Игра с престолом. К чему Си Цзиньпин готовит Китай и весь мир

Китайская Народная Республика готовится к глобальным вызовам предстоящих лет и нелегким временам – и намерена победить всех внутренних и внешних врагов, под пристальным "мудрым руководством" Коммунистической партии Китая. КНР будет ускоренно перестраивать экономику и увеличивать и модернизировать армию, усилит борьбу с коррупцией, не откажется от возможности применения военной силы для "воссоединения" с Тайванем и не собирается "уступать давлению Запада". Таковы "исторические решения" завершившегося на этой неделе в Пекине юбилейного XX съезда Компартии Китая, на котором председатель КНР и Генсек КПК Си Цзиньпин пожизненно закрепил за собой ничем не ограниченную власть, сравнимую уже с императорской. Но сбудутся ли все его планы по "возвращению Китаю утраченного величия"?

В субботу, 22 октября, 2300 делегатов ХХ съезда Коммунистической партии Китая (КПК), как и ожидалось, утвердили единоличное верховное лидерство Си Цзиньпина в партии и государстве. Съезд одобрил поправки к уставу КПК и переизбрал 200 членов ЦК партии. В него не вошли четыре из семи членов нынешнего Постоянного комитета (ПК) Политбюро ЦК – самого высшего партийного органа.

Первой поправкой устанавливается статус Си Цзиньпина в качестве "ядра ЦК КПК и всей партии", а его видению "социализма с китайской спецификой для новой эры" придан статус практически священного текста. Вторая поправка обязывает всех китайских коммунистов защищать статус генерального секретаря Си Цзиньпина как "ядра" КПК. Отныне Си Цзиньпин еще больше стал приравнен к вождям КПК XX века, Мао Цзэдуну и Дэн Сяопину.

Декоративные тарелки с изображениями Мао Цзедуна и Си Цзиньпина в туристическом магазине в Пекине

23 октября, в воскресенье, Си Цзиньпина переизбрали лидером компартии на третий срок. В устав китайской компартии внесено к тому же положение о том, что партия будет противодействовать независимости Тайваня. Также Съезд подтвердил переизбрание около 200 членов Центрального комитета партии, которые имеют право голоса, причем среди них – всего 11 женщин.

23 октября ЦК утвердил и избрание 25 членов Политбюро ЦК, семь из которых назначены в его Постоянный комитет (ПК Политбюро ЦК). В него не вошли ветераны партии: кроме нынешнего премьер-министра Ли Кэцяна, это Ван Ян, Ли Чжаньшу и Хань Чжэн – двое последних ожидаемо ушли в отставку.

При этом бывшего председателя КНР в 2002–2012 годах 79-летнего Ху Цзиньтао двое молодых чиновников в прямом эфире вообще неожиданно вывели под руки с трибуны, где он находился рядом с Си в момент закрытия съезда. На видео можно заметить, что перед уходом он о чем-то говорил с Си Цзиньпином. Потом на главной церемонии закрытия съезда место Ху Цзиньтао рядом с Си Цзиньпином долго оставалось пустым. Позже инцидент с бывшим китайским лидером объяснили его недомоганием.

69-летний Си Цзиньпин, с тех пор как он десять лет назад был избран Генеральным секретарем КПК, устранив внутри партии всю известную фракционную оппозицию, все эти годы последовательно цементировал свою власть. Сегодня его контроль над всеми ключевыми назначениями и важными политическими директивами в КНР, население которой превышает 1,4 миллиарда человек, абсолютен и беспрекословен. Нынешний же XX съезд КПК (собирающийся каждые 5 лет), традиционно прошедший в "Доме народных собраний" (здание китайского "парламента") на западной стороне площади Тяньаньмэнь в Пекине, в крупнейшем в мире доме для заседаний, заранее многие сравнивали с фактической коронацией товарища Си.

Чуть менее года назад Генсек ЦК КПК, Председатель КНР и руководитель Центрального военного совета Си Цзиньпин был официально объявлен новым "Великим кормчим", уже заняв в истории страны и китайской компартии место, равное Мао Цзэдуну и Дэн Сяопину. В современной КНР стал откровенно формироваться культ его личности. Ранее КПК официально отменила ограничение в два срока для замещения Си Цзиньпином всех высших государственных и партийных постов. 6-й пленум ЦК КПК в ноябре 2021 года впервые открыто назвал "решающей" роль Си Цзиньпина в деле "великого возрождения китайской нации".

Последний идеологический труд Си Цзиньпина, посвящённый "социализму с китайской спецификой", еще в 2021 году был охарактеризован как "квинтэссенция китайской культуры". Всем деяниям и политическим решениям Си Цзиньпина придано почти мистическое, "судьбоносное" значение.

Сейчас, несмотря на все трудности, которые в последние годы преградили ему путь, – от стагнирующей экономики, пандемии COVID-19 и редких публичных протестов до перевернувшего привычное мироустройство вторжения России в Украину, растущих трений с США и конфликта вокруг Тайваня – Си Цзиньпин явно намерен еще многие годы продолжать реализацию своего "грандиозного видения омоложения китайской нации".

Политика внутренних репрессий и подавления любого инакомыслия, в том числе в отношении национальных меньшинств, отсутствие свободы прессы и религии, массовая слежка за населением и всепроникающая цензура – все то, в чем демократические страны мира постоянно обвиняют китайские власти, очевидно, в ближайшие годы в КНР будет принимать еще более жесткие формы. Несколько источников, в том числе Государственный департамент США, ежегодно публикуют доклады о правах человека в Китае. Наряду с исследованиями других организаций, таких как Amnesty International и Human Rights Watch, эти доклады документально свидетельствуют о нарушениях в КНР международно признанных норм в области прав человека.

По данным Индекса свободы прессы, Китай по степени независимости СМИ сегодня занимает примерно 170-ю позицию среди 180 стран. Созданная в 2014 году могущественная государственная организация под названием "Управление киберпространства Китая", находящаяся под личным контролем Си Цзиньпина, препятствует тому, чтобы миллиард китайских интернет-пользователей могли свободно получать и распространять независимую информацию.

Об интригах XX съезда КПК, о том, о чем говорилось и, что еще важнее, о чем сознательно не упоминалось во всех речах, произнесенных в Пекине на этой неделе, о возвышении Си Цзиньпина и о том, к чему китайский лидер готовит свою страну и весь мир, в беседе с Радио Свобода рассуждает китаист Алексей Маслов, исполняющий обязанности директора Института стран Азии и Африки МГУ:

– Мы с вами несколько раз говорили в последние годы, что генсек ЦК Компартии Китая Си Цзиньпин, который сейчас параллельно занимает также высшую государственную должность председателя КНР и еще и руководит Центральной военной комиссией, то есть главным командным органом в Вооруженных силах, сконцентрировал в своих руках совершенно неограниченную власть. Но сейчас вовсю идут разговоры, что он хочет вообще стать небожителем, а именно – получить и совсем новый, особый пожизненный пост Председателя ЦК КПК. Ведь раньше такую должность имели лишь Мао Цзэдун и потом недолго двое его преемников, а после Дэн Сяопин ее отменил как воплощение культа личности.

– Происходящее, конечно, можно назвать персонификацией власти в руках Си Цзиньпина. Когда-то Дэн Сяопин сознательно деперсонифицировал власть к КНР, создав систему постоянной ротации высших руководителей и ее многоступенчатость – есть и Постоянный комитет Политбюро, а еще и просто Политбюро, а есть еще и ЦК КПК. При этом тот, кто стоит во главе этой машины, должен был быть "воплотителем идей и образов", но ни в коем случае не абсолютным лидером. Сейчас же происходит то, что произошло с Мао Цзэдуном. Амбиции у Си Цзиньпина колоссальные. И я думаю, что изначально так и задумывалось, и отнюдь не сейчас, что Си Цзиньпин будет находиться на своем посту как минимум больше тех двух сроков, которые изначально предполагались.

И в этом есть свой смысл – по крайней мере тот, который транслирует нам КПК. Как Китай развивался, например, в 90-х или в 2000-х годах, несмотря на огромный взлет – это все-таки было то, что называется "снятием пенок". Дешевая рабочая сила, правильно организованная экономика, огромный интерес иностранцев, колоссальные инвестиции, приход новых технологий – все это определяло очень быстрый взлет Китая и "эффекта нулевого цикла". То есть сначала ничего не было – и тут же все проросло. А КПК решила, что пенки сняты, и теперь нужно делать все совсем по-другому, то есть нужно переходить на длительные циклы, которые связаны, например, с развитием высоких технологий . А для этого необходимо подготовить и новые поколения специалистов, нужно, вообще-то, продвинуть свои технологии во внешний мир – и это дело не пяти, не десяти и даже не двадцати лет.

И теперь Си Цзиньпин рассматривает себя как "игрока длительного цикла", который рассчитан в общем на физическую жизнь его как человека. Многие планы сегодня в Китае построены до 2035 года, до 2049 года. На этом фоне удивительно, кстати, может быть, мы отдельно об этом поговорим, что Си Цзиньпин вдруг сказал, что китайская армия, НОАК будет модернизирована уже к 2027 году, а не как предполагалось – к 30-м годам. В общем, я думаю, что это то, что должно было однажды случиться и случилось. Поэтому здесь ничего удивительного нет.

– А внутри руководства Компартии Китая все согласны с таким положением дел? Нет в ЦК оппозиции товарищу Си, нет ли противников этого возрождения поста председателя ЦК КПК и вообще противников того, чтобы его и генсеком-то переизбрали на очередной пятилетний срок? Есть ли у Си Цзиньпина враги?

– Внешне по крайней мере никаких врагов мы не видим. Китайские высшие партийные руководители борются сейчас не за пост генсека ЦК КПК, а за близость лично к Си Цзиньпину. В Китае нет фракционной борьбы в чистом виде, нет какой-то контрэлиты, которая предлагает нечто другое. В партии, безусловно, идут постоянные массовые дискуссии по поводу механизмов реализации разных программ. То есть, скажем, сближаться или не сближаться с США? Нужно ли больше или меньше развивать отношения с Россией? Имеет ли смысл продолжать инвестировать в концепцию "Один пояс – один путь"?

Но никто не оспаривает, на мой взгляд, трех важных вещей. Во-первых, того, что Си Цзиньпин должен оставаться лидером Китая, как бы он ни звался, генсеком ЦК КПК, председателем КНР или как-то еще. Во-вторых, никто не оспаривает правильность курса "социализма с китайской спецификой в новую эру". И в-третьих, никто не оспаривает ключевых моментов этого курса – усиления армии, усиления модернизации и так далее. Поэтому говорить о том, что есть какая-то оппозиция, которая прямым или латентным образом противостоит Си Цзиньпину, не приходится.

Более того, я считаю, что это опасно – предполагать, что есть такая оппозиция. Такое часто мы можем прочитать в публикациях не очень опытных американских или российских экспертов, что, мол, есть какие-то протестные группы. Нет, мы не видим таких протестных групп совсем! Мы видим локальные элиты, например "южную элиту", которая борется за свои экономические интересы, "северную элиту" из провинции Сычуань – но ни в коем случае не группы, которые хотели бы сместить Си Цзиньпина с его поста. Почему это опасно? Потому что дает неверную оценку реальной ситуации в Китае, где все развивается, как всегда, по-своему.

– Я вижу, что в России и на Западе очень многие обратили внимание на такое словосочетание в докладе председателя КНР на этом съезде, как "региональные войны", к которым Китай должен готовиться. Ведь о таком речи совсем недавно не было, в так называемой "Белой книге" по национальной обороне в 2019 году, например, или в таком же докладе предыдущему, XIX съезду партии. О чем может идти речь? О Тайване? О противостоянии КНР с Индией? Об акватории Южно-Китайского моря? Или о чем-то еще?

– Нужно очень внимательно смотреть, в каком контексте это произносится, потому что это является частью официальной китайской концепции. Речь идет о региональных конфликтах прежде всего, Китай об этом говорил и продолжает говорить. Но КНР это адресует исключительно Тайваню. Я вовсе не хочу утверждать, что Китай мирная держава, но он пока не собирается, на самом деле, начинать никаких войн с другими государствами и вкладывает это в свою национальную концепцию – кроме одного случая. Это Тайвань. И Си Цзиньпин это подчеркивает, что Китай не отказывается от применения вооруженной силы в отношении Тайваня. Но пока нет никаких намеков на то, что вооруженные силы будут применяться Пекином в каких-то других случаях (естественно, кроме как при внешнем нападении на КНР).

Си Цзиньпин открывает ХХ съезд КПК. Пекин, 16 октября 2022 года

Почему вообще понадобились такие формулировки? Потому что КПК сегодня постоянно вынуждена оправдываться, что она не слабая и не зажатая. После нашумевшего визита на Тайвань Нэнси Пелоси и целого ряда других делегаций, и американских, и европейских, на которые Китай ответил тем, что проводил там рядом учения и обстрелы, но при этом в общем никаких других шагов не сделал, возникла ситуация, вызвавшая много вопросов и у противников, и у друзей КНР. То есть – а насколько серьезно Пекин готов защищать свои национальные интересы? И вот теперь китайские власти, как всегда, до последнего намекают на то, что они готовы применять силу, но просто не хотят, что "Китай мудрый и добрый, но, в конце концов, вы не обижайтесь, если однажды это придется сделать". То есть для Пекина сейчас важна не техническая способность или возможность вести такой локальный вооруженный конфликт, а чтобы все страны мира поняли, что Китай до последнего сражался за то, чтобы никогда не применять военную силу, "но его заставили".

– Раз уж мы с вами заговорили о гипотетической воинственности КНР или, наоборот, миролюбии: в каком состоянии сейчас находится китайская армия? И меняется ли как-то концепция национальной обороны КНР с учетом всех происходящих в мире событий? Си ведь сказал, вы сами упомянули, что хочет быстрыми темпами, быстрее, чем предполагалось, развивать именно вооруженные силы.

– Для Си Цзиньпина модернизация армии – это вопрос если не номер один, то один из первых. И здесь есть несколько моментов, которые в общем выходят за пределы просто идеи наращивания количества вооружений, новых кораблей или новых ракет. Важно другое. Китай сейчас заметно задумался, и, возможно, не в последнюю очередь под влиянием российско-украинского конфликта, над моральным состоянием своей армии. В последние несколько недель в Китае началась очень серьезная реформа военных высших учебных заведений – с упором на "моральное воспитание" курсантов, на формирование "правильного духа", который должен присутствовать у китайских военных. Когда Си Цзиньпин говорит о модернизации армии, все-таки это не только количество ракет. Это, во-первых, о внедрении новых технологий, и во-вторых, о "перевоспитании" кадрового состава и призывников. В том смысле, что они должны понимать, за что и как они будут сражаться, если прикажет партия.

Более того, Си Цзиньпин неоднократно, если мы почитаем внимательно его выступления на съезде, говорил о том, что армия должна служить государству и народу. То есть для него это оборотная сторона проблемы. Ведь чем сильнее армия, чем она влиятельнее, тем, вообще-то, больше возникает опасности, что эта армия развернет свои штыки "не в ту сторону". Я сразу оговорюсь, что нет никаких предположений, что где-то в армейских недрах в КНР зреет хоть какое-то небольшое недовольство Си Цзиньпином. Но есть очень важный момент, заключающийся в том, что китайская армия к 2027 году, насколько мы понимаем, закончит свою модернизацию, перевооружение, будет обладать необходимым числом средств защиты, ПВО – и вот в этот момент, вероятно, произойдут очень серьезные события.

Учения НОАК в провинции Синьцзян. 2021 год

– Что в целом можно сказать еще о речах, которые были произнесены на этом съезде? Для вас какова главная интрига нынешнего юбилейного ХХ съезда КПК?

