Адмирал пропал в никуда, генерал возник ниоткуда

Ни одна живая душа не может ответить на вопрос: где сейчас командующий Черноморским флотом адмирал Осипов? Ни одна живая душа не слышала прежде о генерале Куренкове, которого Путин решил сделать министром МЧС. От него фотографий-то – одна штука, да и то мутная. Максимум еще одна. Откуда берутся эти люди, о которых не слышали даже специалисты, и куда исчезают. Какова роль личности военного в истории этой войны. Обсуждают военный аналитик Агиль Рустамзаде и журналист Семен Новопрудский. Ведет программу "Лицом к событию" Елена Рыковцева.

Видеоверсия эфира

Елена Рыковцева: В среду, 25 мая, Совет Федерации рассмотрит кандидатуру на должность министра по чрезвычайным ситуациям, которую представил Владимир Путин. Вот предложил он кандидатуру, про которую никто не знал, что это за человек, стали гуглить. Политологи говорят, в первые десять минут даже имени его не было в агентствах. Первые сообщения, которые пошли, звучали так: "В Совет Федерации поступило представление президента об утверждении главой МЧС начальника управления Министерства по Курганской области Андрея Куренкова". То есть подумали: ну, раз МЧС, значит, нужно искать Куренкова где-то в рядах МЧС. Оказалось, не Андрей, оказалось, Александр, о котором просто не было никаких сведений, а теперь выяснилось, что этот человек когда-то был телохранителем Владимира Путина. Что у него за страсть к этим телохранителям, почему они обязательно становятся министрами или губернаторами? Об этом мы сегодня будем говорить.

Давайте сначала посмотрим сюжет об этом человеке, от которого одна мутная фотография, еще одна в "Коммерсанте", и никаких видеокадров.

Неизвестный кандидат на пост главы МЧС

Елена Рыковцева: Я не заметила на этих кадрах никакого Куренкова. Показывают людей, под которыми он служил, но не показывают его самого. Его, видимо, впервые увидят в Совете Федерации.

С нами Агиль Рустамзаде и Семен Новопрудский. Вы, наверное, тоже никогда не слышали об этом человеке, а ведь это министр по чрезвычайным ситуациям, большая должность. Как вы считаете, почему вытащили такого совсем никакого и ниоткуда?

Семен Новопрудский: Мне кажется, он совсем такой и оттуда. Ситуация в России такова, что на таких постах президенту надо иметь лично преданных людей, которые полностью обязаны ему карьерой. Покойный Зиничев, предшественник Куренкова, тоже был таким человеком, который всей своей карьерой обязан лично президенту, у которого, с точки зрения президента, есть какие-то личные с ним отношения, личные обязательства перед ним. То есть в данном случае президент назначает "своего" министра. А если учесть, что, с одной стороны это не политическое министерство, а с другой стороны, все, в чем мы живем, это нескончаемая чрезвычайная ситуация, то, конечно, назначение – это такая плата за лояльность. То есть главное достоинство этого человека, которого я знаю не больше, чем еще кто-либо в России, – это его личная лояльность президенту.

Елена Рыковцева: Почему именно на этой должности был Зиничев, который действительно тоже из этих рядов, почему на должность министра по чрезвычайным ситуациям нужен очень-очень свой?

Семен Новопрудский: Это все-таки, так или иначе, силовое ведомство. При нынешних политических раскладах в России президент должен быть уверен в силовиках, потому что именно они сейчас фактически определяют судьбу страны, то, как она развивается, внутреннюю и внешнюю политику. Россия сейчас – страна, которой правят в большей степени силовики. Значение людей на экономических постах существенно меньше, но и их занимают люди, так или иначе проверенные президентом, давно с ним работающие. А уж на силовых постах он хочет видеть людей, которых знал лично. Понятно, что если люди из экономического блока могли как-то проявить себя вне президента, в своей личной деятельности, то люди, которых он хочет видеть на постах в силовом блоке, прежде всего должны быть лично ему преданы.

Семен Новопрудский

Елена Рыковцева: Агиль, как вы объясните, почему в МЧС сначала Зиничев-телохранитель, а теперь Куренков-телохранитель? Может быть, это богатое ведомство?

Агиль Рустамзаде: Нет, я не думаю, что это вопрос финансовых схем. МЧС – тоже своего рода силовая структура. Политическое руководство РФ много времени уделяет именно преданности людей, которых они знают лично, в лояльности которых уверены.

Елена Рыковцева: Семен, правильно ли я понимаю, что Зиничев – понятно, что похоронен, но похоронен вдвойне? В том смысле, что мы так и не узнали, чем закончилось расследование по поводу его гибели, не услышали ни одного свидетеля это происшествия, когда он во время экскурсии упал в пропасть. Следствие закончено – забудьте, мы никогда не узнаем, что же там произошло?

Семен Новопрудский: При этой власти мы никогда не узнаем, что произошло: вряд ли эта тема будет педалироваться. Она даже с самого начала довольно быстро сошла на нет.

Еще одно дополнительное соображение, почему важно это назначение: оно в значительной степени усиливает позиции не только людей, которые лично близки президенту, но и Росгвардии как ведомства. До сих пор люди из Росгвардии не возглавляли МЧС. Росгвардия по своему статусу – фактически личная армия президента. Это показывает, что тот же Сергей Шойгу, который точно перестал быть самым любимым министром российского президента, теперь никаким образом не контролирует МЧС, его контролирует Росгвардия и опосредованно – ее глава Виктор Золотов, который сейчас считается одним из самых близких лично к российскому президенту людей.

Елена Рыковцева: Мы переходим к другой фигуре, которая исчезла из поля зрения. Пропал человек очень большого веса и авторитета, большой биографии – Игорь Осипов, командующий Черноморским флотом. Опять же, никто, ни один эксперт не может сказать, где сейчас Осипов. Давайте посмотрим биографию этого человека и попытаемся понять его роль в истории этого противостояния.

Биография командующего Черноморским флотом

Елена Рыковцева: Исчезает человек такого уровня! Вы считаете, должны власти любой страны доложить о том, куда подевался командующий таким флотом, который сейчас играет одну из важнейших ролей в их действиях, или не обязательно?

Агиль Рустамзаде: Хотя юридически война в Российской Федерации не объявлена, но в информационном поле применяются методы и способы военного ведения, информационного освещения повестки. Это практикуется во всех армиях, та же ситуация в Украине, там тоже некоторых людей нет на местах, но об этом пока не говорится. В обычных условиях об этом сразу было бы упомянуто. Информационное освещение боевых действий имеет свои особенности.

Елена Рыковцева: Предположим, он больше не появится, его заменят. Какую роль сегодня играет в этой войне фигура командующего Черноморским флотом?

Агиль Рустамзаде: Если учесть, что единственный флот, который выполняет боевую задачу в специальной военной операции, – это Черноморский флот, то он однозначно несет всю нагрузку: изоляция военно-боевых действий, контроль морской акватории, нанесение ударов крылатыми ракетами. В этом ключе должность командира Черноморского флота немаловажна. Также имеют большое значение его волевые качества и его качества как командира, потому что всей этой группировкой надо грамотно управлять. Скорее всего, неудачу с крейсером "Москва" возложили именно на этого адмирала.

Елена Рыковцева: Вы считаете, что это правильно – в такую сложную минуту, с такими сложными задачами, которые они возложили на Черноморский флот, убрать человека, который знает его как облупленный и, видимо, является хорошим специалистом, раз у него такой путь?

Агиль Рустамзаде: В военной иерархии существует преемственность. У командиров такого уровня есть как минимум три-четыре заместителя, которые в любой момент могут заменить этого адмирала. Это незначительно повлияет на уровень боевой подготовки Черноморского флота. Смерть или отсутствие какого-либо командира не должны приводить к потере боеспособности такого большого соединения.

Агиль Рустамзаде

Елена Рыковцева: Каким вы видите продолжение операции по части участия Черноморского флота? У нас за две недели до войны все начиналось с прогноза Павла Фельгенгауэра о том, что именно высадка десанта будет первым действием во всей этой трагедии.

Агиль Рустамзаде: Условий для высадки десанта нет. Десант нужно высаживать для того, чтобы захватить Одессу, но у Одессы нет подразделений российской армии. Десант – это дополнение к сухопутным подразделениям, он просто так куда-то не высаживается. Таких условий нет, что автоматически сводит на нет использование морского десанта. Вместе с тем Черноморский флот запусками крылатых ракет выполняет свои задачи по уничтожению военной и гражданской инфраструктуры Украины. Кроме того, пытаются путем морских перевозок (скажем, на острове Змеиный) организовать инфраструктуру, которая поможет контролировать морскую акваторию Одесской области, а также установить зонтик противовоздушной обороны над частью Одесской и Херсонской областей.

Елена Рыковцева: То есть Черноморский флот еще не сказал своего слова? Вы считаете, его использование будет продолжаться?

Агиль Рустамзаде: Его использование будет продолжаться в основном обозначенными мною приоритетами – это нанесение ракетных ударов с попытками взять под контроль Змеиный с целью увеличения своих возможностей противовоздушной обороны и контроля морской акватории. В ближайшее время высадка морского десанта не будет актуальной задачей для Черноморского флота.

Елена Рыковцева: Я предлагаю посмотреть сразу два опроса москвичей. В первом мы спрашивали их: знаете ли вы, кто командует Черноморским флотом?

Вы помните, кто командует Черноморским флотом?

Елена Рыковцева: Нет, нет, мы не знаем... Тем не менее мы рискнули спросить, куда пропал командующий Черноморским флотом, имени которого никто не знает.

Куда пропал командующий Черноморским флотом Игорь Осипов?

