5 лет назад австрийские режиссеры Эльза Кремзер и Левин Петер сняли документальный фильм Space Dogs о бродячих собаках, живущих в Москве. Сейчас вышла вторая часть этой дилогии – Dreaming Dogs, "Мечтающие собаки". Два фильма разделяют пять лет, за которые изменилось очень многое, в том числе и отношение властей России к бродячим собакам. Летом прошлого года Госдума приняла закон, разрешающий регионам самим решать, что делать с бездомными животными. После этого в 13 регионах местные власти разрешили их усыплять.
Герои первого фильма – стая собак, в которых вселился дух советского космонавта – дворняжки Лайки, пассажира-смертника, погибшего через несколько часов после запуска в 1957 году. 162 дня труп собаки летал вокруг Земли в аппарате "Спутник-2". Эльза Кремзер и Левин Петер отправились в Москву и отыскали в архивах свидетельства экспериментов над животными, которые проводились в СССР. С 1951 по 1966 год 48 собак были запущены в космос, выжили примерно 30. Если верить истории, рассказанной в фильме "Космические собаки", у Лайки и ее товарищей на Земле остались родственники. Дворняжки не только согласились сняться в кино, но и приняли австрийскую съемочную группу, полгода ходившую за ними каждую ночь, в свою стаю. Эльза Кремзер и Левин Петер планировали сделать трилогию о московских собаках, а параллельно работали над игровым фильмом о работнике минского морга и его возлюбленной.
Вот фрагмент интервью, которое я взял у режиссеров в 2019 году на фестивале в Локарно.
Разговор о фильме Space Dogs (2019)
Эльза Кремзер: Мы впервые приехали в Москву в 2015 году и долго готовились к съемкам, искали, где живут бродячие собаки. Их не так-то просто найти. Раньше их было полно, но теперь они обитают только на окраинах. Мы стали изучать их привычки и нашли автомойку, где они ночевали. А потом просто часами ходили по Москве. Это был очень симпатичный способ изучать город – в поисках бродячих собак.
Левин Петер: Это было суперинтересно, ведь мы не знали ни Москвы, ни России. Но и после всех этих прогулок мы узнали совсем немного, только один фрагмент – собачий. Мы действительно истоптали весь город – были на севере и на юге, во всех районах, где могли жить собаки. Это было безумное время.
– Стало быть, вы уже приехали в Москву с готовой идеей. Но почему именно в Москву? Бродячих собак можно найти во многих странах – в Греции, например...
Нам хотелось понять, как Лайка росла, где она бегала
ЭК: Первоначально была идея сделать фильм о стае собак. О Лайке мы тогда не думали. Но потом узнали, что Лайка была бродячей собакой и два года жила на улице, пока ее не поймали и не отдали ученым, готовившим космический полет. Это был ключевой момент для нашей истории, и мы решили приехать туда, где когда-то жила Лайка. И вот тогда уже стало ясно, что этот фильм можно снимать только в Москве.
ЛП: У Лайки очень интересная история. Нас не интересовали общеизвестные вещи – документация подготовки к полету и так далее. Нас гораздо больше занимало то, что произошло раньше – те два года, которые Лайка провела на московских улицах. Нам очень хотелось понять, как она росла, где она бегала.
– Но как же вам удалось всё это снять? Бродячие собаки не доверяют людям. Вы их как-то приманивали, дрессировали?
ЭК: Мы провели своего рода кастинг, искали симпатичных собак и приятный район. Как-то раз вечером ехали домой, уставшие и недовольные, и тут белая собака перебежала улицу прямо перед нашей машиной. Мы велели водителю остановиться, он резко затормозил, мы выскочили из машины, побежали за этой белой собакой, и она привела нас к стае, которую вы видели в фильме. Примерно полгода мы снимали эту стаю. Мы обнаружили, что они спят примерно на одном месте. Вообще стаи собак обычно приходят ночевать на определенное место. Нужно просто сидеть и ждать, и в конце концов они появляются. И вот так мы встречались с ними регулярно. Примерно через 10 недель они к нам привыкли и в каком-то смысле приняли нас в свою стаю – а нас было пять человек в съемочной группе.
Эльза Кремзер и Левин Петер на фестивале в Локарно (2019)
– Наверное, вы их прикармливали?
