Где нас ждёт новый Саратов? Андрей Пивоваров – о "пыточных" регионах

Уже третий месяц страна говорит о пытках в тюрьмах. Это очень хорошо: в обществе обсуждают тему, которая раньше хоть и была всем хорошо знакома, но считалась табуированной. Вслед за обществом её начали комментировать журналисты, блогеры, даже власть. Появилась небольшая надежда, что что-то изменится к лучшему. Но есть проблема: люди реагируют на уже случившееся, ждут новых "сливов" видео и акций протеста заключённых, доведенных до крайности. Пообщавшись с людьми по ту сторону решетки, я могу с легкостью назвать еще восемь регионов, таких же как Саратов, где созданы все предпосылки для пыток и издевательств. Это так называемые "красные" управы, и даже нерелигиозные заключенные молятся, чтобы туда не попасть.

В начале октября бывший арестант областной туберкулезной больницы (ОТБ-1) в Саратовской области передал правозащитникам из проекта Gulagu.net архив видео с пытками заключенных. Герой по имени Сергей Савельев, программист, смог вынести из тюремной больницы флешку с 40 гигабайтами свидетельств зверских изнасилований и избиений в ОТБ-1. Правозащитники обнародовали несколько таких видео, ФСИН начала служебную проверку. Уже через несколько дней Следственный комитет возбудил семь уголовных дел, начальник УФСИН по региону подал в отставку, а главу туберкулезной больницы вместе с главой службы её безопасности арестовали. Десятки сотрудников местного управления службы уволили.

Тема пыток этой осенью стала по-настоящему громкой, как никогда раньше. Ксения Собчак взяла у Савельева первое видеоинтервью, "Редакция" сняла специальный репортаж, а Юрий Дудь посвятил пыткам целый фильм. Материалы посмотрели более 15 миллионов раз, это население десятков крупных российских городов. Издевательства над заключенными обсудили и члены Совета по правам человека при президенте России на ежегодной встрече с Владимиром Путиным. Правозащитники подняли вопрос о введении отдельной статьи о наказани за пытки в Уголовном кодексе. В ответ Путин заметил, что он следит за происходящим, а закон уже разрабатывают: "Здесь нужны системные меры. Но всё, что вы перечислили, подлежит самому внимательному рассмотрению".

Саратовская ОТБ-1 – далеко не единственная “пыточная” колония в стране. Общественности известно о пытках в Ярославле, в ИК-15 Ангарска и в иркутском СИЗО-1, ИК-7 в карельской Сегеже стала печально известной после пыток активиста Ильдара Дадина, сейчас там отбывает наказание Юлиан Бояршинов по делу “Сети” (организация признана террористической и запрещена на территории России. – РС). В СИЗО-3 Челябинска при неизвестных обстоятельствах, но явно не своей смертью погиб националист по кличке Тесак, на его теле были обнаружены следы зверских издевательств. ИК-2 во Владимирской области, где содержат Навального, испытывает новые методы давления на "неудобных" осужденных – например, будят ночью каждые два часа или приносят ароматную курицу во время голодовки. Эти управы ФСИН уже не раз были замечены в пытках и доведении до самоубийства заключенных, но такого резонанса, как Саратов, пока не имели. Это не значит, что там меньше преступлений, просто там пока еще не было своего Савельева.

Также "пыточными" слывут Омск, Красноярск, Хакасия и Киров. Они неформально называются "красными", то есть подчиненными руководству ФСИН. В погоне за чрезмерным соблюдением нормативов, которые невозможно выполнить, подавляя любую самостоятельность, администрация провоцирует рост напряженности и множит эксцессы и новые правонарушения. А с учётом того, что в большинстве случаев "порядок" наводится силами самих заключенных, это порождает дополнительные всплески насилия. Агрессия, унижения и пытки появляются там, где это выгодно начальству. Я могу провести аналогию с уличными акциями протеста: они проходят мирно и без конфликтов, если полиция не вмешивается и не провоцирует участников. Конечно, подлецы существуют в любой системе, нарваться на них есть шанс у каждого, но сообщество само настраивается на то, чтобы при отсутствии внешних факторов ставить этих людей на место. Там, где администрация исправительных учреждений пытается вводить чрезмерно жёсткие правила, давит на подследственных или осуждённых, процент преступлений и самоубийств значительно выше.

Когда в наше СИЗО приходит очередной этап, а арестантов привозят из разных и дальних городов, после знакомства и вопроса "Откуда ты?" обязательно возникает следующий: "Как там, братан, бьют?". Нечасто, но каждый пятый-шестой рассказывает о подобных нарушениях. Самоубийства – "красный флажок", который позволяет понять, происходит ли в колонии что-то не то, если в ней еще не появился свой Сергей Савельев. Например, в марте генеральный прокурор приказал объявить замечание заместителю прокурора Волгоградской области Николаю Ерешкину из-за ненадлежащего надзора за соблюдением закона в исправительных учреждениях региона – в октябре в городском СИЗО-1 покончили с собой двое арестантов. Во время проверки обнаружилось, что причины суицидов, совершенных с 2018 по 2020 год ещё пятью обвиняемыми, не анализировались. С чем они были связаны, никто не выяснял. Совпадение ли, что люди в одном и том же СИЗО часто не хотят жить?

