"Депрессия, тоска, страх". 2022 год глазами уехавших из России

2022 год оказался переломным для российских независимых медиа. После российского вторжения в Украину ряд СМИ оказались закрыты и заблокированы за объективное освещение войны. Многие журналисты и целые издания, получившие статус "иностранных агентов" еще до 24 февраля 2022 года, были вынуждены уехать из России. После принятия законов о фейках и объявления мобилизации, когда в отношении журналистов, политических активистов и простых граждан были возбуждены более 80 уголовных дел, информационное поле в России было зачищено окончательно.

Всего с 24 февраля в России было заблокировано свыше 138 тысяч сайтов и веб-страниц, которые, по мнению прокуратуры и Роскомнадзора, содержали призывы к экстремизму и терроризму, а также якобы фейковые новости.

Радио Свобода поговорило с журналистами нескольких изданий, в том числе региональных, которые уехали из России, но продолжают писать о войне с Украиной и о том, что происходит в стране.

С 2020 года проект из Иркутска "Люди Байкала" рассказывал о проблемах людей из сибирской глубинки – отсутствии работы, тепла, дорог, нормальной медицины. Но с февраля 2022 года у журналистов появилась новая тема – война с Украиной, на которую из Сибири было призвано рекордное число мужчин. После публикаций о погибших жителях региона 16 апреля сайт был заблокирован. Но проект продолжил работу, а статья "Тут все пропахло мертвецами" про похороны солдат в Бурятии попала в шорт-лист премии "Профессия – журналист".

Создатель и редактор проекта "Люди Байкала" Елена Трифонова сейчас живет в Латвии, часть журналистов – в Грузии и Армении. Елена говорит, что она и коллеги не хотели уезжать, но были вынуждены покинуть страну после заведения административных дел за участие в антивоенных митингах и визита в редакцию сотрудников ФСБ. Стало понятно, что оставаться в России опасно: работать в Иркутске и писать про войну в Украине им больше не дадут.

О том, как война изменила жизнь иркутских журналистов, Елена рассказала Радио Свобода:

– Мы создавали свой ресурс для того, чтобы рассказывать о происходящем в глубинке. Мы хотели показать большим городам, насколько велик разрыв в уровне жизни города и деревни, писали про географическое неравенство. Если ты родился в маленьком поселке, то у тебя практически нет шансов на хорошее образование, на хорошее медицинское обслуживание. Там почти невозможно найти работу – просто потому, что ты родился в маленькой деревне. Когда мы поехали по деревням, нам казалось, что мы все это знаем, но оказалось, что нет – мы этой жизни не знали. Когда началась война, она больнее всего ударила как раз по глубинке. Мы стали вести список погибших нашего региона, и мы увидели, что 70 процентов – это люди из районов, из небольших городков, поселков. Потому что работы нет, а армия – это хороший работодатель, который дает стабильную зарплату, соцпакет, какие-то гарантии. Люди заключают контракты и идут служить.

Понятно, когда началась война, части, которые стояли в Бурятии, бросили на передовую. В это же время в Москве практически не было погибших. Москва не очень чувствовала войну, вот именно такую войну – с гробами, с трупами, с погибшими. Люди переживали о том, что уходят бренды, что они потеряют работу, понизится уровень жизни. До мобилизации казалось, что это все где-то далеко. Когда мы стали об этом писать, наш ресурс очень быстро заблокировали, это произошло еще 16 апреля. Фактически государство показало нам, что мы вне закона. Но мы продолжали работать на заблокированном ресурсе.

Елена Трифонова

– У вас есть понимание, для кого вы сейчас пишете?

– Честно говоря, когда мы уехали, была паника. Мы думали, что не сможем работать, наши тексты будут совсем другого качества, которое нас не устроит. Но сейчас мы получаем огромное количество сообщений от людей, нам пишут под каждым постом: "Только, пожалуйста, продолжайте, только не останавливайтесь". Мы понимаем, что сейчас людям нужна даже телефонная журналистика, любая независимая информация. Нас читают в Иркутской области, разных российских городах, у нас появилось много читателей в других странах, наши статьи переводят на иностранные языки. Один из наших текстов "Здесь все пропахло мертвецами" войдет в книгу немецкого издательства, они попросили согласия на публикацию. То, что происходит сейчас в России, интересно всему миру.

Пикеты против мобилизации в Бурятии (фото проекта "Люди Байкала)

–​ Кроме повальной мобилизации и того, что очень много мужчин из сибирской глубинки пошли на войну, как еще война отразилась на жизни региона?

– Я бы сказала, что люди в России сейчас поделились на две категории: у одних в жизни после начала войны ничего не изменилось, и им по-прежнему удается жить так, словно их страна не убивает мирных жителей в Украине. А у других жизнь оказалась полностью сломана. И это два разных мира в одной стране. Происходящее вызывает депрессию, тоску, страх. Люди боятся говорить, люди боятся разговаривать даже друг с другом, я уже не говорю о тех, кто напрямую столкнулся с мобилизацией. Идет огромное количество обращений от родственников мобилизованных. В последнее время прямо пошла волна: матери плачут, жалуются, что сыновья там сидят в окопах, вокруг валяются руки и головы оторванные, их не кормят, то есть они столкнулись с такой вот реальностью. Хотя не было у них никакой антивоенной позиции, сыновья спокойно пошли, как они говорили, защищать родину, и вот так теперь происходит... Давать какие-то прогнозы, как все будет дальше, очень сложно. Я надеюсь, что в течение следующего года война закончится. Но последствия мы будем чувствовать еще долго. И самое главное, что теперь делать с людьми? Потому что когда к большинству придет осознание того, что мы натворили, это будет просто очень страшно, – полагает редактор проекта "Люди Байкала" Елена Трифонова.

Главный редактор интернет-издания "Репортер Н-Н" из Нижнего Новгорода Александр Пичугин после начала войны с Украиной живет в Грузии, в Тбилиси. С ним его семья: жена и двое детей. По словам журналиста, местные жители относятся к ним замечательно, с агрессией в свой адрес они сталкивались всего пару раз. О том, почему ему пришлось уехать и как его семье живется в Грузии, Александр рассказал Радио Свобода:

– Мы очень благодарны Грузии за то, что нас приняли. Сейчас помаленьку вроде бы начало получаться находить здесь работу и быть полезным этой стране так, как хочется. Уже два месяца на радиостанции "Голос Грузии" выходит радиопрограмма "Тбилисская панорама". Это хорошая возможность рассказать о Тбилиси тем, кто хочет слушать программу на русском языке. Разумеется, проект некоммерческий, мы на нем ничего сейчас не зарабатываем, но рано или поздно, надеюсь, все получится. Я очень доволен тем, как все это продвигается. Мы работаем вместе с моим коллегой Бадри Начкебия, это известный в Грузии журналист, человек с массой регалий. Он отвечает за грузиноязычную часть нашего проекта, я в большей степени за русскоязычную, и получается достаточно интересное взаимодействие в таком, я бы сказал, режиме грузинского застолья. Все очень неофициально, мы не стараемся приглашать только статусных людей, нам нужны гости, которым есть что рассказать полезного или просто эмоционального о своем опыте работы и жизни в Грузии.

–​ Как повлияла на вашу работу как журналиста война, которую Россия сейчас ведет в Украине?

– У меня сложные отношения с властями региона уже с 2020 года. В этом смысле я уже знал, чего бояться. У меня было уголовное дело о фейке про коронавирус. Так что никаких иллюзий не было достаточно давно. Но с момента принятия нескольких дополнительных дискриминационных законов в отношении журналистов и блогеров стало ясно, что будет еще сложнее. Мой сайт "Репортер Н-Н" продолжает работать в лайтовом режиме: мы освещаем местные события, стараемся придерживаться каких-то вот этих новых терминов, которые нам предлагает официальная российская власть. Но я прекрасно понимаю, что даже если я пропущу слово "война, мне не страшно получить за это какие-то санкции. Меня могут заблокировать, но большая часть аудитории, которая меня читает, – люди с VPN. Так что я не делаю каких-то больших корректировок, если честно, в своей работе по сравнению с тем, что было после 24 февраля.

Журналист Александр Пичугин

–​ Трудно ли писать о том, что происходит в России, находясь вне страны?

– Да. Я, к сожалению, чувствую, что я немного теряю связь с регионом, где я жил, о котором я по-прежнему пишу. Я жил там всю свою жизнь, я коренной нижегородец, и я очень люблю свой регион. Людям, которые со мной сотрудничают, все опаснее этим заниматься, как мне кажется, хотя, конечно, никто не жалуется. Просто я и не давлю, если я вижу, что человек постепенно теряет активность, наверное, этому есть какие-то причины, и поэтому стараюсь воспринимать все как данность. С другой стороны, появляются новые желающие что-то сообщать, делиться какими-то материалами. Даже если у меня останется совсем небольшое количество читателей в Нижегородской области, я буду считать, что все это делается не зря. И я могу точно сказать, что несмотря на все запреты, несмотря на дичайшую пропагандистскую обработку, моя аудитория остается примерно той же самой, какой была до войны.