ЛП: Нет! У нас было правило не кормить их. Еще когда мы готовились к съемкам, мы решили, что их не нужно кормить. Бродячих собак в Москве либо подкармливают бабушки, либо люди их бьют, шпыняют, орут на них. И мы решили, что нам нужно выбрать третий путь. Не кормить, не орать, а только наблюдать. И собаки относились к нам с любопытством: дадим ли мы им поесть или будем нападать. Они тоже начали за нами наблюдать и размышлять, что мы собираемся делать. Именно это нам было и нужно. Так что было важно их не подкармливать.
– Есть ли в вашем фильме мораль, послание к зрителю. Например: не посылайте собак в космос?
Чтобы люди увидели, что существует целый город животных – собачья Москва
ЭК: Больше всего нам хотелось, чтобы зрители поняли этих животных, осознали, что у них существует свой мир, что они обладают волей, что они не такие, какими нам кажутся. Конечно, очень непросто в этом разобраться, но это была главная цель.
ЛП: Да, и чтобы люди увидели, что существует целый город животных – собачья Москва. Трудно сказать, как человек будет воспринимать этот город, но в фильме это есть: параллельный город, вселенная Москвы, которая принадлежит собакам, а мы – только ее часть.
– А у вас есть собака?
ЭК: Нет, у нас кошка.
ЛП: Мне было непросто вернуться в Вену из Москвы, где я провел столько времени с бродячими собаками, и увидеть собак на поводках. Потребовалось несколько недель, чтобы снова принять как данность, что вот идет человек, у него в руке поводок, а на другом конце поводка – животное, которое пытается идти по-своему…
ЭК: …пытается общаться с другими собаками. Да, мы это открыли для себя в Москве: какая восхитительная жизнь у бродячих собак – жестокая и тяжелая, но вместе с тем прекрасная.
– У вас не возникало желания увезти этих собак в Австрию?
ЛП: Нет, мы восхищаемся жизнью, которую они ведут в Москве. Конечно, она тяжелая, отнюдь не романтичная. Прекрасная, но жестокая. Я думаю о них как о наших собаках, но не могу представить их у нас.
Space Dogs – многослойная сказка о советской утопии, а теперь Кремзер и Петер сняли вторую часть собачьей дилогии — Dreaming Dogs. Космоса больше нет, и сказка почти испарилась. Главная героиня документального фильма — бездомная пожилая женщина Надя, которая живет на окраине Москвы в лачуге, без света и отопления, и ее согревают и утешают несколько собак, в том числе любимец – пес Динго. В районе полуживого "Южного порта", где обитают люди, живущие сбором металлолома, австрийские режиссеры провели немало времени, изучая жизнь Нади, ее товарищей и ее собак.
Я встретился с Эльзой Кремзер и Левином Петером на фестивале Виеннале и спросил, как они делали второй фильм и будет ли обещанная третья часть.
ЭК: Мы закончили съемки в 2020 году, началась пандемия ковида, и поначалу мы думали, что это хорошая возможность использовать локдаун и смонтировать фильм. Но потребовалось много времени на то, чтобы решить, какой фильм мы хотим сделать, и в феврале 2022-го мы поняли, что поменялось всё, в том числе наше отношение к этому материалу. И мы начали монтировать по-другому.
– Да, это больше не сказка, в отличие от первого фильма.
ЛП: Это больше не сказка потому, что мир изменился. Нам потребовалось пять лет, чтобы выстроить отношения с этим материалом. Это как в отношениях между людьми, когда что-то меняется и ты вынужден переосмыслить свою позицию. При этом в самом материале ничего не поменялось, и были моменты, когда мы думали, что вообще не хотим заканчивать фильм или же следует поместить его в другой контекст. Был долгий процесс осмысления фильма.
– В 2020 году вы закончили, а когда начали снимать?
Надя постоянно говорила о собаках, думала о собаках, философствовала о собаках
ЭК: Первую часть мы сняли в 2017 году, потом досняли в 2018-м, чуть-чуть в 19-м и в 2020 закончили. Мы планировали сделать трилогию, но началась война, сейчас в Москву мы поехать не можем, и материала для третьего фильма у нас нет, и если это будет, то что-то совершенно новое, мы пока не знаем.
– Но точно о собаках, ведь это собачья трилогия.
ЛП: Возможно, фильм о собаках, в котором не будет ни одной собаки.
