Генеральная репетиция. Алексей Цветков – о столкновении с бездной

На долю поколения, к которому я принадлежу, выпало столько исторических кризисов и перемен, что мысль не поспевает вогнать их в теоретические рамки, несмотря на форсированные потуги политологов. Поначалу казалось, что распада коммунистического лагеря и краха утопии на наш век уже за глаза хватит, после чего лучше заняться осмыслением произошедшего и налаживанием хозяйства.

Но так не получилось, потому что историю не закажешь в ателье по своей мерке, и она продолжает набирать скорость. Из текущих кризисов, которые уже нельзя обойти вниманием, можно выделить несколько глобальных, и они, как пресловутая задача трех (или больше) тел, экспоненциально затрудняют общее решение: здесь и глобальное изменение климата с растущим набором стихийных бедствий, и триумф популизма, подрывающий основы либеральной демократии, и демографический кризис с резким сокращением рабочей силы в развитых странах, и, наконец, пандемия, бушующая по всей планете уже более полутора лет.

В Америке про глупого человека говорят, что он не в состоянии одновременно ходить и жевать резинку. Не буду рисковать и попробую оценить только последнюю из этих угроз.

Если проследить историю распространения COVID-19, то можно выделить несколько этапов: первые жесткие локдауны в Ухане, затем почти апокалиптические показатели смертности в Бергамо и Нью-Йорке, неожиданно быстрое, менее чем за год, производство действующих вакцин, рывок Израиля, которому удалось в кратчайшие сроки вакцинировать большую часть взрослого населения, и вздох облегчения при виде предполагаемого света в конце тоннеля. Этот вздох облегчения проще всего оценить по оптимистическим показателям экономики весной этого года в США и Европе – мы привыкли верить, что уж рынок-то не ошибается.

Но на этот раз рынок, видимо, дал промашку. Диаграмма надежды, устремившаяся было резко вверх, за последние пару месяцев сильно обвисла под напором двух неумолимых факторов. Во-первых, вакцинация резко застопорилась, и не только в слаборазвитых странах, у которых на неё не хватает ни денег, ни инфраструктуры, но и в развитых, таких как США, и процент заражения снова пошел вверх. Во-вторых, судя по всему, расчет на эффективность вакцин был слишком оптимистическим: отчасти тут виной новый штамм "дельта", гораздо более вирулентный, но также и сами вакцины, действие которых, по крайней мере по последним израильским данным, ослабевает гораздо скорее, чем мы надеялись, а повторное заражение переболевших, иногда в острой форме, вполне возможно.

В связи с этим возникает вопрос: что же будет дальше и насколько оправданны наши надежды на то, что кривая в конечном счете вывезет? Поскольку я не вирусолог и не эпидемиолог, я не буду рассуждать о возможной дальнейшей эволюции заразы, а попробую обсудить только ее социальные импликации. Они печальны.

Начнем с пресловутого коллективного иммунитета. После полной неразберихи в предыдущей администрации США президент Джо Байден обещал в кратчайшие сроки проложить дорогу к такому иммунитету, но столкнулся с непреодолимым препятствием: значительная часть населения наотрез отказывается вакцинироваться. Мотивы у такого сопротивления разные, но в нём можно различить либертарианскую ноту: дескать, государство не имеет права посягать на мою личную свободу.

Государство, конечно же, имеет такое право, оно для того и существует, чтобы посягать, да и само понятие права от государства неотделимо. Свобода каждого из нас заканчивается там, где начинается свобода другого человека, неприкосновенность его здоровья и имущества. Твоя свобода уклоняться от прививки грозит мне инфекцией, тяжёлыми последствиями, а в худшем случае и смертью, и это вполне мотивированный повод для государственного вмешательства. Однако сказать легче, чем сделать, потому что в правовом обществе просто нет механизма всеобщего принуждения в таких масштабах, а введение фактического военного положения в условиях нынешней политической поляризации может быть чревато вооруженным гражданским конфликтом.

Другая социальная модель – Китай, где механизмы массового принуждения вполне действуют и применяются. Однако необходима также изоляция, которая в условиях глобализации и трансконтинентальных коммуникаций неосуществима и грозит огромным ущербом для экономики. Единичные просачивания той же "дельты" способны обнулить самую тщательную изоляцию. Тут поучителен пример "островных цивилизаций", таких как Австралия и Новая Зеландия, их не спасает даже океан.

Особый случай – Россия, где диктатура пока затянула не все гайки. Упорное сопротивление россиян вакцинации несколько подрывает миф либеральной элиты о беззаветной преданности большинства вождю. На самом деле главный определяющий фактор – вековая подозрительность, в том числе к власти, а пассивность включает в себя сопротивление любой инициативе, в том числе вакцинации. Тем более что власть сделала всё для того, чтобы скомпрометировать вакцину, и к тому же явно не в состоянии поставлять её, в том числе и за границу, в нужном объеме.

К сказанному следует добавить практическое отсутствие центральной координации; каждое государство по мере сил тянет одеяло на себя, и на долю Всемирной организации здравоохранения, которая должна осуществлять такую координацию, ничего не остается. Но бороться с глобальным стихийным бедствием в пределах собственных границ так же бессмысленно, как тушить общегородской пожар эксклюзивно в собственной гостиной. Советник американского президента доктор Энтони Фаучи недавно заметил, что при нашем нынешнем отношении к прививкам мы никогда не победили бы ни чёрную оспу, ни полиомиелит. Это не очень корректное сравнение: детские прививки давно стали рутиной, а группа диссидентов-антиваксеров, выступающая против них, сравнительно невелика. COVID-19 поставил нас перед лицом необходимости однократной массовой операции в глобальном масштабе, требующей беспрецедентной мобилизации.

Существует популярный жанр фильмов-катастроф, где перед лицом угрозы нашему общему существованию все люди доброй воли объединяются и спасают планету. В одном из не самых худших, Deep Impact ("Столкновение с бездной" в нелепом русском переводе), на Землю несется смертоносная комета, и все ядерные державы объединяются в едином спасительном порыве, хотя спасают в конечном счёте американцы – чей фильм, те и спасают. Но по эту сторону экрана все гораздо больше напоминает басню дедушки Крылова "Лебедь, щука и рак", каждый занят своим собственным проектом, и нет никаких оснований считать, что может быть иначе.

Тут могут возразить, что с астероидом или кометой у нас наверняка будет предупреждение авансом и время для координации. Но ведь нас неустанно предупреждали эпидемиологи, ещё с 70-х годов прошлого века. Более того, нас предупреждала сама природа: посредством Эболы с потенциальной смертностью до 90 процентов или MERS (ближневосточный респираторный синдром) – у обеих инфекций, по счастью, индекс репродукции оказался невысоким, по разным причинам. Теперь нам был дан, может быть, последний шанс проверить нашу бдительность, нечто вроде генеральной репетиции. Мы её, судя по всему, провалили, и предстоящая премьера не обещает ничего хорошего.

Алексей Цветков – публицист и политический комментатор

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции