Ложные дилеммы. Михаил Немцев – о путях выхода из катастрофы

1.

...Война планировалась нападающими на месяц-полтора. Но вот уже два года, а конца её не разглядеть во тьме будущего. В 1914 году было точно так же: будущая Мировая планировалась ненадолго, но затянулась.

День 24 февраля многие россияне потом называли катастрофой. Многие, но не все – многие вообще ничего особенного не заметили. День был как день, разве что новости были какие-то тяжёлые… Были и те, кто радовался, – о них умолчим.

С того времени российское общество погрузилось во тьму государственного террора. Худшее, что он делает с обществом, – подчиняет его страху. Это началось до 24 февраля 2022 года. Но во время войны произвольное насилие проще утверждается как основной метод "общения" государства и его жителей. Если государство "предпочитает" этот язык, значит, иных способов его руководство больше не признаёт. Ну и ложь, конечно, – но эту ложь наделяет монополией именно насилие.

Человек, занимающий пост президента Российской Федерации, окончательно превратился в тирана – господина насилия и смерти, господина страха. Разные аналогии с тиранами древности уже возникают, и их будет больше. Даже не с диктаторами из недавнего прошлого. А именно с легендарными древними тиранами. Уже в древности знали: война не обязательно связана с тиранией, но тирания обязательно порождает войну.

С началом войны пришло много страха. Глобальный масштаб этого события и всего, что оно принесло, – убийств, разрушений, разлук, потерь, – плюс мощь, с которой раскрыл крылья дракон государственного террора, да ещё и ощущение ужаса от принудительной причастности к тому, что не нельзя ни принять ни оправдать, вместе ошеломили.

Те, кто вне России, посвободнее распоряжаются собственной речью и своими деньгами. Но, как ими ни распоряжайся, масштаб события такой, что усилия как будто исчезают. Сказанное остаётся неуслышанным, и все несостоятельны. Отсюда ощущение крайней несвободы, которую как-то хочется превозмочь. Или что хоть не я, но кто-то же должен что-то сделать, хоть как-нибудь!

Это состояние выразилось в том, сколько бессмысленных и яростных перепалок происходило в это время в медиапространстве. Бессильное и яростное срывание масок, взаимные обвинения и разоблачение… трепыхание в "ложных дилеммах", о которых пишет Юлия Горбатова в статье "Теория малых дел и её ложные дилеммы". Например, "многие знают, что должны делать "все приличные люди": непременно уехать из страны, иначе ты коллаборант, / только публичные выступления против войны смоют с тебя часть вины, но, конечно, не всю / лишь участие в подпольном движении или помощь ВСУ – достойные способы противостояния, всё остальное – чушь, о которой не стоит и говорить".

В ярости на собственное бессилие наш ум их легко производит эти "или-или" сам, и сам ж себя мучает их неразрешимостью, оказываясь в состоянии белки в колесе. Те, кого мощь самой исторической катастрофы лишила возможности действовать, как они считают нужным, достигать изменений, сами же отлично дополняют "снизу" саморазрушением и взаимным разрушением это давление террора "сверху".

Я сам жалею о том, сколько сил и времени потратил на скорбные размышления, упрёки, препирательства. Если бы я был один такой... И то я за границей, то есть могу не следить за каждым своим письменным или публично сказанным словом так, как мои друзья в российских городах.

Видимо, этот период трепыханий стоит признать неизбежным. То есть по-другому, может, не могло бы быть. Столько времени нужно, чтобы устать и от ярости и от бессилия. Двух лет уже достаточно, чтобы адекватно оценить мощь катастрофы "изнутри".

2.

И как раз 24 февраля 2024 года, во вторую годовщину начала этой войны, исполнилось девять дней со дня его убийства. Был ли он действительно убит в узком смысле этого слова, или погиб от пыточных условий содержания, это не важно рядом с огромным символическим значением его победы.

Алексей Навальный был настоящим противником всей системы путинизма. Те смогли его убить, но не смогли ни сломать, ни заставить молчать, ни даже остановить. Путинизм раздувается, откровенно добиваясь чего или почти чего хочет, – но смерть Алексея Навального установила предел его власти, который он не переступил и переступить не сможет уже никогда.

Кремлёвские господа страха (с Путиным во главе) уткнулись в стену: если Алексей Навальный смог не бояться мучительной смерти, то есть ничего, – они не всесильны. Они могли его убить, – но только убить его они и могли (да и то даже не с первого раза). Поэтому его победа абсолютна.

Это и означает, буквально, "смертью смерть поправ". Хотя и не в том смысле, как в пасхальной молитве. Впрочем, тут ведь действительно напрашиваются евангельские аналогии. Потому что история Иисуса Христа – это вообще ведь героическая история. Так что когда кто-то, обвинённый в поступках, которых он не совершал, добровольно отдаётся мучителям и гибнет, призывая других делать, как он, не бояться, делать что должно, призывая думать о других и верить в других, – такие ассоциации... действительно возникают. Просто потому что мы знаем, как выглядит путь героя (как раз скоро православные и католики будут вспоминать подробности – близится Великий пост). Этот путь немыслимо страшен, – и Алексей прошёл его весь до конца. Его упоминания Евангелия я воспринимаю очень серьёзно, – надо полагать, он знал, куда и за кем по нему шёл.

Но тогда что можно сказать о тех, кто его убил? Что они не вполне господа страха, но и слуги его. Впрочем, рассуждая так, слишком легко уйти совсем в мистико-культурологические дали. Факт в том, что смерть Алексея Навального многими воспринимается как особое событие, значение которого раскроется ещё позже. Слишком много знаков! – и потом эти бесчеловечные и в то же время уродливо-мелочные, боязливые манипуляции палачей с его телом после смерти…

И теперь в России наступило необычное время. Какое-то шекспировское, что ли? Война – бессмысленная и бесконечная. Тиран, изображая из себя цезаря, готовится к имитации выборов. На них он не будет никого побеждать (чтобы всерьёз воспринимать предвыборные процессы 2024 года, надо быть совсем уж без головы). То есть он буквально не сможет их выиграть. Как невозможно выиграть соревнования, победу в которых попросту присвоил себе. Это ведь тогда и не победа вовсе. Заслуги нет и почести нелепы. Его единственный реальный конкурент убит в тюрьме, больше никто в мире не может бросить ему настоящий политический вызов, подтверждение статуса президента на мази. Именно сейчас он на самой высокой из всех достигнутых им вершин.

Легко догадаться, что приближающееся 17 марта должно этого цезаря страшить. В этот день подразумевается триумф. Он бы такими стал – было бы из-за чего действительно торжествовать. Формальности все будут соблюдены. Но пустоту ничего до конца не прикроешь, даже зверствами. Так что этот пустотный триумф лишь проявит ничтожность триумфатора. Этого не спрячешь.

Дальше с вершины уже только вниз, и как бы долго это "вниз" ни длилось, направление одно: смерть и окончательная ничтожность навсегда. Как Путин, наверное, опасается 17 марта и как ненавидит Алексея Навального! Но теперь с ним сделать уже ничего не может.

И теперь можно вспомнить один практический урок Навального.

3.

На видеозаписи пятилетней давности Алексей Навальный в марте 2017 года разговаривает на улице Бийска с людьми, которые собрались на пикет против него. Теперь это уже история...

Видимо, люди эти не ожидали, что Навальный прямо так подойдёт к ним. Он стоит на каком-то сугробе по пути в штаб и отвечает на странные вопросы, которыми его наспех забрасывают противники. Это члены местного отделения "Национально освободительного движения". Они специально собрались там посреди рабочего дня, чтобы протестовать против приезда Навального, ведь он "прошёл обучение в Йельском университете" (об этом в первую очередь сообщается на специальной "антинавальновской" странице) их сайта. При этом часть этих жителей Наукограда явно имеет крайне смутное представление об Йельском университете. Но достаточно того, что это же американский вуз! Вот с этого они и начинают общение с Алексеем.

