфискации вотчины"
И если сравнить с той версией, которую опубликовала ''Территория будущего'', получается – с точностью до наоборот.
Причем у меня даже не возникает особых претензий к Перри Андерсону, ведь его книга на языке оригинала вышла три с половиной десятилетия тому назад, он не специалист по русской истории, соответственно, пользовался какими-то чужими работами, еще более устаревшими и, возможно, не совсем добросовестными.
Но есть вопросы к издателям русского перевода.
Стоило ли выпускать в свет настолько устаревшее исследование? Предположим, стоило – под рубрикой ''История научной мысли''. Но тогда нужна была нормальная работа редактора.
И внятный комментарий. Потому что студент откроет книгу, прочтет, например, что ''Голицын… создал в 1730 г. Тайный совет, состоявший из олигархов; эта попытка была быстро пресечена мятежом гвардейцев'' (319) – и решит, что так оно и было в действительности.
Удивительно, но в ходе чтения мне всё-таки удалось обнаружить один редакторский след : ''Прим. Пер.'' там, где Восточная Украина перепутана с Западной (202).
И все.
Зато в выходных данных у нас фигурируют два ''составителя серии'': В.В. Анашвили и А.Л. Погорельский. И книга-то у них вышла не просто так, а в серии ''Университетская библиотека Александра Погорельского''. И отвечал за ее высокое качество целый ''Научный совет'' в составе аж пяти профессоров, в основном из моей любимой Высшей Школы Экономики. И когда пытаешься разобраться, ''ху из ху'', то по каждому из ''сосредоточенных оптимистов'', осчастлививших нас такой литературой, интернет выдает целый перечень ну очень важных должностей в бесконечном хитросплетении контор с учёными названиями.
Надеюсь, на каждом посту они несут свою вахту так же ответственно и квалифицированно.
И под занавес - раз уж зашел между нами, левыми гуманитариями, разговор на социально-экономические темы. Все московские ''инновации'' с ''дискурсами'' держатся на тяжелейшем, фактически рабском труде так называемых ''гастарбайтеров''. Но если обратить на это внимание нашей ''интеллектуальной элиты'', сразу же натолкнешься на отповедь:
- Да как вы можете сравнивать нас с ними?! Ведь их труд простой, неквалифицированный. По всем законам науки ''экономикс'' они и должны получать совсем другие деньги, чем мы, высокообразованные специалисты.
Именно так оно и есть. Дискурсы – это вам не лопатой махать.