"20 дней в Мариуполе", соавтор фильма Евгений Малолетка

"20 дней в Мариуполе". Документальная хроника первых дней вторжения России в Украину и уничтожения города. Обстрелы жилых кварталов и больниц, раненые и беженцы, врачи и пациенты, морги и братские могилы. Фильм Мстислава Чернова и Евгения Малолетки, военных корреспондентов Associated Press, получил премию "Оскар". Медики – герои этой трагедии. История вывоза видеоматериалов из осаждённого города при помощи добровольцев, создания фильма и реакции на него не менее драматична. Разговор с Евгением Малолеткой, фотографии которого из мариупольского роддома под обстрелом стали доказательством военных преступлений российской армии.

– Начнем с реакции, которую вызвала ваша победа. Больше двадцати крупных наград: и BAFTA, и Sundance, фестивали, на которых любой кинематографист был бы счастлив оказаться. Но какой ценой? Мстислав Чернов сказал на "Оскаре": "Я предпочел бы, чтобы этой цены не было. Я предпочел бы не снимать этот фильм".

– Все награды – отголосок того, насколько важна была документация этих военных преступлений. Мир понял, как важен труд журналистов, которые работают в поле, документируют это, как важно сохранить доказательства, чтобы мир их увидел. И благодаря этим площадкам множество стран это посмотрели, это никого не оставило равнодушным.

Эти сцены до сих пор в голове. Пересматривая кино, фотографии, ты получаешь ещё один флешбэк. И это такой рюкзак, который ты теперь несешь, понимая, что у тебя не только признание, но еще и высокая ответственность за работу, за людей, которых мы снимали, и за тех, которые потеряли своих близких, – они в фильме. И те дети, которых уже нет, и те дети, которые находятся на лечении, и люди, которые выехали, – это большая ответственность. И вся эта работа – нести эту историю в массы.

Мариуполь, вторжение

– Два героя фильма говорят, что вы должны выехать, спасти материал. Это доктор и полицейский, который вас вывозит. Полицейский Владимир говорит: "Ребята, вы должны это показать, потому что это изменит ход войны". Но ответ звучит тяжело: "Как еще больше смертей могут что-то изменить?" Получилось ли что-то изменить? Мир увидел ваши кадры из мариупольского роддома, и это было брошено в лицо российскому режиму.

– Режим, Российская Федерация, хотел бы, чтобы было как в Алеппо, где "ничего не было". Или в других местах: нет доказательств – и нет проблем. Когда мы решили остаться в Мариуполе и показать, как это было: роддом, братские могилы, больницы, дети и всё остальное, – на нас свалилась большая ноша. Нас начали объявлять "информационными террористами". Уже тогда стало понятно, что мы делаем важную работу.

Когда ты находишься там и видишь всё это, читаешь новости, которые приходили в тот момент из Киева, Харькова, Херсона, ты не понимаешь, насколько это важно, пока не увидишь всей картины. Когда прошло время, стало понятно, насколько был важен Мариуполь для русских, почему они не отступали из Киева, а потом эта группировка перешла, чтобы подавить сопротивление мариупольских защитников, задавить "Азовсталь", "Ильича", морпехов, "азовцев", сделать показательную специальную операцию, войну, бомбардировку обычных городов, стирая дома. Просто показать, что они это могут, а им за это ничего не будет.

Кадр из фильма "20 дней в Мариуполе"

– Фильм устроен как военный дневник. Женщина говорит: "Помогите! Покажите, куда идти". И Мстислав отвечает: "Идите домой. Они не будут бомбить мирных жителей". Это первый день. А на третий день мы в ужасе видим, что это происходит.

– Люди находились в сильном стрессе. Там были разные моменты. Ты пытаешься успокоить людей, а они общаются в агрессивной манере: человек пришел со стороны, ему можно высказать весь негатив. Иногда нам приходилось быть громоотводом для людей, у которых накопилось, которые отсидели две недели в подвале и не знали, что делать. Эмоционально для них это сложно, когда ты каждый день бегаешь за водой или в поисках продуктов, чтобы прокормить ребенка.