Господин, давно уже занимающий пост президента Российской Федерации, никогда не был в Бийске. Хотя не так далеко, в Горном Алтае, ему вроде бы принадлежит "дача" (гостиничный комплекс с бункером), но правда ли это и бывает ли он там, неизвестно. Во всяком случае ему не до Бийска. Навальный же, готовясь к президентским выборам, в этот город приехал.

В этом уличном разговоре, как почти всегда бывает, все тянут одеяло на себя. НОДовцы пользуются возможностью его, как им кажется, разоблачить. Алексей игнорирует брошенные в лицо обвинения, перехватывает эти вопросы, отыскивая что-то общее в позициях. "Считаете ли вы, что Конституция России – конституция несуверенного государства?" – спрашивает его некий… Он подразумевает, что Конституция России написана американцами, чтобы её подчинить и т. д. Навальный с ним соглашается. Как будто под "отсутствием суверенитета" он имеет в виду то же самое. И тут же, опираясь на это мгновенное, совершенно призрачное как бы взаимопонимание, начинает рассуждать о своём. Его перебивают – он переключается. Ни тени какого-нибудь пренебрежения к этой странной публике, запальчиво выкрикивающей нелепости: они собрались там против него, но у них есть свои заботы, и Алексей всё время клонит к тому, что именно он и делает как раз то, что так важно для них, – борется за развитие страны. К тому, что у них, бийчан, и у него, кого они искренне считают предателем и своим врагом, общие интересы.

И потом, уже уходя, он говорит: "Тогда я вообще не понимаю, почему вы стоите с пикетом против меня, – становитесь в пикет за меня, вместе со мной, мы вместе не хотим платить дань Америке. И всё – вы тогда в первую очередь должны за меня голосовать!" Пусть на мгновение он открывал этим, в общем-то, растерянным людям, возможность ощутить: "мы на самом деле заодно". Даже если эта возможность тут же "закроется" и почти никто её даже не заметит. Но кто-то заметит, переживёт, ощутит.

Это старая техника политической риторики: обращаться к противникам как к фактическим союзникам, даже если те пока убеждены, что они противники. Её невозможно имитировать без уважения к оппонентам, без искренней способности воспринять их всерьёз. Иначе такая риторика мгновенно распознаётся как притворство, манипуляция и вызывает отвращение.

Из современной российской политики совсем ушло уважение, попытки манипуляций, правда, остались, и поэтому имитации "президентских выборов" выглядят такими жалкими. У Алексея уважение к самым разным людям было. Поэтому он и мог так: "становитесь вместе со мной" – бийским НОДовцам. И не боялся же новых покушений. Он понемногу преодолевал эти разрывы между людьми. Показывал, что их можно преодолеть.

Кстати, от любого будущего кандидата в президенты России можно ждать, а скорее, даже требовать прежде его такой способности: приехать в Бийск (Усть-Илимск, Южно-Курильск, Лабытнанги), поговорить прямо на улице со своими противниками – ведь везде найдутся противники – и суметь найти, в чём они могли бы сойтись. Чтобы искренне призвать их быть и действовать вместе. Алексея больше нет, но остался его пример. И с теми, кто на такое же будет способен, можно будет уже связывать дальнейшие наши надежды.

Если Алексей Навальный мог так находить политических союзников среди противников, то и мы можем это. Тут важно как-то справиться со страхом. Но это действительно единственный путь восстановления общества. Путь наружу из катастрофы. Ещё раз цитирую Юлию Горбатову: "Совершать, возможно, не очень заметную, но очень важную работу по сохранению человечности в себе и в других – вот что мы можем делать и что делать точно стоит".

"Будь проклята Россия", – написал в день гибели Алексея Навального один публичный интеллектуал в фейсбуке большими буквами. Эти чувства особенно ярко испытывают в эти дни тысячи людей. Они по-человечески очень понятны. Но ведь сам Алексей был бы последним, кто написал бы такое. Он шёл на улицы и разговаривал с людьми.

Михаил Немцев – философ

Эта статья была впервые опубликована на странице проекта Сибирь.Реалии

Высказанные в рубрике "Блоги" точки зрения могут не совпадать с позицией редакции.