Глава KleptoCapture: российские миллиардеры оплатят восстановление Украины

В США, Евросоюзе и других странах, присоединившихся к санкциям в отношении России из-за войны в Украине, арестованы активы российских миллиардеров на сумму 58 миллиардов долларов. В Минюсте США поиском активов занимается оперативное подразделение KleptoCapturе. Недавно в Соединенных Штатах заработал механизм, по которому деньги, полученные вследствие конфискации принадлежащих российским миллиардерам в США самолетов, яхт и элитной недвижимости, вскоре могут пойти на восстановление Украины.

Как будет происходить процесс конфискации активов и передачи этих средств Украине и какие самые громкие дела расследуют в Министерстве юстиции США – об этом в интервью "Голосу Америки" рассказал глава оперативного подразделения KleptoCapturе Эндрю Адамс.

– Год назад генеральный прокурор США Меррик Гарланд положил начало проекту KleptoCapture и назначил вас управлять процессами, связанными с этой инициативой. Чего удалось добиться в течение этого года?

– Наше оперативное подразделение приступило к работе сразу после полномасштабного вторжения. В конце февраля – начале марта мы собрали группу адвокатов, прокуроров, аналитиков и специалистов в американском правительстве, чтобы сосредоточиться на двух задачах. Во-первых, мы торопились наложить арест и начать процедуру конфискации крупных дорогостоящих активов, таких как яхты и самолеты. В то же время мы знали, что в долгосрочной перспективе еще большее значение могут иметь дела, касающиеся лиц и сетей, оказывающих посреднические услуги при отмывании денег, а также профессионально занимающихся вопросами обхода санкций и экспортным контролем.

– В декабре в интервью вы называли ориентировочную сумму находящихся под санкциями активов российских элит, на которые наложен арест. Речь шла о 40 миллиардах долларов – в США и за рубежом. Изменилась ли эта ваша оценка?

– Если говорить только о том, чем занимается министерство юстиции, – это арест и конфискация имущества на основании судебных решений. В данном случае речь идет о сумме один миллиард долларов. Это ордеры на арест самолетов, яхт, квартир и другой роскошной недвижимости в США, ордеры на арест банковских счетов, ценных бумаг и так далее.

Это то, что мы можем сделать, когда установлена связь между криминальной активностью и собственностью. Если говорить о министерстве финансов, Государственном департаменте, министерстве торговли и наших международных партнерах, то их полномочия намного шире имеющихся у министерства юстиции, которое может наложить арест и осуществить конфискацию.

– В феврале суд в Нью-Йорке принял решение о конфискации 5,4 миллиона долларов, принадлежавших российскому миллиардеру Константину Малофееву. Эти средства могут быть использованы для восстановления Украины. Однако недавно находящийся в США российский юрист начал процедуру обжалования этого решения. Ожидаете ли вы, что деньги все же поступят в Украину, несмотря на новый иск по ним?

– Средства, которые мы сейчас уполномочены перечислить, составляют 5,4 миллиона долларов. Время для подачи судебных обжалований уже истекло. Теперь эти деньги можно беспрепятственно передать Госдепартаменту по истечении срока рассмотрения апелляции. Мы ожидаем, что так и произойдет. И тогда сотрудники Госдепартамента вместе с нашими друзьями из Украины определят наилучшее предназначение для этих средств.

Этот пример – история успеха по итогам прошлого года. Конечно, 5,4 миллиона долларов – капля в море по сравнению с ущербом, который война причинила Украине и народу Украины, но это символ того, что можно сделать посредством судебного процесса, который происходит в соответствии с нашей Конституцией и международным правом.

– Сколько в общей сложности вы сейчас ведете дел, связанных с конфискацией имущества российских миллиардеров?

– Мы постоянно занимаемся десятками расследований. У нас такой подход – мы смотрим, возможна ли конфискация в том или ином случае. В реальности дел, возбужденных нами, гораздо меньше, чем расследований, которые мы проводим. Но мы ведем все эти дела, понимая, что, если у нас будет достаточно доказательств для предъявления обвинений или для подачи гражданской жалобы, мы это сделаем самым эффективным способом.

– Сколько сейчас дел, которые близки к вынесению судебного решения?

– Завершено дело Малофеева, оно на этапе апелляции. Есть примерно пять различных уголовных дел, которые мы возбудили в конце прошлого года, а также гражданский иск о конфискации недвижимого имущества, связанного с Виктором Вексельбергом (председатель совета директоров "Реновы". – Прим. РС), на сумму около 75 миллионов долларов. Пока по этим делам апелляции поданы не были.

Нам приходится преодолевать трудности и препятствия, когда речь идет о непрозрачных сетях подставных компаний, которые постоянно пытаются скрыть настоящих владельцев определенных активов или же скрыть то, кто виноват в нарушении санкций или отмывании денег. И в каждом из таких случаев нужно международное сотрудничество. Конечно, у нас есть друзья по всему миру, есть партнеры в странах-союзниках, которые готовы помочь и приложить значительные усилия, ресурсы для того, чтобы претворить это в жизнь. Но это трудные дела, нам приходится сталкиваться с профессиональными криминальными сетями.

