Обе стороны войны России против Украины охотно называют друг друга нацистами. Однако власти по обе линии фронта различно относятся ко Второй мировой войне, и это расхождение внутри восточнославянского культурного пространства никогда не было столь значительным, как сейчас. Российский правитель представляет "Великую Отечественную войну" против нацизма как подвиг №1 всей мировой истории, президент Украины, зависимый от своих избирателей, – как одну из самых больших, а возможно, самую большую трагедию собственной страны.
При этом путинской внешнеполитической пропаганде во многом удалось создать иллюзию того, что официозная политика памяти – то же самое, что русская культура памяти, что кремлёвская позиция отражает мнение народа. Но социологические исследования показывают, что восприятие Второй мировой войны населением двух стран не так различно, как может показаться на фоне кровопролития между ними. Согласно данным социологической группы "Рейтинг", число жителей Украины, которые этот майский праздник обозначали прежде всего как День Победы, в апреле 2014 года составляло 73%, четыре года спустя – 58% и в апреле 2022 года – 15%. Соответственно, в стране за восемь лет утроилось число тех, кто считает эту дату в первую очередь днём памяти жертв войны, с 24% в 2014-м до 80% в 2022-м. С апреля 2018-го по апрель 2022-го впятеро (с 7 до 36%) выросло число тех, кто вообще рассматривает этот праздник как пережиток прошлого.
Неосоветская идеология и историософский милитаризм привели к масштабному кровопролитию и разрушениям
По сведениям московского Левада-центра, в апреле 2019 года на вопрос "Какие чувства вызывает у вас День Победы?" 27% россиян ответили "Скорбь по поводу миллионов погибших" и 48% – "Радость в связи с тем, что наша страна одержала победу". Как видим, до войны вполне сопоставимые доли украинцев и россиян считали этот майский день днём трагедии или днём гордости. Как сообщил автору этих строк руководитель Левада-центра Лев Гудков, в 2021 и 2022 годах из-за начавшейся войны их организация не проводила таких опросов о Дне Победы, то есть сейчас мы не знаем, как изменилось это соотношение.
Статистика, впрочем, свидетельствует: в сознании россиян этот праздник, вопреки массированной неосоветской пропаганде, так же как и в Украине, потихоньку уходит в прошлое. В 2017 году собирались праздновать 9 мая 54% опрошенных, в 2018-м – лишь 20%. После этого такой вопрос не задавался. В 2019–2022 годах в майских общероссийских ежемесячных опросах отмечали 9 мая в качестве важнейшего события текущего месяца лишь 7–8% респондентов. Эти сведения показывают, насколько искусственно в последние годы Кремлём раздут культ победы, названный народом "победобесием". Не этими ли данными, в частности, вызвано то, что в 2023 году во многих областях России традиционный парад на 9 мая власти отменили, в других регионах уменьшили масштаб торжественных мероприятий? Хотя официально объявленная причина другая: меры безопасности, чтобы скопления техники и военных не вызвали украинских обстрелов или диверсий.
В центральной и восточной Украине в ходе нынешней войны пошла очередная волна десоветизации, которая, в отличие от волн 1991–1993 и 2014–2015 годов, куда меньше щадила топонимику и артефакты, связанные с советско-германской войной. В частности, в центре Киева демонтировали памятник Николаю Ватутину, генералу, в 1943–1944 годах командовавшему 1-м Украинским фронтом; в Днепре убрали с пьедестала танк Т-34, поставленный в своё время в честь Ефима Пушкина, в 1942–1944 годах командовавшего 23-м танковым корпусом. Однако этот процесс пока ещё не стал всеобщим. Чуть более месяца назад в Сумах депутаты горсовета отклонили проект по переименованию улиц, названных в честь советского украинского партизанского командира Сидора Ковпака и советского украинского лётчика Ивана Кожедуба. В Киеве школа №13 и теперь носит имя партизанского командира Ивана Хитриченко, который в 1943 году публично заживо сжигал пленных полицейских, хотя в 1941–1942 годах сам работал полицейским на службе у немцев, а в 1937–1938 годах как сотрудник НКВД принимал участие в сталинском Большом терроре. И это вопреки тому, что благодаря публикациям в прессе эти факты широко известны.
Стержень обусловленного военной агрессией России сегодняшнего противостояния по поводу событий Второй мировой войны составляет отношение к существовавшему в СССР в 1941–1945 годах советскому строю. Авторитаризм в Восточной Европе выкрашен в красный если не цвет, то уж точно оттенок, и именно (нео)советская реакция привела к власти сначала Александра Лукашенко, а затем Владимира Путина. Их нападение на демократию, которая проводит декоммунизацию, представляет собой "активную оборону" ленинского наследия, каким бы смехотворным оно со стороны ни казалось. При этом и в России у декоммунизации есть сторонники, действия которых, впрочем, малозаметны за фасадом диктатуры. Яркий пример тому – недавние события в Тарусе. Этот городок в Калужской области благодаря стихотворению Николая Заболоцкого стал одним из историко-литературных символов российской провинции. В 2020 году городская дума переименовала 16 улиц городка, вернула им исторические названия вместо советских, что вызвало эхо по всей России. А через месяц после начала войны, 25 марта 2022 года, тот же состав городской думы отменил прежнее решение, под давлением Москвы переименовав всё обратно. При этом установление очередной памятной доски какому-нибудь функционеру государственной безопасности или бюста Сталина российские власти успешно представляют как местную "народную инициативу".
Пропаганда ловко действует не только внутри страны. Всё время путинского правления страны Запада снисходительно относились к идеологической составляющей кремлёвского режима. В международных переговорах решались вопросы экономического, военного, экологического, политического сотрудничества, а в сфере культуры и гуманитарных наук для неосталинистской пропаганды были открыты двери и предоставлены условия. Требования Кремля восхвалять или хотя бы чтить свершения красного тоталитаризма воспринимались как безобидная блажь, которой можно уступить, чтобы достичь договорённостей по другим вопросам, которые казались более важными.
Памятник главе КПГ, соучастнику Гамбургского мятежа 1923 г. и сталинисту Эрнсту Тельману в стиле тоталитарного монументализма, надпись краской на постаменте – «Герой».
По ряду причин такое попустительство приняло наиболее острые формы в Германии. Чего стоит обновлённая в 2013 году постоянная экспозиция музея Карлсхорст, которая, на мой взгляд, представляет собой отбеливание сталинизма! Для ползучей ресоветизации были открыты двери многих университетов, профильных научных центров, даже массмедиа, которые не отказывались от публикации статей с примитивной дихотомией "всё, что против нацизма, было в целом прогрессивно". Вероятно, подобные мысли приводят к тому, что берлинский парк, рядом с которым я живу, до сих пор носит имя послушного сталинского политикана Эрнста Тельмана, ярого борца против демократии.
Однако сейчас на Западе потихоньку меняется отношение и к этому вопросу, поскольку после 24 февраля 2022 года стало ясно: неосоветская идеология и историософский милитаризм привели к масштабному кровопролитию и разрушениям. Более того, порождённые российской военной агрессией экономические и экологические бедствия коснулись всей планеты. Учитывая другие вызовы, всё острее затрагивающие человечество, неосоветская идеология может стать тем довеском, который сделает совокупность проблем нерешаемой. Перед многими странами Европы, особенно перед Германией, стоит задача депутинизации и десоветизации собственного гуманитарно-исторического и культурного пространства, того, что касается многих событий Второй мировой.
Александр Гогун – военный историк, Германия
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции