Самая обсуждаемая тема недели – громкая террористическая вылазка в Дагестане, закончившаяся гибелью полутора десятков полицейских, сожжением синагоги и убийством православного священника.
В России сейчас есть два топовых курорта мирового класса – это Крым и Дагестан.
Очень сложно между ними выбрать, когда планируешь отпуск.
Путин пришел к власти на волне борьбы с терроризмом. Помните знаменитое "В туалете поймаем, мы их и в сортире замочим"? Под предлогом борьбы с террором начался процесс лишения россиян политических прав и свобод.
На 25 году путинского правления по террористическим и экстремистским статьям массово судят политических оппонентов, журналистов и активистов. А в стране происходят три подряд явно исламистских теракта: Крокус, Ростов, Дагестан.
Перефразируя известное выражение: Те, кто готов принять диктатуру ради борьбы с террором, конечно, получат диктатуру. Но вот с борьбой с террором будет сложнее.
События в Дагестане. Вдруг, ни с того, ни с сего, совершенно неожиданно, кто бы мог подумать. Мог подумать тот, кто год назад проспал захват аэропорта Махачкалы в поисках евреев. И подумать, что все вокруг это событие тоже проспали. И сделать вывод, что все нормально, и Дагестан – не болевая точка. На в целом том нарыве, которым выглядит на теле Российской Федерации Северный Кавказ. Пожелаем же удачи этому кому-то.
ИГИЛ шлет Путину послание за посланием: Крокус, Ростовское СИЗО, Махачала, Дербент... Но Путин заставляет силовиков искать под фонарем украинский и западные след, на борьбу с настоящими террористами ни ресурсов, ни времени у тех не остается.
Маховик ненависти раскручивается во все стороны, даже если вы пытаетесь сконцентрировать его в конкретном направлении. Отсутствие моральных ориентиров, депрессивная социальная среда, идущая более двух лет масштабная война и куча оружия на черном рынке – идеальный коктейль для всевозможных столкновений, бойни и глобальной резни.
Когда все смеялись над поиском евреев в аэропорту Махачкалы, мне было не до шуток. Атомизация и наращивание ненависти не останавливаются по щелчку пальцев, особенно если вообще не прикладывать усилий к изменению ситуации. Поэтому терактов будет становиться, к сожалению, лишь больше. Особенно учитывая, что каждый раз вместо того, чтобы искать реальных заказчиков и блокировать им каналы вербовки, спецслужбы занимаются имитацией расследования с политической целью найти "западный, а то и украинский след".
А Бортников объявит, что исламисты планировали прорываться из Дербента и Махачкалы к украинской границе?
Если серьезно: очередной колоссальный провал ФСБ. Это вам не пятнадцатилетних детей за антивоенные листовки ловить, и не поджигателей релейных будок. Тут надо работать, внедряться в диаспоры, выращивать агентуру из нацменов, разбираться в тонкостях радикального ислама, понимать эту тему не хуже, чем какой-нибудь британец Лоуренс понимал арабов и турок.
А зачем внедряться и бороться, если все равно потом сумасшедшие деды заявят, что "за терактами стоят Киев и Вашингтон", а Мария Захарова с лицом пропойцы это еще и до всего мира донесет.
А звезды лучше зарабатывать, охотясь за подростками в телеграм-чатах – чем Вторая служба ФСБ, отвечающая за "борьбу с терроризмом", и занимается.
Ищут украинский или американский след. Как найдут – выступит. Если не найдут или найдут что-то неубедительное – промолчит. Не может же он выйти и заявить, что это исламисты. Он ведь сам совсем недавно говорил, что "Россия не может быть объектом террористических атак со стороны исламских фундаменталистов", потому что дескать российское государство демонстрирует "уникальный пример межконфессионального согласия и единства", а кроме того, поведение России "на внешней арене не дает повода для нападения исламским фундаменталистам".
Но что бы вы думали? Все возможные "следы" действительно найдены.
Теракт в Дагестане это новый тип теракта. Поэтому он отражает новую политическую реальность. 30 лет теракты салафитов были двух типов. Или взятие в заложники. Или атака на силовиков или органы власти. Сейчас первый теракт именно против православного священника, против другой религии. С явной целью спровоцировать погромы против мусульман и потом на этой энергии разжечь войну между религиями в России.
А это большая стратегическая цель. И значит её поставила большая стратегически мыслящая организация. Кто это мог бы быть?
0) это получается не местные дагестанские террористические организации. Они видимо только исполнители.
1) ИГИЛ.
2. Другая радикально исламистская организация. А их много.
3. ЦРУ США.
4. Британские спецслужбы.
5. Украинские спецслужбы.
6. Какая то их комбинация.
Напомню, еще в 90-е годы подпитка бандитского подполья на Северном Кавказе осуществлялась британцами при поддержке США. Более того, многие исламские радикалы позднее оказались в Лондоне.
При устранении боевиков, правоохранительные органы нашей страны оказались достаточно эффективными. Тем не менее, углядеть за всем невозможно.
Теракт в Дагестане – очередной пример того, к чему приводит искажение исторической памяти и подмена истинных ценностей навязанными извне. Наши бывшие западные партнеры уже давно не скрывают цели нанести стратегическое поражение России. При этом все понимают, что на поле боя они это сделать не в состоянии, поэтому тратят огромные усилия, чтобы разрушить нас изнутри. В такой ситуации наш ответ должен быть не только в демонстрации собственной боевой мощи, но и в совершенствовании идеологической работы внутри своей страны. В первую очередь – с детьми, которые легче других впитывают западную пропаганду, замаскированную под онлайн-сервисы и поп-культуру.
Впрочем, о культурном разломе между Дагестаном (или всем Северным Кавказом) и остальной Россией пишут и правда много.
Дагестан не в первый раз за последнее время оказывается в информационной повестке. Я был там. Ехал с множеством страхов и стереотипов. Московские страхи перед Кавказом ассоциировались всегда не с Чечней или Арменией и Грузией, а именно с Дагестаном. Была даже такая поговорка у московских бандитов: "Там, где даги, там напряги". Хотя напряги были в основном от них самих. Спор как раз и шел о том, от кого напряги более легитимные.
В общем, поехал. Приехал и поразился, насколько по-разному люди себя ведут на чужой земле и на родине. Дагестан максимально гостеприимен. Это очень многонациональная земля, кто там только ни живет. И все в основном уживаются. Московских напрягов там точно нет.
То есть миф – миф. Но кое-что правда.
1. Дикий имущественный разрыв. Либо богатство, либо совсем уж позорная нищета. В горах стоит домик со спутниковой антенной и ламборгини у входа. Внутри – роскошь. Рядом школа, перед которой сломанный турник и больше вообще ничего нет. У одного человека все, у тысячи ничего. И все это в двух шагах.
Это сильно проявилось на фоне ковида. Дагестан – одна из самых пострадавших республик. Люди пачками гибли, а власть (и деньги) имущим было вообще плевать.
2. Уровень образования. Есть люди энциклопедически образованные. Это очень высокий уровень, прямо серьезно высокий. И их немало. И есть неучи. А середины почти что нет.
3. Криминал, борьба за власть на местах. Это я понял после того, как один уважаемый человек пульнул в другого уважаемого человека ракетой. И никто даже не удивился.
А еще Дагестан непобедим. Природа там так устроена, что в ущельях может спрятаться армия. Там можно сопротивляться годами.
И все любят Путина. Ну, не все, многие. При этом мотивация совсем другая, чем в России, чисто кавказская. Путин – мачо, сильный мужик. А кто сильный, тот дагестанец.
В Дагестане очень много проблем. И несмотря на это, республика поднималась в последние годы. Люди понимали, что можно заниматься туризмом, принимать гостей, зарабатывать. Махачкала и Дербент стремительно превращались в удобные современные города. И по сути, эти блага, растущие прямо на земле, море, горы, и эти преимущества должны были пересилить дремучий радикализм, который сталкивал Дагестан в разрушение. Но не очень-то они пересиливали. По разным причинам.
Одна из них – самые громкие местные истории успеха смотрели не в сторону Москвы, а в сторону Халифата, в сторону ОАЭ. Блогеры, спортсмены. Почему-то в республике среди молодежи так и не стали почетными люди, вернувшиеся после ранений из СВО. Там не встретишь символику Z, но легко увидишь флажок Палестины на машине. И это об очень многом говорит. А именно о том, что пока Россия занималась внешними проблемами, там поднимался такой радикализм. И знаете, этот новый радикализм отличается от того, что мы видели в годы после Чечни. Мне сложно объяснить чем, но я бы назвала его каким-то "потребительским радикализмом", новой мутацией старого и мании потреблять, которую прививают дагестанские блогеры-миллионники и спортсмены ММА. Эти "герои" сочувствуют радикалам, делают популярность на всяких дикостях, которые не имеют никакого отношения ни к созиданию, ни к развитию ума. Они уже заложили мину замедленного действия под республику. Они показывают большие лёгкие деньги, себя в ОАЭ, а не в Москве, и при этом демонстрируют приверженность к жёсткому ритуальному исламу, который выдают за смысл жизни, но, на самом деле, он им нужен не для того, чтобы духовно расти и просветляться, а для того, чтобы выделяться набожностью, приподниматься над другими – неверующими и неверными.
Для понимания реалий Дагестана, припомнил темы своих командировок в эту солнечную республику с 2004 года:
1. Шахиды.
2. Исход русского казачества из Кизлярского района.
3. Шахиды.
4. Опять какие-то черти, сидящие в зеленом лесу под зеленым знаменем".
6. Шахиды из метро.
7. Судьба "ночного правителя Дагестана Амирова".
8. Экскурсия по "маршруту ваххабитов" – Татарстан (за месяц сожгли десяток храмов, поклонных крестов и запустили ракету типа "Кассав" по нефтепрому в Брежневских челнах, Перелет в Махчакалу, от туда (прямой рейс в Анкару) и перелет в провинцию Хатай, город Рейханли (80 км. до Алеппо, там легендарная дыра в заборе на границе с Сирией), проживание там в пансионате "Дружбы Северо-Кавказских народов", инкогнито,разумеется, а то бы не писал эти строки.
8. Репортаж о расстреле верующих в кизлярском храме и об исходе последних русских. Интервью с потомками русских крестьян, осваивавших эту дикую степь в 17 веке, кажется.
9. Репортаж о русских рабах на кирпичных заводах под Махачкалой (10 км.).
10. Репортаж о родне боевиков, сбежавших в ИГИЛ (запрет в РФ) и с парой боевиков вернувшихся назад. Один проиграл общаковые игиловские деньги в казино в Сочи.
У меня все.
Случившееся вчера в Дагестане едва ли стало бы возможно, если бы боевики не имели поддержки местного населения.
Сколько им сочувствует? Несколько лет назад я видел такие цифры. 22% населения Дагестана – исламисты. 64% – просто верующие мусульмане. 10% – светские мусульмане. 4% – немусульмане (3% – русские).
Возможно, цифра в 22% завышена. Однако её надо было как следует проработать. Целые сёла и даже районы этим поражены. Причём такие встречаются среди всех народов Дагестана (вероятно, в разной пропорции).
Но в итоге решили бороться с этим через "поп-ваххабизм" в "поп-ММА". Где кумиры в основном никакую связь с Россией не демонстрируют. И получили легко прогнозируемый результат.
Итак, в Кремле решили, что Путину желательно избежать собственного выступления в связи с кровавыми событиями в Дагестане и лучше перепоручить передать соболезнования своему пресс-секретарю. Песков был крайне аккуратен в формулировках, – "нападение преступников в Дагестане", "террористическое проявление".
С точки зрения "высокой", царского уровня политтехнологии – решение логичное: нельзя публично вставлять главу государства в контекст трагедии, это бьет по его рейтингу. Кроме того, очевидно,- нет возможности хоть как-то связать теракты в Дагестане и атаки ВСУ по Севастополю американскими ракетами. Кроме одного обстоятельства, и то, и другое случилось в православный праздник, День Святой Троицы.