– Расскажите, пожалуйста, как происходит международное сотрудничество и сотрудничество с другими органами власти США?

– Практически в каждом конкретном случае требуется значительная международная поддержка. Только в редких случаях мы сталкиваемся с тем, что наши партнеры за границей не располагают какой-либо информацией или ресурсами. Чтобы расследовать, найти или арестовать активы, нам нужно участие и сотрудничество наших международных партнеров. Это тоже история успеха. В прошлом году мы наложили арест на имущество в Эстонии, Латвии, Германии, Италии, Испании и других странах. Подобные процессы происходили во многих странах мира, включая юрисдикции, которые обычно не рассматривают как ближайших союзников США.

Относительно правоохранительных органов в США, мы тесно сотрудничаем с ФБР, они являются частью нашего оперативного подразделения KleptoCapture. Мы сотрудничаем с Департаментом национальной безопасности, налоговым управлением США, министерством торговли. Хотя в реальности речь идет о сотрудничестве всего правительства Соединенных Штатов.

– Закон об ассигнованиях на 2023 год предоставляет полномочия министерству юстиции направлять конфискованные деньги Государственному департаменту, который, в свою очередь, будет передавать их для оказания помощи Украине. Насколько значимым является это решение?

– Это очень важный закон. Сотрудничество нашего офиса по законодательным вопросам в министерстве юстиции и Конгресса я могу оценить как невероятное. Это очень важные решения и с финансовой, и с символической точки зрения. С юридической точки зрения это открывает нам путь для осуществления передачи средств. Мы не могли бы реализовать это с такой легкостью, не будь у нас новых полномочий. Жизненно необходимо, чтобы движущей мотивацией для всех этих дел в конце концов было оказание помощи Украине. И это то, что теперь позволяет законодательство.

Разрушенное обстрелом здание в городе Чугуев Харьковской области

На мой взгляд, здесь есть и символическое значение. Это демонстрирует как в США, так и нашим партнерам в Европе и других странах, что существуют средства и механизмы для предоставления именно такой помощи Украине – через конфискацию. Это полностью отвечает международному праву. Это можно сделать, и это необходимо сделать.

– Недавно ваше оперативное подразделение выдвинуло обвинения против российского миллиардера Олега Дерипаски, имеющего влияние в Кремле. Есть ли в вашем списке и другие российские олигархи?

– Дерипаска – один из многих миллиардеров, кому мы предъявили обвинение. И, конечно же, мы арестовали подельников и профессиональных посредников ряда других олигархов.

Не могу говорить о конкретных целях или других деталях нынешних расследований, но скажу, что в начале работы нашего оперативного подразделения мы посмотрели списки, которые подготовили в министерстве финансов, и определились с соответствующими обвинениями против тех, кто был в этих списках.

– Вернемся к яхтам. Конфискация яхт за границей кажется достаточно трудным процессом. На примере яхты, на которую был наложен арест на Фиджи, не могли бы вы шаг за шагом объяснить, как эта яхта оказалась в США и что с ней происходило впоследствии?

– Любой актив, принадлежащий человеку, попавшему под санкции, обычно находится за занавесом фиктивных компаний-посредников. Первый шаг в случае любой конфискации – установление связи между этим активом и преступной деятельностью.

Работа с уголовной информацией и работа по начатым нами делам требуют шагов, подобных работе над любым другим делом об отмывании денег. Когда мы определились, что актив связан с криминальной активностью, мы начинаем юридический процесс, начинающийся либо с наложения ареста на активы, либо с заявки на гражданский иск о конфискации, либо, в отдельных случаях, – с заявки на предъявление доказательств для уголовного обвинения. Если мы доказываем, что это грязные активы, судья подписывает решение о конфискации.

– Очевидно, работа вашей оперативной группы и более широкие международные санкции привели к определенному уровню дискомфорта в Кремле и среди российских миллиардеров. Тем не менее нет ли признаков того, что это заставляет Путина вывести войска из Украины? Верите ли вы, что давление на олигархов, приближенных к Кремлю, может изменить агрессивную политику Путина?

– В дополнение к возмущению людей, которые ранее являлись приближенными к Кремлю, есть последствия, которые выходят далеко за рамки дел конкретных олигархов. Речь о влиянии на финансовые учреждения, страховые, авиационные или морские компании, на российскую военную машину и способность Кремля финансировать эту войну или попытки России поддерживать войну и одновременно иметь нормальную стабильную экономику. Думаю, в этом санкции успешны.

Другой вопрос, о котором нужно помнить, – это режим экспортного контроля, который иногда, на мой взгляд, путают с режимом экономических санкций. Режим экспортного контроля определяется министерством торговли и оказывает немедленный финансовый эффект на возможности российской промышленности, в частности, оборонной и военной промышленности.