– Я бы, честно говоря, разделили бы все на две части. Первое – это набор китайских трюизмов, избитых вещей. Что Китай продолжает политику открытости, что Китай победил бедность, что Китай борется за благосостояние населения – это главная задача Компартии Китая. Это "правильные стандартные вещи", и здесь ничего нового не было произнесено. Что, на мой взгляд, важно? Во-первых, Си Цзиньпин подтвердил, что политика "одна страна – две системы" оказалась, по его мнению, абсолютно правильной. Это показывает нам, что и то, что происходит с Гонконгом, и то, что будет происходить с Тайванем, это, как считают в Пекине, воплощение правильности коммунистических идей. Си Цзиньпин ведь также сказал, что Гонконг должен управляться гонконгцами, Макао – макаосцами. Но тут же в следующей фразе подчеркнул – "патриотическими гонконгцами" и "патриотическими макаосцами". То есть речь идет о том, что, да, Пекин ставит там своих людей, которые преданы идеям КПК, и только они смогут управлять этими территориями. Еще один важный момент: аналитики подсчитали, что больше, чем слово "Китай", произносилось слово "развитие". И для Китая это главное, ключевое слово. Там же из ключевых было слово "обновление", или "модернизация" и "омоложение" – страны и партии. То есть очевидно, что Си Цзиньпин, скорее всего, говорит о том, что необходимо приводить на руководящие позиции в партии и в государстве молодое, новое поколение. И я так понимаю, что за этим стояла задача – обновить состав Политбюро ЦК КПК и Постоянного комитета Политбюро.

И еще очень важный момент. Как всегда, важно не то, что говорят, а то, о чем не говорят. Си Цзиньпин не называл ни одного государства, так сказать, по имени, не называл ни друзей, ни врагов. Но было очень много довольно жестких высказываний, которые можно адресовать к США. Например, против гегемонизма в политике, против любых санкционных мер – конечно же, это адресовано Вашингтону. Можно было сделать вывод из слов Си Цзиньпина, что Китай вновь попытается вести себя абсолютно как отдельная сущность в мировой политике.

– Великие планы великими планами, но когда Си Цзиньпин открывал XIX съезд КПК пять лет назад, в Китае дела обстояли гораздо лучше, чем сегодня. Экономика была на величайшем подъеме, про COVID-19 никто и подумать не мог, и Пекин в целом имел возможность распространять свое влияние и свои идеи в мире почти беспрепятственно. А теперь-то что?

– А это как раз оборотная сторона развития Китая. Потому что, действительно, даже не только пять, но и десять лет назад, то есть в период прихода Си Цзиньпина к власти, у него была значительно более сильная позиция – на первый взгляд. Во-первых, казалось, вот-вот решится проблема с Тайванем, что отлично развиваются отношения с Западом. Огромное число контрактов тогда было заключено с Америкой, резко возрос товарооборот – и не только с США, но и с ЕС. Китай сумел задействовать и сильно продвинуть свою инициативу "Пояс и путь", а это триллион долларов инвестиций в другие рынки. И казалось бы, все идет хорошо. Но появились обстоятельства, которые, конечно, можно считать ошибкой Китая, а можно и просто развитием объективной реальности.

За последние три года в мире сложился очевидный антикитайский лагерь. Многие вещи стали темами для международной политической дискуссии, например, нарушения прав человека в Синьцзяне, обвинения в репрессиях в Гонконге, обвинения в неправильной религиозной политике в Тибете, ну и, наконец, тайваньская проблема. Запад сумел сформулировать новые смыслы против Китая. Многие концепции, которые Китай продвигал через "Пояс и путь", оказались по сути дела либо торпедированными, либо замороженными. И конечно, Пекин оказался в новой геостратегической реальности. Речь не об экономике, или по крайней мере не только об экономике. Но Китай всегда отличается тем, что он довольно быстро умеет перестраиваться. И сейчас, судя, опять-таки, по докладу председателя КНР (мы не знаем, что происходило на внутренних закрытых заседаниях), Си Цзиньпин зафиксировал, что называется, "доходы и расходы", то есть и успехи Китая, но и при этом заговорил об огромных опасностях. Он был сейчас довольно откровенен.