В этой связи подозрительным выглядит молчание известной барышни со Смоленской площади. Атаку по Севастополю она уже успела назвать "сакральным преступлением", а случившийся вечером того же дня хоррор в Дагестане как будто и не заметила…
А между тем, Россия 23 июня получила, уж извините за цинизм, свое мини- 7 октября – с отрезанием исламистами голов неверным(православному священнику), поджогом чуждым им храма и синагоги…
Ну, и наконец, бесконечно позорными для российской власти, созданной ею "партийной" системы, стали свидетельства принадлежности к исламским радикалам местных, дагестанских начальников "Единой России" и СРЗП.
Повторять при этом, как мантру, как это делает Песков слова об "абсолютной консолидации российского общества" – даже покруче будет и посмешнее советских лозунгов о "нерушимом единстве блока коммунистов и беспартийных"
Идет волна публикаций о том, что среди причастных к теракту в Дагестане – член нашей партии. Подчеркну: это подонок, который ДО 2021 года возглавлял местное отделение, и мы его из партии исключили.
При этом ничего, что у руководителя одного из районов, единоросса, два сына и племянник – террористы? Об этом тишина. А нашу партию поливают грязью.
На сайте "Единой России" пропала страница главы Сергокалинского района Дагестана Магомеда Омарова, сыновья которого, по предварительной информации, участвовали в террористической атаке в Дагестане и были убиты в перестрелке. Сам Омаров задержан.
Вообще, если информация о сыновьях подтвердится, это будет важный штрих и интересная информация для размышления. Ведь мы привыкли считать, что в террористическое подполье вербуют бедных и социально незащищенных мусульман. А тут – сыновья чиновника, пусть и не самого крупного. Наверняка имели все возможности продвижения и занятия бизнесом. Но предпочли взять в руки оружие. Интересный феномен.
Участие сыновей и племянника районного главы Дагестана в радикальной исламистской группировке не должно выглядеть удивительным.
На Кавказе еще в большей мере, чем в других частях России, чиновники подгребают под себя выгодные и влиятельные сферы, проникают во все значимые структуры по мере возможности.
И если с бизнесом и официальными постами во всех ветвях власти ясно, то вот окучивание радикальных подпольных сетей – это новый, но объяснимый факт.
Это безусловно признак деградации официальной власти и зарождение параллельных, воинственных приложений к ней, сродни тем же ЧВК.
Только они куда опаснее криминальных, но подконтрольных силовикам формирований, это абсолютные банды экстремистов, часто связанные с самыми радикальными международными сетями.
В поиске опоры и самозащиты внутривластный криминал путинской России протягивает свои щупальцы в еще недавно немыслимые для себя образования и становится адептом их. На Кавказе это так.
Членство в "Единой России" любого начальничка – примитивная метка лояльности Системе, а вот семейное членство в системе радикального террористического сообщества – это признак близкого конца государственности с вероятной (если не неизбежной) гражданской войной!
Тот факт, что исламисты, устроившие террористическую атаку в Дагестане, были из состоятельных семей с высоким социальным статусом, может удивлять лишь потому, что с советских времен у нас все восстания рассматривались как результат протеста низших сословий против угнетения.
В 1863 г. можно было кого-то удивить, что сыновья предводителя дворянства какого-то литовского или белорусского уезда ушли в банду и с ними ушли дворяне-соседи и сын отставного городского головы?
Да никого этого не удивляло, все понимали, что социальная основа восстания – именно местное польское дворянство и шляхта, имения конфисковывали, причастных родственников ссылали в Сибирь, а местным крестьянам давали побольше земли.
И в сложившейся ситуации надо поступать так же.
Вижу массовое недоумение, мол, чего детишкам-террористам не хватало, могли бы просто жить по кайфу?
Видите ли, у людей, не испытывающих материальных затруднений то и дело возникают постматериалистические потребности. Потребность во власти, например. Или потребность попытаться сделать мир лучше. Потребность в славе, наконец. Желание поставить себя выше других. И т.д. Молчу уж об откровенно низменных наклонностях, которые людям порой вполне себе присущи.