В Омске родственники заключенных регулярно пикетируют органы власти с требованием расследовать избиения и "самоубийства" их близких в местных колониях. В 2013 году более 60 осужденных в омском ЛИУ-2 попытались одновременно покончить с собой, а в 2018 году в ИК-6 150 заключенных устроили бунт. Его подавили крайне жестко, в списках пострадавших оказались около ста зэков. В тюменской колонии за полгода покончили с собой уже трое – следователи отказались возбуждать уголовное дело якобы из-за отсутствия состава преступления. Осужденные в регионе часто жаловались на невыносимые условия при отказе "сотрудничать" с администрацией и на вымогательство денег, а начальники колоний в Тюмени были замешаны в получении взяток.

В Хакасии бывшие сотрудники ИК-33 получили реальные сроки за издевательства над заключенным – его якобы пытались "склонить к соблюдению режима", избивали, насиловали дубинкой и пытали электрическим током, в результате несчастный умер в больнице от закрытой черепно-мозговой травмы. Но сроки были сравнительно небольшие – пять-шесть лет лишения свободы, а по статье о сексуальном насилии извергов и вовсе оправдали (в противном случае им бы самим на зоне пришлось очень несладко). В Калмыкии в 2017 году под суд пошел младший инспектор ФСИН за то, что душил и избивал заключённого, который после этого попытался покончить с собой. За два года до этого в колонии в Элисте умер осужденный, после чего начались акции протеста зэков. Заключенный в Кировской области жаловался, что ему "вливают в рот мочу", заставляют ходить голым на четвереньках и окунают в человеческие фекалии помимо прочих издевательств. Подобных случаев масса.

Совет Европы несколько лет подряд фиксирует в России высокий уровень смертности и самоубийств заключенных по сравнению с европейскими странами, где на 10 тысяч заключенных приходится 5,3 самоубийства. В последнее время показатель смертности российских заключённых вырос: в 2019 году он составил 46,6 на 10 тысяч человек тюремного населения, годом ранее было 41,4. Согласно последнему официальному докладу России в Комитет против пыток ООН, в 2015 году в СИЗО и тюрьмах ФСИН России зарегистрированы 904 случая применения к подозреваемым или обвиняемым физической силы; 3882 случая применения специальных средств и газового оружия. Большинство этих случаев не станет предметом для расследования.

Пытки и избиения не всегда направлены на то, чтобы получить очередную явку или выбить деньги. Чаще всего их смысл в том, чтобы вселить страх и подавить волю. Материальные блага как раз проще получить добровольно, зэки готовы платить за улучшение условий и снятие запретов. Сотрудники ФСИН признают, что в регионах пыточная система выстроена давно. Те, с кем удалось поговорить тут, в Краснодаре, горячо говорят, что и в этом регионе раньше было по-другому, но времена поменялись. Для того чтобы в целом реформировать систему, нужно не только обеспечить реальный надзор, но и привлечь психологов, социологов, начать воспитывать новое поколение "фсиновцев". И, конечно, обеспечить эту работу нормальной оплатой. На системы видеонаблюдения тратится десятки миллиардов рублей, а зарплата "выводного" составаляет меньше 27 тысяч. Понятно, что ФСИН не будет функционировать нормально.

Для того чтобы исправить проблему глобально, необходимо менять всю тюремную систему в корне. Пока тема пыток ещё горяча в обществе, надо требовать дополнительного надзора, общественного контроля, собирать жалобы у заключенных из всех этих мест. Новый глава ФСИН может кадровыми решениями начать решать проблему, но для этого необходимо сильное общественное давление.

Есть способ, который позволяет облегчить жизнь людям в "пыточных" колониях. Самый очевидный – местные адвокаты, которые будут посещать заключенного в учреждении ФСИН, следить за его самочувствием и обращаться с необходимыми жалобами в СК, прокуратуру и СМИ. Во многих громких случаях, когда заключенный, который подвергался пыткам, оставался жив и защита рассказала публично об издевательствах, которые к нему применяли, человека переставали пытать. Он таким образом становится "на особый контроль" – в хорошем смысле – общественности, многие начинают следить за его судьбой.

Услуги адвокатов – недешевое удовольствие, и в регионах, где средняя зарплата 20–30 тысяч рублей, практически никто не может себе это позволить. Часто в застенки попадает одинокий человек, у которого нет близких. Думаю, могла бы помочь новая общественная инициатива по помощи заключенным – фонд, который бы находил и оплачивал местных адвокатов для походов в колонии и тюремные больницы пыточных регионов. Это так же важно, как еда и одежда для заключенных, которую посылают другие известные организации, например "Русь сидящая" (организация внесена Министерством юстиции в список "иностранных агентов" , не согласна с этим статусом. – РС). Кроме того, отбор в общественные наблюдательные комиссии настолько же важен, как и муниципальные выборы. В первом случае, неравнодушный человек на должности сможет спасти здоровье и жизнь многих. Почему бы не сделать это модным? Быть настоящим, искренним правозащитником – круто.

Кейс Саратова лишь обнажил проблему, о которой уже давно известно. Как минимум в девяти регионах находятся "пыточные" колонии, в которых тот ужас, который мы увидели благодаря Gulagu.net, происходит регулярно. Если не применять систематические меры, то так и будут продолжать пытать. Правоохранительная система должна наказывать и изолировать преступников, а не убивать, ломать и калечить людей. О том, что пенитенциарная система создана, чтобы кого-то исправлять, можно даже не вспоминать.

Андрей Пивоваров – российский политик. Находится в заключении, обвиняется властями в сотрудничестве с нежелательной организацией. Внесён правозащитным центром "Мемориал" (объявлен "иностранным агентом", оспаривает это решение) в список политических заключённых.

Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не совпадать с точкой зрения редакции