Главный момент, на котором еще держится Китай: на некотором социальном договоре, который, конечно, нигде не сформулирован. То есть власть максимальным образом заботится о своих гражданах, и граждане в прямом смысле богатеют, как это было за последние десятилетия, но при этом эти граждане готовы пожертвовать частью своих свобод и возможностей для того, чтобы продолжать жить в рамках китайского государства в нынешней форме. Это, кстати, относится и к тем китайцам, которые живут внутри Китая, и тем, которые живут вне Китая. И вот если этот социальный договор государство не сможет выполнять, ну, например, начнется крах каких-то крупных китайских предприятий или государство еще сильнее будет давить на бизнес, как это было за последние два года в отношении крупных китайских интернет-гигантов, то есть в случае, когда начнут наноситься удары по основной структуре, тогда этот договор может быть и нарушен. Поэтому, как следствие, сейчас главная задача Си Цзиньпина была – объяснить, что происходит, ну, по крайней мере, в рамках его понимания, а также предложить, что нужно делать. А нужно продолжать делать то же самое и продвигать свои геополитические концепции – как опять же полагает Си Цзиньпин.

– Позиция Китая в отношении войны в Украине остается, в общем, весь год неизменной. Но насколько украинский кризис подрывает политические и экономические планы КНР? И что Си Цзиньпин может сделать и делает в этой связи? Потому что его же явно не может устраивать нынешняя ситуация. Есть масса примеров того, как китайские компании отказываются сотрудничать с российскими из-за риска вторичных санкций. Многие крупные китайские предприятия просто ушли с российского рынка. Война – враг торговли.

– Да, безусловно. Вся китайская концепция стоит на том, что в мире не должно быть войны, и поэтому развивается торговля. И многие китайские инициативы нацелены именно на то, что КНР прокладывает транспортный коридор от Китая до Европы и далее, и по ним гоняет и китайские, и иностранные товары. Пекину крайне невыгодна военная, предвоенная или поствоенная ситуация. Невыгоден любой кризис в Европе, потому что Европа остается одним из крупнейших покупателей китайских товаров. В прошлом году товарооборот КНР с ЕС составил более 850 миллиардов долларов. Поэтому для Китая падение покупательной способности населения – это очень серьезный удар прежде всего по китайским производителям. А надо понимать, что за этим падением стоят интересы малых и средних предприятий, которые из Китая поставляют в Европу массу товаров, а это – почва для роста социального напряжения.

Плюс к этому, конечно же, КНР не хотела делать выбор. Кстати, на мой взгляд, все-таки происходит эволюция китайской политики, начиная с февраля до настоящего момента, в отношении российского вторжения. Первоначально Пекин вообще ограничивался самыми стандартными фразами, что все вопросы должны решаться только мирным и дипломатическим путем. Это дежурная мантра, она произносится китайскими дипломатами абсолютно по любым поводам. Но далее Китай начал говорить о недопустимости международных санкций. Российская политика заставила Китай делать выбор – чего он очень не любит, когда его кто-то заставляет. И как следствие, Китай оказался в той ситуации, когда любое решение – это неправильное решение, это в прямом смысле цугцванг, когда любой следующий ход будет неправильным. Поэтому я думаю, что Китай сейчас не имеет какого-то понимания того, что дальше сам он предпримет в этом отношении. И поэтому больше разговоров идет в Китае не о внешней политике, а о внутренней.

Но есть еще один момент, который надо хорошо понимать. Россия во многом сегодня таскает каштаны из огня для Китая, потому что события в Украине высветили как прожектором позиции ведущих стран мира – кто за, кто против, кто как может реагировать. Москва показала, как ведутся современные войны и особенно – какие ошибки в них совершаются, от организации командования до использования вооружений. То есть Китай сейчас получил живое реальное пособие, как надо и как не надо развивать геостратегию и военно-политические доктрины. Поэтому в данном случае Китай, при всех минусах для себя, очень внимательно наблюдает за тем, что происходит.

– Еще одна вещь, на которую я обратил внимание. Си Цзиньпин в своей речи предупредил об "опасных ветрах, темных водах и даже разрушительных штормах, которые ждут нас впереди". Он все эти проблемы с чем связывает? С каким-то внутренним развитием Китая? Может быть, со своими просчетами? Или с неблагоприятной, сложной международной ситуацией?

– В своем выступлении Си Цзиньпин, как ни странно, не критиковал никого из прежних китайских лидеров, что многие почему-то предполагали как минимум по отношению к нынешнему премьеру Ли Кэцяну, который уходит со своей должности. Нет, этого не было. Я думаю, что все это относится к тому, что Си Цзиньпин предполагает, и это видно не только из этой речи, но и из многих других его выступлений, что кардинальным образом изменилась вся мировая ситуация. Эти шторма и бури связаны и с последствиями ковида, и с последствиями антикитайских санкций, которые принимают США, прежде всего в области высоких технологий и, конечно же, еще с тем, что Китаю придется идти на целый ряд непопулярных внутренних мер. Например, на мой взгляд, придется поднимать налоги в некоторых регионах, менять систему поощрений населения и так далее. То есть Си Цзиньпин готовит население к тому, что дальше будет жить значительно сложнее.

– Но борьбу с коррупцией, усиление роли партийного контроля над всеми сферами жизни в Китае Си Цзиньпин также упомянул. Это неспроста? Незадолго до того съезда ведь сразу несколько бывших руководителей самого высшего звена в КНР были приговорены к смертной казни по обвинению в коррупции. Правда, потом им приговоры поменяли на пожизненное заключение. Критики китайского режима полагают, что таким образом Си Цзиньпин на самом деле избавлялся от противников накануне съезда.

– Одно другого не исключает. В смысле, что его противники могут быть и коррупционерами. Потому что для Си Цзиньпина коррупция – это не просто количество каких-то взяток, которые кто-то набрал. Это прежде всего "коррупция сознания", когда люди начинают осознавать свои новые цели, не связанные с государством, работают себе в карман или на карман своей семьи и, самое главное, теряют первичную лояльность по отношению к власти. Это то, с чем Си Цзиньпин борется начиная с первых дней своего прихода.

Китайские пионеры на церемонии подъема флага в одной из школ в провинции Гуйчжоу

Потому что, насколько мы косвенно можем судить, недовольство предыдущим лидером, Ху Цзиньтао, и не столько им, сколько его окружением, заключается в том, что именно при Ху Цзиньтао стали усиливаться локальные элиты, которые, прямо говоря, плевали на центр и занимались исключительно своими делами. И все усилия Си Цзиньпина были нацелены на то, чтобы подавить эти локальные группировки, которые действительно во многом коррумпированы, во многом рассматривают государственный карман как свой карман. И является ли это борьбой с оппозицией? Нет, это не оппозиция, это скорее как раз та группа чиновников, которые абсолютно забыли о лояльности по отношению к власти. А для Си Цзиньпина это, по сути дела, крах или потенциальный крах развития нынешнего китайского государства.

– Bloomberg, The Economist и Reuters отмечают, что речь Си Цзиньпина вообще указывает на то, что никаких радикальных политических реформ в Китае, тем более послаблений, в следующие пять лет ожидать не стоит. Жестким Китай становится все больше и больше, как внешнеполитически, так и внутреннее. Коротко говоря, в новой форме ко временам Мао Цзэдуна КНР может вернуться?

– Ко временам Мао Цзэдуна – нет, по десятку причин. Но вероятность того, что будет усиливаться идеологическая составляющая каждого элемента внутренней жизни, стопроцентная. Она и усиливается в последнее время – и в области контроля над интернетом, и вообще в медиа, в пропаганде в школах и университетах. И это понятно, потому что КПК считает, что когда у вас ослабевает фактор экономического влияния на население, нужно усиливать идеологическое влияние. Китайцы разбогатели, и это не фигура речи, они действительно стали богатыми во многом. И как следствие – теперь нужно напомнить, кого надо благодарить за это, то есть прежде всего Компартию Китая и китайское государство. Поэтому мы должны ожидать максимального усиления контроля КПК над всем, от образования до религии и экономики.

Во-вторых, следует ждать усиления персонификации власти Си Цзиньпина. И вот если это все приведет как минимум к обеспечению устойчивости государства, то Си Цзиньпину простят многое. Если же, наоборот, из-за этого или параллельно с этим в Китае будут усиливаться негативные тенденции, случится резкое падение ВВП, например, недопуск китайских товаров на внешние рынки, то тогда не исключено, что какая-то часть общества предъявит Си Цзиньпину претензии. Но говорить о том, что по каким-то причинам в Китае сменится политический строй, точно не приходится.