Так или иначе всё это вполне может сделать человека террористом, если он не слишком склонен жалеть себя и других, насмотрится соответствующего контента и попадёт в соответствующую компанию. Правда, в случае поздней РИ наиболее вероятным вариантом тут был радикальный социализм (вспомним хоть Софью Перовскую), а вот для современного Дагестана – радикальный ислам.
Вчерашние теракты в Дагестане делают невозможным и дальше откладывать разговор о перезревшей проблеме. А именно – что в России радикальный ислам институционализирован. Именно так. Более того, наша страна выпестовала среду, которая обеспечивает полный цикл производства исламистского теракта. Террористы, оказавшиеся родней чиновников, имевшие связь с MMA и Нурмагомедовым, появились в результате институализации ваххабизма и его фактической легализации в России на всех уровнях, от бытового семейного до политического.
Когда был захват СИЗО, я писала, что пора бы оставить мантры про внешнюю руку, которая якобы навела сидельцев и спровоцировала – в России радикальный ислам настолько укрепился, разросся и легализовался, что наши исламисты наши дойти до идей терроризма собственным умом. Так и есть.
Пока федералы не найдут из Дагестана человека волевого и мудрого, который не будет заигрываться в радикализм, не будет пресмыкаться перед кланами, станет лидером и настоящим хозяином – Дагестан так и будет трясти. Пока не перестанут ставить тех, кто априори не справится, но вроде как подконтрольный и слушается – Дагестан так и будет трясти. Там нужен свой Кадыров, который будет огнем, мечом и идеологией бороться с терроризмом.
Если бы среди участников террористических формирований могли проводиться качественные социологические исследования, то надо было бы изучить, какое влияние на готовность террористов совершать погромы и убийства повлияла, например, реакция силовых структур на антисемитский погром в аэропорту Махачкалы, когда большинство погромщиков получили административные аресты до 10 суток или штрафы до 10 тыс. рублей, уголовные дела практически заморожены, а под стражей остаются всего пять человек. Власти словно стремились умиротворить участников погрома, не дать им повод для протеста против действий самих силовых и политических структур, постарались спустить массовое преступление в ряд мелкого хулиганства. Судя по произошедшему, участники восприняли такую позицию как поощрение.
Все установленные террористы, убивавшие людей 23 июня, – местные жители, преимущественно молодые. Можно сколько угодно говорить о внешнем влиянии, но если терроризм прорастает на твоей земле, это уже укоренившееся явление, способное размножаться вегетативно. Влияние исламских фанатиков на общественную жизнь Дагестана достигло, судя по всему, того уровня, когда они стали ощущать себя фактической властью. Их знают в лицо. Их боятся. Им не противодействуют. Фанатики и террористы стали законодателями политической и культурной моды. Они полностью выиграли конкуренцию у официальных властей за умы молодежи.
Ни сейчас, когда украинская война еще идет, ни завтра, когда она так или иначе закончится, оставив Россию и армию потрепанными и деморализованными, возможности всерьез наводить порядок на Кавказе силой у федерального центра уже, скорее всего, не будет. Очевидно, все эти "главы Сергокалинского района" прекрасно отдают себе в этом отчет, и их готовность делать ставку на исламских радикалов, а не на Москву – лучший прогноз о будущем Дагестана. Они как будто только из вежливости (в конце концов, Путин действительно любит Дагестан) не посылают федералов к черту публично, а чем заняты непублично – все уже видели. И если рассуждать о том, что действительно стоит делать постпутинской власти с Дагестаном, к опции "обычный российский регион, туристический кластер, территория опережающего развития" нужно относиться как к упущенной возможности, к тому, что проехали и куда возврата нет. Разговор о будущем Дагестана и о его отношениях с Москвой однажды придется вести не с ни на что не влияющими федеральными назначенцами, а напрямую с радикалами, и чем раньше сама перспектива такого разговора станет очевидной для Москвы, тем более приемлемыми будут его условия (и наоборот, если закрывать на эту перспективу глаза и иметь целью как можно более долгое ее игнорирование, диалог в конце концов пойдет строго на условиях той стороны). В конце концов, даже у путинской власти уже есть относительно успешный опыт достижения какого-то общего языка с афганскими талибами – вот, может быть, к этому опыту уже сейчас стоит обратиться.