"Когда арестовали папу, мне было 2 года". Сад Памяти для жертв ГУЛАГа

Во внутреннем дворе Музея истории ГУЛАГа открылся новый мемориальный объект. Это Сад Памяти. Для его создания понадобилось десять лет, ведь нужно было привезти растения и камни из экспедиций в разные регионы, где прежде располагались лагеря и были места ссылок. Часть деревьев и кустарников посажена членами семей репрессированных.

Благодаря Гузели Ибрагимовой, в Саду Памяти появилось одно из первых мемориальных деревьев. Это кедр, который вырастила дочь татарского писателя и публициста Гумера Галеева:

– Мне уже много лет, я родилась в 1934 году. Мне было всего два года, когда 10 марта 37-го года арестовали папу, а 20 августа – и маму. Нас с сестрой определили в детдома, причем в разные. Меня – в ясельный, а сестру, которой было уже семь лет, – для тех, кто постарше. Тогда были, наверное, какие-то добрые люди, которые сказали моей сестре, что "у тебя есть сестренка, ты ее не забывай, она в таком-то детдоме". Иногда ее привозили ко мне, так мы не потерялись. Потом нас бабушка с дедушкой нашли, нас ведь забрали очень некрасивым способом. Бабушка с дедушкой нас бы не отдали, но я была в больнице, болела, а сестра-первоклассница была на уроке. И вот меня забрали из больницы, а ее из школы. Когда родственники пришли за нами, то спросили: "Где дети?!" А дети пропали. Вот так мы пропали на целых три с половиной года, пока нас искали. Потом мы жили с бабушкой и дедушкой. Мама вернулась через шесть лет, папа – через десять лет, в начале 1948 года, но в 1949-м его повторно арестовали, только отправили уже не в тюрьму, а в ссылку. Он оказался в Красноярском крае. В деревне Подпорожье Казачинского района. Там был лесхоз. Там на лесоповале папа трагически погиб. Мне известны обстоятельства его смерти.

Кедр в память о татарском писателе Гумере Галееве выращен его дочерью из шишки

Мой папа Гумер Галеев был одним из создателей Союза писателей Татарстана. Его называли "татарским Белинским". Он – создатель и первый редактор журнала "Советская литература" на татарском языке. Как и на воле, папа продолжал бороться за справедливость. Такой он был закалки. В ссылке он тоже выпускал такую газету, такой боевой листок. Однажды решил написать про одного лентяя, который плохо работал. Так этот лентяй специально подпилил сосну так, что упала она на тот пенек, где папа сидел и писал эту заметку. Так папа погиб, не дожив всего четыре месяца до реабилитации. Это был июнь 1954 года, а реабилитация пришла в сентябре того же года.

Когда я уже окончила институт и начала работать, я решила съездить в Красноярск. Я хотела пойти на могилу, но мне сказали, что весь этот район подтоплен в связи со строительством Красноярской ГЭС и там ничего нет, там вода. Тогда довезли меня на катере до этого места, я бросила цветы, и на этом наши поиски могилы отца закончились.

И вдруг два года назад мне звонят из Казани из Союза писателей и говорят, что нашли могилу папы. Инициативная группа татар, живущих в Красноярске, искала захоронения своих знаменитых земляков. Там много таких могил, не только мой папа. И вот они нашли эту могилу, сообщили, приготовили памятную доску. Сейчас могила приведена в порядок. Все это произошло после того, как вот здесь в Саду Памяти посадили это деревце, этот кедр.

Гузель Ибрагимова о своем репрессированном отце

Когда-то мне привезли из красноярской тайги кедровую шишку. Я решила попробовать ее посадить. Посадила десять семян. Проросло три, выжило два саженца. И вот один кедр я принесла сюда, а второй растет у меня на даче. Удивительная история: вот после этого нашли могилу папы. Кедр у стен Музея ГУЛАГа – это тоже память. Память о тех людях, которые погибли в Красноярском крае, в том числе и мой отец. Наше поколение уйдет. Наша социальная группа – ее через несколько лет не будет, а память о нас останется. Останется в виде вот этого музея, в виде этого сада, – говорит Гузель Ибрагимова.

Чурты в Саду Памяти

Как сообщает директор Музея истории ГУЛАГа Роман Романов, Сад Памяти – это общественное пространство, то есть доступное для любого желающего здесь прогуляться. И создан сад на пожертвования:

– Мы долгие годы шли к этому открытию. В Москве сейчас появляется огромное количество благоустроенных парков, но я не слышал ни про одно такое же место. Наш Сад создан исключительно на средства людей, которые поддержали этот проект. Никакого бюджетного финансирования здесь нет. Здесь исключительно поддержка людей, которые разделяют наши ценности. При этом Сад открыт городу, он является частью города.

Роман Романов о Саде Памяти

Сад устроен так, что посетитель переходит от одной мемориальной группы с растениями и камнями к другой. К примеру, одно из деревьев привезено с Соловецкого острова. Уже во времена Соловецкого лагеря особого назначения там существовал Ботанический сад. За ним ухаживали заключенные. Из этого сада мы привезли березу, которая здесь прижилась. Эта береза – как раз потомок тех берез, которые высаживали заключенные. С Колымы мы привезли лиственницы, и одна из лиственниц посвящена Сергею Павловичу Королеву. У нас территория, посвященная Колыме. У нас есть территория, посвященная Казахстану, Кузбассу, Уралу и так далее. Каждый регион уже сделал какой-то вклад – либо это дерево, либо это камень. Сад будет развиваться. Маленькие пока еще саженцы станут подрастать. Кроме того, уже сейчас нам поступают новые предложения. Люди из разных мест готовы привезти еще дерево или камень, хотя мы ни к кому специально не обращались.

Особый разговор – о территории Сада, посвященной Кавказу. Буквально вчера привезли и посадили совсем небольшие деревья из Нальчика, в память о депортациях. А еще раньше на газоне были уложены уникальные могильные плиты с ингушских кладбищ. Эти так называемые чурты разбиты на несколько частей. После депортации кладбища уничтожали, а надгробные плиты разбивали на блоки. Ими мостили дороги, их укладывали в фундаменты зданий. Благодаря нашим друзьям из Ингушетии, эти чурты приехали и стали частью мемориальной зоны, которая посвящена депортациям.

В самом центре Сада Памяти установлена подлинная лагерная вышка. Мы привезли ее из колымского лагеря "Днепровский". Все постройки там сделаны из дерева, они исчезают, падают. Чтобы сохранить одну вышку, мы ее там разобрали, привезли сюда, а в Москве этот объект пересобрали реставраторы. Было зафиксировано, где находилась каждая дощечка. Лишь несколько досок пришлось заменить, но все остальные собраны один в один. Внизу вышки висит кусок рельса. Он также висел на территории лагеря. Удары в него призывали на работу или оповещали о завершении рабочего дня. Миллионы наших сограждан, которые находились в лагерях, на протяжении многих и многих лет слышали этот удар.

Лагеря "Днепровский" и "Бутугычаг" – единственные сохранившиеся в нашей стране. Они в хорошей сохранности и доступные. Мы можем туда уже приезжать. Сейчас мы вместе с правительством Магаданской области и с губернатором этого региона разрабатываем проект музеефикации. Предстоит реставрация и создание там музея под открытым небом, – говорит Роман Романов.

Кедровый стланик. Привезен с территории бывшего рудника "Днепровский" в Магаданской области

На церемонии открытия Сада сын Александра Солженицына Ермолай Солженицын поделился размышлениями об исторической памяти:

– Начинать со слов благодарности сегодня уместно. Благодарности тем, кто вообще продолжает говорить о тех событиях, которым посвящен музей, о ГУЛАГе. Это далеко не просто. Это точно не тема номер один для общественности, для СМИ и для государства, но это очень важно. Память о массовых репрессиях – это ничуть не менее важная память и важная глава нашей истории, чем, например, о намного чаще вспоминаемых в наше время жертвах тех, кто воевал. Мне кажется, что параллели памяти о павших на войне и памяти о павших в ГУЛАГе очень прямые, совпадающие во времени. Они в чем-то, несомненно, совершенно разные, а в чем-то очень похожие. Кстати, недавно вышел фильм Глеба Панфилова "Иван Денисович". Фильм снят по мотивам, это не экранизация повести. Режиссер сделал то, чего у моего отца не было в тексте. Почти наполовину фильм показывает войну. Сначала Иван Денисович на фронте, а потом попадает в лагерь. И вот эта симметрия нашей подлинной истории очень сильно показана в том фильме. Между тем у нас в стране есть сейчас перекос. Одно мы активно помним, даже, может быть, чего не было, не помним, а другое мы активно забываем. Конечно, такой дисбаланс должен поменяться. История всегда видна лучше на расстоянии. Расстояние, конечно, уже большое, но, очевидно, еще недостаточное. Но огонь этой памяти все равно теплится. Хорошо, что по территории Сада Памяти расставлены светильники с горящими свечами. Я очень надеюсь, что придет время, когда не только в единичных местах в стране будут такие светильники памяти. Они должны быть подобны тем, которые сейчас мы видим в любой деревне, в любом селе, в любом уголке страны. Это маленькие памятники погибшим на войне. Однако были еще погибшие в те же годы, но в других местах.

Ермолай Солженицын об исторической памяти

У всех есть своя ассоциация к тому, что такое сад. В русской традиции часто это фруктовый сад. Вот есть огород, а есть сад. Но Сад Памяти совсем другой. Он очень красивый, но также – очень строгий и сосредоточенный. Мне нравится комбинация камней и деревьев. Камни, которые здесь лежат, – это свидетели. Именно они видели ту кровь, то страдание, ту несправедливость. А деревья маленькие или новые этого ничего не видели, но они – это как бы новое поколение. Здесь нужно и то, и то. Нужно четко помнить, что было. Нужно документировать так, как музей это делает, фиксировать, напоминать себе, что это жестко, трудно, холодно, но это было, и постоянно на это смотреть, чтобы помнить, что оно недалеко. Что все злодеяния делали люди другим людям. А дерево – это замечательный символ возобновления, ведь каждый год оно засыпает, а потом просыпается. И, конечно, это символ надежды. Отраден тот факт, что столько много молодых людей проходят сюда на экскурсии. Я уверен, что они будут после посещения музея попадать и в Сад. Это будет тоже таким способом доносить, что, да, надо помнить, но надо двигаться вперед, надо жить. По мере того как мы физически воспроизводимся, когда уходят одни поколения и приходят новые, мы, заново создавая свой мир, не должны повторять прошлые ошибки. Пусть этот светильник памяти здесь теплится, я уверен, что он намного шире в стране будет востребован. Я также уверен, что отец был бы очень рад, увидев то, что новые поколения продолжают отдавать дань тем, кто тогда так трагически легли, – говорит Ермолай Солженицын.

В будущем в Саду Памяти планируют размещать временные выставки, со специально созданными уличными скульптурами и инсталляциями. В Музее истории ГУЛАГа надеются на то, что художественные и мемориальные практики помогут осмыслению темы массовых репрессий.