– Как вы познакомились с собакой Динго и ее хозяйкой?
ЭК: Динго переходил дорогу, и мы подумали: "Какая интересная собака необычной расцветки", пошли за ним, он забрался в дыру в стене, и в результате мы познакомились с Надей и ее друзьями. Мы объяснили, кто мы такие и что делаем, у нас была аппаратура с собой, и им понравилось, что мы хотим снимать собак.
– Но вы не говорите по-русски. У вас был переводчик?
ЭК: Да, тогда у нас был переводчик, но после съемок мы решили выучить язык, и сейчас говорим по-русски.
– А они вас не заподозрили – появляются какие-то иностранцы с кинокамерами…
ЛП: Да, поначалу они были недоверчивы, но мы сразу сказали, что нас интересуют собаки. И Наде это очень понравилось, потому что Динго был центром ее жизни. Она постоянно говорила о собаках, думала о собаках, философствовала о собаках, и мы быстро нашли общий язык.
– Надя работала на почте, потом потеряла всё, стала бездомной, и она, и ее друзья жили благодаря сбору металлолома. Это то, что узнает зритель. Что еще можно добавить?
ЭК: Мы не хотели рассказывать историю Нади, потому что фильм о другом, но жизнь у нее в самом деле была очень тяжелой из-за политических обстоятельств. Она уроженка Казахстана, давно переехала в Москву, много лет была бездомной…
– То есть можно назвать ее беженкой?
ЛП: Она всегда называла себя гражданкой СССР – либо советской женщиной, либо москвичкой.
ЭК: В районе, где мы снимали фильм, много нелегальных мигрантов из Таджикистана, Узбекистана, Казахстана, но группа, которую мы снимали, – Надя, Сергей и остальные – называли себя советскими или русскими и недоброжелательно относились к гастарбайтерам. Они их считали людьми второго сорта. Неприятным открытием для нас стало, что даже на таком дне существуют социальные различия. Кажется, что ниже уже пасть нельзя, но все равно присутствует агрессия.
– Вы снимали три с лишним года. Вы все это время жили в Москве?
Надя боится потерять Динго, последнее существо на планете, которое привязано к ней
ЛП: Мы приезжали и уезжали. Когда нас не было, наши помощники заходили проведать Надю, потому что позвонить ей из Австрии было нельзя. У нее был телефон, но номера часто менялись, так что на какое-то время мы утратили контракт.
– В начале фильма вокруг нее есть люди, но потом она совсем одна и говорит, что все умерли. Что случилось?
ЛП: Эти люди не задерживаются долго на одном месте, все быстро меняется. Кто-то переезжает, кто-то умирает – от холодных московских зим, от алкоголизма. Мы не знаем, что именно случилось с этими людьми, но до конца съемок они не дожили.
– Что привлекло вас в этой истории? Только собаки?
ЭК: Это глубокое чувство, которое мы заметили в отношения между Надей и Динго. Это было очень трогательно. И то, что мы показали в фильме, – эта неугомонность, эта близость двух существ и их зависимость друг от друга.
Динго и его товарищи
– Но это типичные отношения между хозяйкой и собакой, в них нет ничего экстраординарного.
ЛП: Нет, все-таки есть что-то особенное в отношениях Нади и Динго. Жизнь Нади определили потери, она теряла отношения с людьми, теряла возможности, потеряла место в жизни, и, когда мы увидели впервые, как она говорит с Динго и живет с ним, мы поняли, что она боится потерять его, последнее существо на планете, которое привязано к ней, и это ее главный страх.
– Но у нее было еще 6 собак…
ЛП: Да, у нее было несколько собак, но Динго был для нее особенным. С ним она по-другому разговаривала, он получал больше еды, всегда был на первом месте.
Чем глубже мы погружались в этот маленький космос, тем больше открывали для себя нового
ЭК: Наш фильм – о страхе остаться в одиночестве. Это самое главное для нас. Это фильм о мире, в котором происходит постоянное движение, но нет ничего постоянного. Идея намного абстрактнее, чем в Space Dogs. Этот фильм словно лупа, через которую ты видишь крошечный кусочек земли, маленькую историю о собаке и бездомной женщине. В этом нет ничего потрясающего, крупного, но чем глубже мы погружались в этот маленький космос, тем больше открывали для себя нового.
– Как вы объясните название фильма? Почему Dreaming Dogs? О чем они мечтают или что им снится?