Если бы не было исходников, а только те сжатые файлы, которые нам удалось передать, то, наверное, и кино не получилось бы. И снимки тоже не получили бы такого признания. Фотографии были очень признаны. Уже два года идет эта история. Было много медийных площадок, показывали "20 дней в Мариуполе". Мы ездили на конференции, выступали, рассказывали. А когда появился фильм, он дал объем, звуки, цитаты людей, кадры. Эти 90 минут держат тебя в полнейшем напряжении, показывая, как каждый день ухудшалась ситуация. Новые и новые обстрелы, и потом, когда бомбардировка шла уже каждые 20 минут, – конечно, это было ощутимо, и в фильме это все прочувствовали. Сложно сравнить другие города, наверное, Чернигов, но Чернигов освободили, а Мариуполь – нет, и количество жертв, которое было в Мариуполе, несравнимо.

– Речь идет как минимум о десятках тысяч, как говорит президент Украины Владимир Зеленский. Некоторые источники говорят о 100 тысячах, это пятая часть жителей города.

– Сложно подсчитать. Все видели кладбище в Старом Крыму, в фильме оно тоже показано. Но это только часть людей. А тех, кто остался под завалами, просто разровняли бульдозерами. Там никто не разбирал завалы. Людей, которых откопали с улиц, вывезли.

– Особый цинизм российских властей – застройка города сейчас. Когда видишь ваши кадры, потом кадры Драмтеатра, потом "Азовсталь", понимаешь, каков объем военных преступлений, и информация о том, что российские риелторы сейчас предлагают жилье в Мариуполе, вызывает сильную реакцию. Перед нашим разговором я посмотрела видео. Некий человек в Мариуполе ходит по точкам, которые вы снимали, и показывает, как их восстановили. Это церковь, пожарная вышка и больница. Правда, он показывает только фасады. А что было с телами, он не говорит. Как вы со съемочной группой выдерживаете обвинения в том, что вы создавали какие-то фейки?

Кадр из фильма "20 дней в Мариуполе"

– Вначале нам говорили, что мы сделали постановку...

– В роддоме?

– Да. Была куча обвинений в наш адрес. И это до сих пор продолжается. А я – главный виновник "торжества". Они как начали с меня, так и раскручивают моё имя на российских телеканалах.

– Это было, когда появились кадры обстрела роддома?

– Да. Эта история идет постоянно. Они используют разные методы, разных персонажей. В основном – Вышемирскую, выжившую беременную из роддома.

– В фильме две женщины: одна погибла, а вторая выжила.

– Марианна и Ирина, женщина на носилках, которая погибла с ребенком. Ее травма была несовместима с жизнью.

Кадр из фильма "20 дней в Мариуполе"

– И она кричит: "Убейте меня!"

– А Вышемирская родила ребенка в той же больнице. Позже это превратилось в рупор фейковых новостей. Мне кажется, они пытаются создать образ, что Марианна – это Ирина. Но это два абсолютно разных человека в разных ситуациях! И они создают огромное количество разных версий, чтобы запутать людей, чтобы они не понимали, где правда.

– В вашем фильме зритель видит, что это совершенно разные женщины.

– Эта пропаганда создается исключительно для внутреннего рынка. И многие верят в эту историю, которая разносится по российским телеканалам. Невозможно никого переубедить. Люди всё равно будут хотеть верить в то, чего им хочется.

Кадр из фильма "20 дней в Мариуполе"

– Вспомню эпизод, когда западная журналистка в коридорах ООН предъявляет Василию Небензе ваши фотографии из мариупольского роддома. А он цинично реагирует: "Кто выигрывает информационную войну, тот и выигрывает", – что-то в этом духе.

– Они же продолжают всю эту историю. Или отнекиваются от того, что заявляли вначале. Вначале они заявляли, что они сделали удар, потом – что не сделали, потом – "это украинцы сделали", "это была постановка". Создают огромное количество версий, запутывая людей. То же самое было с MH17: "Это они".