Елена Рыковцева: Какие выводы мы должны сделать из этого опроса, из того, что люди понятия не имеют, кто командует Черноморским флотом?

Семен Новопрудский: Этот опрос – прекрасный показатель того, что в России "на самом деле есть поддержка спецоперации". Огромное количество людей либо живет вне этого контекста, либо делает вид, что ничего не замечает. И в мирное время, если бы, например, в Москве спросили, кто командует Черноморским флотом, 99 человек из ста тоже не ответили бы на этот вопрос. Если бы вы случайно сказали, что этот человек куда-то исчез, они бы точно так же не знали, исчез он или нет, это не было известно и тогда.

Роль личности в этой операции, конечно, велика, но в данном случае понятно, что не командующий Черноморским флотом принимает базовые решения. Все-таки действительно, при всех естественных ограничениях на информацию в военное время, допустим, Украина знает, кто такой генерал Залужный, но никто в России не знает, кто реально командует операцией с российской стороны. Если вы спросите у россиян, кто такой генерал Дворников, вам ответят примерно то же самое, что ответили про командующего Черноморским флотом, хотя именно этого человека иностранные источники называли командующим операцией с российской стороны, хотя российская сторона никогда этого не подтверждала.

В России с 24 февраля ни разу не было сведений о том, кто конкретно отвечает за эту операцию. Мы, конечно, слышали имена министра обороны Шойгу, который что-то про это говорит, министра иностранных дел Лаврова. Сегодня про это стал говорить глава Совбеза Николай Патрушев, который рассказал, что мы не торопимся со сроками. А Шойгу сказал: мы так медленно наступаем, потому что щадим мирное население. На самом деле это показывает, что российская власть пытается решить две задачи: с одной стороны, добиться максимального единства, с другой стороны, минимально рассказывать о том, вокруг чего люди должны сплотиться, за что идет эта спецоперация. Мы действительно имеем дело со специальной операцией именно в информационном смысле. Всегда, когда идет такая операция, она идет максимально тайно.

Елена Рыковцева: А почему? Она же героическая – это же "спасение братского народа от нацизма". Вы правильно заметили, что она абсолютно не персонифицирована, кроме Шойгу там даже начальника Генштаба Герасимова, я думаю, из российской аудитории, которая всячески поддерживает операцию, мало кто знает в лицо.

Семен Новопрудский: Она должна поддерживать одного человека, то есть того, кто отдал этот приказ, кто все это начал. Власть в России персонифицирована. В России есть не только один политик, но, похоже, один-единственный военачальник, и чуть-чуть второй – это Шойгу. Власть персонифицирована, а специальная военная операция максимально деперсонифицирована. Поскольку цели ее мерцающие, они разными людьми в России постоянно озвучиваются разные, то, естественно, Россия старается сделать так, чтобы люди не сильно на этом концентрировались.

Парадоксальным образом именно ментальной мобилизации в России нет. Есть как раз попытки совместить политическую мобилизацию с ментальной, с тем чтобы люди не пытались как-то сопрягать свою жизнь (в частности, экономическую, бытовую) с этой операцией. В этом смысле очень показательна история, которая произошла пару дней назад, когда на одном из экономических совещаний губернатор Калининградской области Алиханов связал падение строительства в области с военной спецоперацией, а президент публично сказал, что нельзя это связывать, у вас падение было еще в 2020–21 годах. То есть операция где-то в другой стране идет отдельно, а жизнь простых россиян пока должна идти отдельно от происходящего на территории Украины. Это может измениться.

Елена Рыковцева: Получила свое печальное продолжение история с крейсером "Москва", продолжают находиться родители погибших. Посмотрим сюжет об этом.

Матросы погибли в "катастрофе"

Елена Рыковцева: Это последние упоминания об Осипове: он общался с родителями и после этого исчез. Эти люди подпишут бумаги, что да, это была катастрофа, смирятся, сделают все, как их просят, или они будут продолжать чего-либо добиваться? Или это все похоронят, как похоронили дело Зиничева, сделают так, что даже если они будут добиваться, об этом никто не узнает?

Семен Новопрудский: Кто-то, конечно, подпишет, кто-то, возможно, будет пытаться добиваться какого-то другого решения. Конечно, все люди, чьи дети не вернутся, смирятся с тем, что они погибли, в этом нет сомнений. В российской истории было немало таких случаев и военных потерь, и потерь в результате катастроф. В этом смысле российская история изобилует равнодушием, черствым отношением государства к таким потерям. Как показывает практика, даже во Второй мировой войне, когда были резонансные потери военных судов с разных сторон, многое по поводу этих потерь потом расследовалось десятилетиями. Понятно, что были какие-то потери – это российское государство публично не отрицает, оно просто ничего про это не говорит. Когда это случилось, через несколько дней эта история просто исчезла из российского информационного пространства.

Кого наши слушатели считают "лицами войны"? Продолжение смотрите на ВИДЕО