Я бы, конечно, хотел вернуться. Но при этом я понимаю, что чем дольше я живу вне России, тем больше у меня будет ослабевать это желание, и больше будет желание остаться в другом месте, например, в той стране, где я живу сейчас. Вернуться я смогу только в том случае, если ситуация изменится радикальным образом, а ожидать этого очень сложно. Многие говорят, что со смертью российского лидера война закончится. Возможно, это действительно так, но я в этом не уверен. Не думаю, что в ближайшее время Россия станет какой-то другой в своей массе. Большинство российских жителей нужно вылечить от той заразы, которая введена им подкожно. Но это задача не одного поколения. Или это произойдет после каких-то радикальных потрясений, которые могут закончиться большой кровью. Мне кажется, что рано или поздно кто-то снимет фильм о том, что происходило в стране все эти годы и чего она лишилась. Но это будет все-таки даже не столько душещипательный, сколько просто трагичный финал, – говорит журналист Александр Пичугин.

Итоги своего 2022 года для Радио Свобода подвел российский журналист Антон Г., который решил сохранить анонимность. Уехав в Стамбул, он до сих пор сотрудничает с российскими изданиями, пытаясь сухим языком цифр описывать экономическую ситуацию в стране. Но признается, что делать это все сложнее. Антон не исключает, что уйдет из журналистики – он не уверен, что люди его профессии способны изменить ситуацию в России и сделать так, чтобы большинство населения перестало поддерживать войну:

– Год, естественно, был ужасный, и тут нельзя отделить личное от общего. В общем, естественно, год стал переломным. Если ранее я не думал об эмиграции, то после 24 февраля я уже был уверен, что нужно уезжать. Даже не столько ради себя, сколько ради своих близких. Потому что стало понятно, что и политически, и экономически в России будет происходить деградация. Нужно заботиться о своих близких, нужно обеспечивать запасной аэродром для тех, кто еще не может уехать, и уезжать из-за этого. Кроме того, стало невозможно высказывать свое мнение в соцсетях, и в целом перспективы СМИ, которые работают в России, стали понятны. Есть несколько редакций, которые пытаются сквозь цензуру и какие-то препоны намекать людям на то, что происходит, но в связи с завинчиванием гаек, боюсь, вскоре исчезнет и такая возможность.

Мечеть Айя-София в Стамбуле

–​ Почему вы выбрали именно Стамбул, Турцию?

– Стамбул я выбрал потому, что здесь достаточно недорогое жилье. Опять же Стамбул – это временное решение, дальше, возможно, я перееду в какой-то недорогой и не очень популярный курорт, потому что в популярных городах цены на жилье взлетели. При этом Турция находится не очень далеко от России. И это важно, потому что можно быстро вернуться для завершения каких-то важных дел.

–​ У вас сейчас есть возможность заниматься журналистикой? О чем вы пишете?

– Я сейчас работаю в одном из российских изданий, пишу про экономику. Считаю эту работу важной, потому что экономика и финансы еще не сильно цензурируются даже в прокремлевских СМИ. В нейтральных СМИ на эти темы тоже пока можно писать весьма свободно. Многим россиянам, как мы видим, недоступны какие-то абстрактные моральные формулы того, что война – это плохо. Тогда моя задача – достучаться до них и объяснять людям последствия происходящего сухими цифрами, то есть через их холодильник. Для меня в этом смысле важна возможность работать в СМИ, к которому есть доступ без VPN. Потому что, к сожалению, VPN в России блокируется, ставить его очень сложно, и чтобы почитать ту же "Медузу", ВВС, Радио Свобода и прочие медиа, многим надо приложить определенные усилия. Как показывает практика, не все к этому готовы.

–​ Как война России с Украиной повлияла на российскую экономику?

– Мы видим, что доходы съедает не только инфляция, но и сокращение рабочих мест. Ушли и продолжают уходить зарубежные предприятия, которые давали много рабочих мест: ИКЕА, автомобильные заводы, компания "Марс", которая частично сокращает производство кормов для животных, и так далее. Ушли магазины и прочие зарубежные бренды, которые давали огромное количество рабочих мест. Это только начало, потому что мы видим начавшийся новый этап падения курса рубля. С 5 декабря Евросоюз не только не покупает российскую нефть, которая появляется по морю, на танкерах, но и отказывается страховать транспортировку этой нефти в другие страны, если цена на нее выше установленного Евросоюзом потолка.

Я думаю, что в следующем году продолжится экономический спад. Курс доллара, как говорят многие эксперты, будет расти, курс рубля будет падать. Так что тут налицо экономический спад. Я думаю в целом уйти в экономику и, возможно, уйти уже даже не в журналистику, а в аудит, в бухгалтерию, куда-то в эти направления. Потому что доходы от журналистики вряд ли будут успешно покрывать жилье за рубежом. Что качается возвращения в Россию – не думаю, что это случится в ближайшие три года. Не столько из-за экономической, сколько из-за политической и правовой ситуации. Я не хочу в любой момент за любой свой пост в соцсети получить тюремный срок, испортить жизнь себе и своим близким, – говорит Антон.