– А вы успели там поработать?

– Да. Я был фотографом, документировал все, что там было. В разные моменты был на оккупированных территориях и снимал. Россия использовала там журналистов, чтобы выиграть информационную войну, не давая доступ международным журналистам. Тем самым они тогда и выигрывали.

– Сейчас, как вы полагаете, Россия выигрывает или проигрывает информационно?

– Ну, для своих людей она выигрывает. Огромная машина, задействовано такое количество людей и денег, я не знаю, какая страна может потягаться с таким количеством пропаганды. Украина работает совершенно по-другому: идет предоставление людям честных фактов, люди сами анализируют. Тебе не доказывают, что есть правда, а что есть ложь. Есть стандарты журналистики. Это правильный формат ведения информационной политики. Люди всё равно узнают, так или иначе.

Фото Евгения Малолетки

– В фильме есть несколько локаций и героев. О героях мы отчасти сказали – это мирные жители, которые оказываются в чудовищной ситуации. Меня интересует, как вы попали в больницу. У вас есть локация "под лестницей", где вы пытаетесь заряжать гаджеты и передавать кадры в агентство. За 20 дней вы успели передать только 10 минут, а вывезли больше 20 часов?

– Около 30 часов материалов. Было сделано огромное количество фотографий. В этой больнице мы нашли много друзей-врачей. В фильме мы показали, что такое война, с какими травмами приезжают люди, как врачи борются за каждую жизнь. Это действительно ценно. Люди пришли на работу 24-го числа, а ушли только тогда, когда в больницу пришли российские войска.

Кадр из фильма "20 дней в Мариуполе"

– Я видела много документальных фильмов с участием врачей, но таких человеческих портретов не видела. Они плачут, они адски травмированы, но не прекращают работать.

– А там никто не может не работать, потому что люди понимают: это чей-то друг, брат, сосед. Мариуполь вроде большой город, почти полмиллиона, тем не менее ты живешь с людьми в соседних домах, и это всегда чей-то друг. Мы даже не говорим про клятву Гиппократа. Это просто человеческая ситуация: когда такая беда, ты не можешь стоять в стороне, отвернуться и уйти.

– Врач, ведя операцию, в камеру кричит: "Покажите этому Путину глаза этого ребенка!"

– Это Александр, классный анестезиолог. Видно, что его потрепала вся эта ситуация, он даже сам не понимал насколько, – и снова ребенок, потом снова ребенок… Там постоянно привозят раненых, и все врачи, медсестры, санитарки понимают, что всё равно нужно, чтобы коридор был чистый, а не залитый кровью, и каждый раз убирают. Ведь в больницу приходят и пациенты с другими заболеваниями, их тоже нужно лечить, не только раненых. Полные коридоры людей плюс люди, которые прибежали в больницу в поисках убежища: их дом разбомбили. И они в коридоре вместе со всеми пациентами: притащили какие-то матрасы, положили на пол – и спали так.

Кадр из фильма "20 дней в Мариуполе". Анестезиолог Александр

– Больница, с седьмого этажа которой вы снимаете, – главная верхняя точка в фильме, с которой виден масштаб разрушений Мариуполя.

– Приехав в эту больницу, мы потом оказались в окружении: фронт сдвинулся, а мы и не заметили, как оказались между двух огней. Когда ты находишься там, как в "серой" зоне, ты не знаешь, что и как будет происходить. Соседнее здание уже было захвачено российским спецназом, на дорогу выехали танки. И вы видели кадры, где танк просто разбирает девятиэтажку – дом на Жигулях, на Митрополитской. Выстрел этого танка убивает двух жителей, которые в окне. Там крупный план. Позже соседи нам рассказали, что они достали два обгоревших тела пенсионеров, которые по здоровью не могли спуститься в подвал.