ЛП: Мы предлагаем примерно то же самое, что и зрителям Space Dogs: погрузиться в сознание собаки, попытаться понять, каким оно может быть. Окончательного ответа нет, но можно поразмыслить. Надя постоянно разговаривает с Динго, он не отвечает, разумеется, но отклик от него есть, и очень своеобразный. Поэтому мы решили, что Dreaming Dogs – точное название.
– Теперь вы снимаете игровой фильм в Минске. Почему вы выбираете такие странные локации? Что привлекает вас в этих опасных тоталитарных странах?
ЛП: В этих трех проектах страны, опасные и тоталитарные, не на первом месте. В Space Dogs главным была стая собак. Потом мы нашли Надю и Динго, а в игровом фильме два персонажа – реальные люди, которые играют самих себя. Так что главное – это они, их жизнь и наши отношения с ними.
– Но вы можете отыскать бродячих собак в Албании, на островах в Средиземном море. И там намного приятнее снимать, чем в холодной Москве.
ЭК: Да, вы правы, но это не то, что мы интеллектуально запланировали. Поначалу мы хотели сделать фильм о стае бродячих собак. Я думала о какой-нибудь южноамериканской стране, где тепло, хорошая еда и понятный язык, потому что я говорю по-испански. Но затем мы узнали, что Лайка была бездомной московской собакой, и сразу решили поехать в Москву. Я впервые оказалась в России. Потом мы встретили Надю и Динго, затем приехали на кинофестиваль "Листопад" в Беларуси, где показывали мою дипломную работу, и там встретили художника, который работает в морге. Благодаря ему возникла идея игрового фильма, который мы делаем 10 лет. За эти 10 лет ситуация в Беларуси очень сильно изменилась к худшему, и это повлияло на то, как развивался наш сценарий. Но мы действительно увлеклись и выучили русский язык, так что всё это что-то в нас затронуло.
ЛП: И это то, что мы сами должны для себя сформулировать. Не очень просто описать, почему мы всякий раз возвращаемся в эти страны.
– Вы не были в России уже 4 года. Знаете ли, что случилось с Надей и Динго?
ЭК: Какое-то время мы не могли с ней связаться, потому что все наши коллеги, друзья и люди, которым мы доверяли, эмигрировали. В конце концов знакомая нашего знакомого нашла Надю, и мы смогли с ней поговорить по видеосвязи. А Динго был уже довольно старым, он умер в 2020 году.
Надя и Динго
– Фильм был снят до войны, но сейчас зритель невольно думает о войне, когда видит всех этих мужиков в камуфляже, собирающих металлолом, – как раз такого типа люди могут воевать в Украине за деньги. А вы, когда монтировали фильм, думали о войне?
Мы не поддерживаем концепцию собственности. А вот дружба с собакой мне нравится
ЭК: Да, каждый день. Мы пытались найти во всех этих кадрах отголоски трагических новостей и думали, как это отразить в фильме. Но когда мы говорили с Надей в 2023-м, оказалось, что в ее жизни ничего особо не изменилось. Война где-то далеко. Конечно, люди идут воевать за деньги, но я не знаю, как изменилось общество в целом.
ЛП: У нас были сомнения, стоит ли сейчас рассказывать эту историю, но отклики на Виеннале убедили нас в том, что мы поступили правильно.
– Пять лет назад я спрашивал вас, есть ли у вас собака, и вы ответили, что нет. Может быть, за это время что-то изменилось?
ЭК: Собаки нет, но у нас все та же кошка. Собаку заводить не собираемся, и причина прежняя: мы не поддерживаем концепцию собственности. А вот дружба с собакой мне нравится.
– А Надя владеет Динго или дружит с ним?
ЛП: Я думаю, что у них необычайные отношения. У Динго нет поводка, нет ошейника, но тем не менее он очень близок к Наде. Она решила не удерживать его, а он решил оставаться с ней. Иногда он убегает, но потом возвращается. И мы часто спрашивали себя: кто владеет кем? Может быть, он думает, что ведет Надю?
ЭК: Он нуждается в ней, а она в нем, чтобы не замерзнуть зимой, и с ним она чувствует себя не так одиноко. Он действительно нужен ей для выживания – и в этом отличие от человека, который живет в венской квартире со своей собакой. Совсем другой уровень взаимозависимости.