– Непонятно, зачем солдаты стреляют в другой корпус больницы, ранят медсестру. Стратегический смысл занятия больницы вообще необъясним.

– Потому что они могут и им за это ничего не будет.

Кадр из фильма "20 дней в Мариуполе" из окна больницы

– Одна из последних сцен: врач ведет съёмочную группу в подвал и показывает тела. "Это то, что мой мозг хотел бы забыть, но камеры не дают забыть", как говорится в комментарии: трупик, которому 20 дней, и братская могила. Что за человек привел вас в подвал?

– Это врач. На улице валялись тела людей, которых либо привезли погибшими, либо врачи, к сожалению, не могли ничего сделать. Вдоль здания валялось 10–15 тел, и ты вначале не мог понять, что это. А это трупы. Потом он говорит: "Пойдем, я покажу тебе". Мы спускаемся, а там снова дети… Потом он показывает 20-дневного младенца. На это действительно было больно смотреть. Всегда больно смотреть на детей. Как отец, я понимаю, что такое жизнь, сколько стоит матери вырастить ребенка, воспитать, дать образование. И когда видишь такое маленькое существо, которое должно расти, это очень больно. Это про будущее поколение украинцев, которого не будет.

– Или которое навсегда останется с этой травмой.
А ров, куда сбрасывают тела в черных пакетах, – что это? И устрашающая картина, и беспощадное свидетельство.

– Насколько я знаю, это было сделано советом коллегии по обороне Мариуполя. Не знали, что делать с таким количеством тел в моргах больниц и на улицах, и было принято решение вырыть 30-метровый ров, свозить тела. Это, к сожалению, вынужденная мера. Если тела оставались бы на улицах, то их растащили бы животные. Это страшная сцена. Ров всё наполняется, наполняется и наполняется... Это шокирует. Этот запах во всех сценах… Трупы пахнут одинаково. И такое количество в одном месте – это редко можно увидеть.

– Были ли кадры, которые вы по этическим соображениям не могли включить в фильм?

– Есть этическая составляющая. Все-таки мы не медицинский фильм показываем. Смерть ужасна. Раны ужасны. Мы это видим там каждый день, врачи это видят каждый день, но мы все равно продолжаем работать. Но есть какие-то нормы. Там, где было совсем плохо, мы "брюлили" некоторые сцены.

– Реакция зрителей в Украине достаточно тяжелая. Она и сочувственная, и люди выходят с сеанса, потом возвращаются.

– Это всегда трогает. Мы видим, что людям тяжело смотреть, но они досматривают. Я почти не видел, чтобы кто-то убегал.

Кадр из фильма "20 дней в Мариуполе"

– Вы были на церемонии "Оскара"?

– Да. Это день, который ты посвящаешь медиа – и не знаешь до конца, выиграешь или нет: это всегда сюрприз. Конечно, это очень волнительно. Военные фильмы редко получают "Оскара".

– Возможно, пришло время, когда ваш фильм говорит об Украине больше, чем усилия многих политиков?

– Это очень тяжелый фильм, но он должен остаться в истории кино, чтобы его потом посмотрели. Я думаю, жюри, которое приняло такое сложное решение с таким сложным фильмом, понимает, что это важная картина для будущих поколений.

– Цитата из фильма. "Война подобна рентгену: все человеческие внутренности становятся видимыми". Что вы увидели, чего не знали о людях?

– Это как сложный поход в горы. Собирается группа, идет в поход, и ты видишь, как людям трудно нести рюкзак, кто-то сдается на полпути и говорит: "Я не могу", – а кто-то помогает слабому, чтобы встать и дойти до конца. Здесь похожая ситуация. Когда приходит горе, экстремальная ситуация, некоторые люди сплачиваются, некоторые поддаются панике. Это показывает, кто есть кто.

Евгений Малолетка и Мстислав Чернов

Подкаст "Вавилон Москва" можно слушать на любой удобной платформе здесь. Подписывайтесь на подкасты Радио Свобода на сайте и в студии наших подкастов в Тelegram.