Мятежные мантильи: Софья Трубецкая в испанской истории

Иван Толстой: В этом году исполняется 150 лет со времени восстановления Бурбонов после шести лет изгнания на испанском престоле – королевской династии, которая до сих пор царствует в Испании. Конец 60-ых – первая половина 70-ых годов XIX столетия были полны в Испании бурными событиями: заговорами, военными мятежами, гражданскими войнами, неразберихой в правящих кругах, тяготами народа. Восстановить мир и согласие удалось лишь благодаря политическим реформам, которые, в частности, подразумевали и возвращение исторической династии. Этим преобразованиям, по свидетельству испанской Королевской академии истории, страна была во многом обязана хрупкой миловидной женщине – герцогине де Сесто, урожденной княжне Софье Сергеевне Трубецкой.

Поверх барьеров с Иваном Толстым

Как россиянка оказалась в водовороте испанской политики и в чем именно заключалась ее роль? Рассказывает наш мадридский автор Виктор Черецкий.

Виктор Черецкий: Софья Трубецкая родилась в 1838 году в Петербурге. Ее матерью была фрейлина Екатерина Мусина-Пушкина, фаворитка императора Николая Павловича. Он и считается отцом Софьи, хотя незадолго до ее появления на свет мать девочки была выдана замуж за князя Сергея Трубецкого. Воспитывалась юная княжна в Париже, где жила с матерью, поскольку брак Мусиной-Пушкиной с Трубецким фактически распался сразу же после рождения дочери.

В 14 лет Софья вернулась в Петербург, где училась в Екатерининском институте благородных девиц. В 18 лет она вышла замуж за французского посланника герцога Шарля де Морни, сводного брата императора Наполеона III. Морни был старше своей избранницы на 27 лет. В браке родилось четверо детей. Софья, по воспоминаниям современников, обладала необычайной красотой и блестящим умом. Испанская академия истории называет ее ''одной из самых красивых и элегантных европейских женщин XIX столетия'', а королева Испании Изабелла II в свое время отзывалась о ней как о самой ''очаровательной'' среди своих знакомых светских дам.

Кроме того, россиянка отличалась различными талантами, к примеру, на основанном ее супругом морском курорте Довиль в Нормандии спроектировала приморский променад. Там же в Довиле, овдовев и выдержав трехлетний траур, Софья познакомилась со своим вторым супругом – испанцем Хосе Осорьо, герцогом де Сесто. Герцог жил во Франции при находившейся в то время в изгнании королеве Изабелле и ее сыне Альфонсе, которых содержал за свой счет. Будучи убежденным монархистом, он являлся ближайшим другом королевы и официальным наставником принца. Софья полностью разделяла политические взгляды супруга. Ну а в самой Испании ситуация в те времена складывалась непростая. О ней рассказывает историк Хавьер Морилья.

Герцог и герцогиня де Сесто

Хавьер Морилья: Речь идет о бурном периоде в истории страны, который продолжался с 1868 по 1874 год. Он продемонстрировал, что даже наилучшие политические прожекты могут порой привести к многочисленным бедствиям. В этот период, получивший название ''демократического или революционного шестилетия'', в Испании была сделана неудачная попытка внедрить почти все формы политического устройства, известные в XIX столетии. У нас была парламентская монархия, была республика с централизованным управлением, как во Франции, была республика с федеративным устройством, как в США, затем вспыхнул мятеж в пользу установления кантонального строя по примеру Швейцарии. Ну а некоторые районы страны – усилиями сторонников так называемой ''карлистской линии'' в династии Бурбонов – вернулись к старой абсолютистской системе.

Не обошлось и без военной диктатуры, которая ненадолго сменила парламентскую республику. И все это в атмосфере экономического кризиса, насилия, политического хаоса, бедственного положения народа.

В отдельные периоды ''революционного шестилетия'' страна участвовала сразу в трех кровопролитных войнах. Речь идет о войне за независимость на Кубе, которая в то время принадлежала Испании, о войне с ''карлистами'' и войне республиканцев-федералистов с ''кантоналистами''. О подобном трагическом ходе событий никто и не подозревал в 1868 году, когда праздновалось изгнание королевы Изабеллы в ходе революции, получившей в народе название ''славной''.

Виктор Черецкий: В эту атмосферу окунулся герцог де Сесто и его русская супруга, оказавшиеся после свадьбы в Испании. Как отмечает Королевская академия истории, герцог пользовался авторитетом среди мадридских аристократов. А его жена буквально в считаные дни завоевала, благодаря своему обаянию, образованности и прекрасным манерам, сердца светских дам, сделалась законодательницей моды.

Она устраивала в своем дворце женские поэтические и музыкальные вечера, ввела в Испании традицию рождественской елки, которой до нее не существовало.

Одна из первых рождественских елок в Испании.

Первая такая елка, украшенная свечами и яблоками, была установлена герцогиней в рождество 1870 года и вызвала восторг у испанцев. Попасть на вечер к Софье Сергеевне было огромной честью для любой столичной аристократки. И разумеется, приглашались далеко не все, а лишь единомышленницы – сторонницы восстановления на троне династии Бурбонов. Только так, по мнению герцога и герцогини де Сесто, в тогдашних исторических условиях можно было вернуться в Испании к нормальной жизни.

Забегая вперед, отметим, что дальнейшее развитие событий подтвердило их правоту. Вместе с тем, в отличие от многих испанских монархистов, де Сесто, несмотря на свои близкие отношения с королевой Изабеллой, возражали против ее возвращения на трон. Их кандидатом был принц Альфонс. Дело в том, что Изабелла была непопулярна в Испании. Вот что об этом говорит Хавьер Морилья.

Хавьер Морилья: Радость по поводу свержения Изабеллы объяснялась тем, что ее режим полностью себя изжил. Правительственные кабинеты при ней не менялись, как предусматривалось законом, в результате парламентских выборов, а лишь как следствие дворцовых заговоров и мятежей военных. Королева принимала в них участие, чтобы привести к власти своих очередных любимцев. Активным вмешательством в политику она превышала установленные для монархии полномочия, к тому же давала повод для обвинений в свой адрес за промахи того или иного министра.

К этому следует добавить, что экономический бум конца 50-ых – 60-ых годов сопровождался быстрым обогащением элиты и невиданной доселе коррупцией, особенно в среде, близкой к королеве, включая ее родственников. Коррупцию испанцы припомнили Изабелле, когда бум сменился кризисом во второй половине 60-ых годов. Все это и обернулось против королевы и системы ее правления.

Виктор Черецкий: После революции 1868 года страной в течение нескольких лет руководило временное правительство. В соответствии с новой конституцией Испания по-прежнему оставалась монархией, но о Бурбонах речь не шла. Власти срочно искали в Европе для замены иную династию и в конце концов нашли. На трон был приглашен член итальянского королевского дома. Однако этот выбор большинству испанцев не понравился. И не потому, что итальянец по своим персональным данным не годился в монархи, а лишь потому, что он был чужаком-иностранцем. Рассказывает историк Долорес Прието.

Долорес Прието: После бесконечных сессий, дебатов и голосований в парламенте – Кортесах – новым королем был избран итальянский принц Амадей Савойский. Король прибыл в Мадрид в январе 1871 года. За несколько дней до этого был убит неизвестными заговорщиками председатель совета министров Хуан Прим, главный инициатор избрания на трон итальянца.

Король Амадей

Прием, оказанный новому монарху, был холодным. И в прямом, и в переносном смысле. В день его приезда в Мадриде был большой снегопад – явление для этих мест крайне редкое. Амадея никто не встречал, кроме того, жители улиц, по которым двигался его кортеж, демонстративно захлопывали ставни. Немногочисленные прохожие выказывали разве что любопытство, и никто не демонстрировал верноподданнических чувств.

Впрочем, принцу Савойскому пришлось столкнуться не только с неприятием народа. Большинство представителей аристократии тоже были недовольны тем, что на испанский трон взошел иностранец. Аристократия разделилась. Одни поддерживали Карла Бурбона, претендента на престол от ''карлистов'', но большинство являлись ''альфонсистами''. Последние хотели видеть на троне принца Альфонса. И почти никто из аристократов не поддерживал короля-итальянца.

Виктор Черецкий: ''Альфонсистов'' возглавила чета де Сесто. И пока герцог занимался вербовкой единомышленников среди высшего дворянства, политиков и военных, для борьбы с новой монархией, его супруга Софья объединяла на эту борьбу мадридских аристократок. В качестве отличительного знака для сторонниц принца Софья использовала геральдическую лилию Бурбонов. В форме королевской лилии по ее заказу были изготовлены металлические зажимы для волос, которые россиянка щедро раздавала простолюдинкам. Для себя Софья заказала зажим с бриллиантами. Ее примеру последовали и другие аристократки. Долорес Прието.

Долорес Прието: Признанными лидерами ''альфонсистов'' в Испании был герцог де Сесто и его супруга – русская княжна Софья Трубецкая. Они вместе с преданными им представителями знати с самого начала старались демонстрировать Амадею свою неприязнь. В этой связи весьма характерен получивший широкую огласку так называемый ''бунт мантилий''. Дело в том, что среди традиций мадридских аристократок второй половины XIX столетия были вечерние прогулки в конных экипажах по бульвару Пасео-дель-Прадо. Бульвар был обязательным местом, чтобы, как говорится, ''людей посмотреть и себя показать''.

Бульвар Пассео-дель-Прадо в XIX столетии

Именно там и произошел в марте 1871 года ''бунт мантилий''. Он был приурочен к приезду жены Амадея в Испанию – через три месяца после появления здесь самого короля. Дело в том, что новой королеве Марии Виттории никто не был рад. И она буквально с первого дня стала объектом насмешек. Даже ее фамилия – ''даль Поццо'' – в сочетании с титулом – ''принцесса делла Чистерна'', то есть ''из колодца и цистерны'', вызывала смех испанцев. Мол, ''водяная королева'', раз так зовется, должна непременно страдать острой формой ревматизма.

Виктор Черецкий: Ну а мантилья – это часть традиционного испанского женского костюма – длинная кружевная вуаль. Она держится на гребне, который вкалывается в прическу. К 70-м годам XIX столетия мантилья уже не использовалась, а мадридские аристократки, следуя европейской моде, носили разного вида шляпки – от простых до самых замысловатых. Идея использовать мантилью появилась у Софьи и состояла в том, чтобы продемонстрировать королеве, что она чужая среди испанцев. Разумеется, акция должна была быть изысканной, чтобы соответствовать положению, участвовавших в ней дам.

Долорес Прието: Через два дня после приезда королевы в Мадрид герцог де Сесто устроил прием в своем дворце, расположенном на центральной столичной улице Алкала.

Дворец герцогов де Сесто в Мадриде

На праздник – по случаю именин хозяина – был приглашен весь цвет ''альфонсистской'' аристократии. Король-итальянец, разумеется, приглашен не был. Прибывшие с мужьями во дворец дамы разработали план, чтобы выразить свое отношение к новой королеве. Они знали, что Мария Виттория собиралась на следующий день совершить свою первую вечернюю прогулку по бульвару Пасео-дель-Прадо. И тоже надумали там прогуляться, но не как обычно, а облачившись в мантильи. Ведь мантилья являлась определенным знаком испанской идентичности. Так что, по мнению аристократок, она подходила для того, чтобы стать символом их неприязни к королевской чете.

Виктор Черецкий: В назначенный день Софья нарядилась в черное платье и белую мантилью с бриллиантовой королевской лилией, велела подать новую карету с лучшими лошадьми. Но, выехав на бульвар, начинавшийся как раз рядом с ее дворцом, герцогиня убедилась, что первая попытка протестовать не удалась. Из-за непогоды, кроме нее, на бульвар практически никто не выехал.

Долорес Прието: Первый день выдался неудачным: из-за дождя, который обрушился на Мадрид, на бульвар выехало очень мало экипажей. Не приехала и королева, которая накануне намеревалась это сделать. Но на второй день ситуация изменилась. Герцогиня де Сесто, отправившись на прогулку в сопровождении двух племянниц мужа, обнаружила на бульваре, в отличие от первого дня протеста, огромное количество дам, сторонниц принца Альфонса, одетых в свои лучшие наряды и в бабушкиных, изъятых из сундуков, мантильях. Королева тоже появилась – в сопровождении супруга и сына. Ее никто своевременно не предупредил, что мантильи и зажимы для волос – это символы протеста.

Испанские дамы в мантильях

Увидев, что все дамы в проезжающих мимо каретах наряжены в мантильи, которые показались ей изысканным головным убором, Мария Виттория подумала, что речь идет о мадридской моде. Вдохновленная увиденным, она заявила королю, что на следующий день хотела бы выехать на бульвар в мантилье. Но этому не суждено было совершиться. Один из министров правительства Амадея рассказал королевской чете, зачем и почему аристократки надели мантильи. Королева почувствовала себя униженной.

Виктор Черецкий: Любопытно, что в протесте под влиянием Софьи приняли участие не только ''дамы-альфонсистки'', но и ''карлистки''. Правда, вместо лилий они использовали зажимы для волос в форме ''маргаритки'' – в честь Маргариты, супруги претендента на престол по карлистской линии. Демонстрацию аристократок приветствовали толпы горожан, собравшихся на бульваре. Софья и ее соратницы позаботились заранее распространить в Мадриде, с помощью прислуги, слух о готовящемся протесте. Иная реакция была у немногочисленных сторонников Амадея, его министров и приближенных.

Долорес Прието: Несколько членов правящего кабинета задумали отомстить аристократкам, участвовавшим в ''бунте мантилий''. Для этого они прибегли к услугам самого отвратительного мадридского персонажа того времени – известного авантюриста, дебошира и пьяницы по имени Фелипе Дукаскаль. Он и придумал, как унизить аристократок: нанял несколько открытых экипажей и в них усадил уличных проституток в мантильях. Девиц сопровождал нанятый комедиант, одетый в цилиндр и с фальшивыми бакенбардами, изображавший герцога де Сесто. Эта компания должна была втереться в кортеж экипажей и изображать аристократок. Однако подобная месть не удалась. Герцог заранее узнал о провокации – все участницы протеста были своевременно осведомлены. Так что никто из них больше не появился на бульваре: ни в тот, ни в последующие дни.

''Бунт мантилий'' стал первым неприятным сюрпризом из всех тех, что королеве Марии Виттории довелось пережить в ходе недолгого царствования ее мужа. Последний из-за враждебности, с которой к нему относились испанцы, даже организовавшие покушение на его жизнь, вынужден был отказаться от престола и покинуть страну через два года после своего воцарения.

Виктор Черецкий: Установление республиканской формы правления, последовавшее после отъезда короля Амадея, не принесло мира и стабильности в испанское общество. Республика просуществовала чуть больше года. За это время сменилось 5 правителей, и никто из них не смог справиться с хаосом, царившим в стране.

Что же касается Софьи и ее супруга, то они продолжали борьбу за восстановление династии Бурбонов. Кроме того, Софья занималась благотворительностью, в частности ухаживала за пострадавшими в вооруженных конфликтах. И это обеспечило ей еще больший авторитет в мадридском обществе. Ну а королева в изгнании Изабелла II наградила россиянку так называемым Орденом благородных дам, которого удостаивались, как правило, лишь жены европейских монархов.

Между тем герцогу де Сесто удалось привлечь к борьбе за восстановление Бурбонов своего давнего приятеля – наиболее выдающегося испанского политика той эпохи Антонио Кановаса дель Кастильо. Шесть раз с перерывами он был главой испанского правительства. Именно Кановасу Испания в последствии была обязана внедрением системы, позволившей восстановить политическую стабильность и относительное экономическое благополучие.

Антонио Кановас.

Об этой системе рассказывает историк Гонсало Мартинес.

Гонсало Мартинес: Проект, разработанный Кановасом, основывался на европейской консервативно-либеральной модели. Она отличалась наличием двух основополагающих институтов: конституционной монархии и парламента. Эта система очень походила на существовавшую в Великобритании: две ведущие партии – либералы и консерваторы – признавали монархию и имели умеренные политические программы. Их периодическая смена у власти происходила цивилизованно в результате выборов, обеспечивая стабильность и гражданский мир. Вместе с тем подобная двухпартийная система затрудняла приход к власти экстремистов типа анархистов или ''карлистов''. Будучи лидером консерваторов, Кановас убедил главу либералов Пракседеса Матео-Сагасту, чтобы он превратился в официального оппозиционера консервативной партии и стал бы ее альтернативой при двухпартийной системе.

Виктор Черецкий: Кановас назначил герцогиню Софью, женщину, да еще и иностранку, своим личным секретарем – решение по тому времени неординарное. В этом качестве, по выражению испанской Академии истории, она стала ''центральной фигурой'' в процессе восстановления монархии Бурбонов. Софья принимала участие в подготовке всех важнейших документов той поры. Она обсуждала с шефом их содержание, систематизировала и редактировала порой довольно сумбурно написанные черновики политика, придавала им форму официальных документов. Ну а манифест, в котором Кановас обосновывал необходимость реформ и возвращения монархии, представленной принцем Альфонсом, Софья перевела и тайно отправила, еще до его публикации в Испании, императору Александру II и государственному канцлеру Александру Горчакову.

Один экземпляр отправился в Россию в шляпной коробке, а другой – для канцлера – в упаковке со знаменитым толедским марципаном. Любопытно, что через некоторое время, когда принц был провозглашен королем Альфонсом XII, Россия одной из первых в Европе признала его в этом качестве, что вызвало удивление европейской дипломатии, поскольку Российская империя традиционно поддерживала лишь ''карлистов''.

Выполнила россиянка и особо важное задание Кановаса. Она отправилась во Францию и убедила Изабеллу II отказаться от каких-либо претензий на престол в пользу своего сына. Только после этого принц смог стать королем.

Король Альфонс XII

Гонсало Мартинес: Молодой король обладал свойственной Бурбонам способностью прямого общения с народом. Этим он завоевал сердца испанцев, которые считали его своим – ''народным'' монархом. Альфонс регулярно покидал дворец и смешивался с толпой. А если где-то случалось несчастье, он тут же туда отправлялся, чтобы лично разобраться в случившемся и помочь пострадавшим. Некоторые подобные визиты были рекомендованы правительством, другие являлись личной инициативой короля. Так он посетил провинции – Мýрсию и Аликанте – когда они пострадали от наводнения. В Аранхуэсе Альфонс навестил в лечебнице холерных больных, заранее не предупредив об этом ни свою семью, ни правительство. А ведь ему были строжайше запрещены подобные визиты с учетом его слабого здоровья.

Поэтому из поездки в Аранхуэс короля возвращали чуть ли не силой – в сопровождении командующего военным округом и местного губернатора. По прибытии в Мадрид под крики ''Да здравствует король!'' его приветствовали толпы людей. И никто из жителей Мадрида даже не подозревал, что монарху, которому было всего 27 лет, оставалось жить считаные дни – он страдал тяжелой формой туберкулеза.

Софья Трубецкая

Виктор Черецкий: Добавлю, что Софье пришлось потрудиться и непосредственно в процессе восхождения на престол принца. Дело в том, что Кановас, будучи человеком осторожным, все время откладывал реставрацию монархии, выбирая наиболее подходящий момент. Ну а генерал Арсенио Мартинес Кампос, тоже близкий друг четы герцогов де Сесто, был нетерпелив. Поэтому в 1874 году, не дожидаясь согласия Кановаса, он организовал военный мятеж против республиканского правительства и восстановил монархию. И хотя мятеж, происшедший без единого выстрела, удался, Кановас смертельно обиделся на генерала, и в стране чуть было не разгорелся очередной гражданский конфликт.

Софья примирила двух деятелей. А молодой король, прибыв в Мадрид и даже не успев доехать до своего дворца, первым делом отправился с букетом роз к герцогине, чтобы отблагодарить ее за все, что она для него сделала. Герцог де Сесто так и остался наставником Альфонса, был назначен его первым советником. Усилия Кановаса и его соратников принесли ожидаемые плоды. В стране прекратились мятежи и гражданские войны. Кроме того, новая двухпартийная система обеспечена стабильность и экономический прогресс.

Гонсало Мартинес: Мир принес с собой экономическое развитие. Значительно увеличилось сельскохозяйственное производство, развивалась металлургия и текстильная промышленность. Набирала обороты финансовая система. Испания вступила в новую эпоху. Возможно медленно, но она все же двигалась по пути прогресса. Альфонс XII четко придерживался двухпартийной системы, принятой Кановасом и Сагастой, позволявшей консерваторам и либералам менять друг друга у власти. Когда в стране возникал политический кризис, вызванный, к примеру, ошибками правительства, распускался парламент и организовывались выборы. По их результатам формировался новый кабинет министров, представляющий партию, как правило, находившуюся до этого в оппозиции. Такая схема обеспечивала нормальную смену правительств, что позволяло избегать дворцовых заговоров и переворотов, как это было во времена Изабеллы II.

Памятник Альфонсо XII в Мадриде

Виктор Черецкий: Альфонс скончался в 1885 году. Отношения герцога де Сесто и Софьи с его вдовой, назначенной регентшей при малолетнем сыне – будущем короле Альфонсе XIII – не сложились, поэтому они навсегда покинули королевский двор. Вдова подозревала герцога в том, что он как советник якобы поощрял внебрачные связи Альфонса – супружеские измены. Кроме того, дело реставрации монархии поглотило огромные средства из личного состояния де Сесто – порядка 20 миллионов реалов. Они были вынуждены продать свой роскошный дворец в Мадриде и несколько поместий, переехать в более скромное жилье.

Свою российскую супругу герцог пережил на 11 лет – Софья скончалась в 1898 году в возрасте 60 лет от заболевания легких. Врачи утверждали, что одной из причин ее ранней смерти было пристрастие к курению. И хотя смерть наступила в Мадриде, похоронена россиянка, в соответствии со своим завещанием, в Париже на кладбище Пер-Лашез. В Испании о ее политической деятельности вспоминают разве что в академических изданиях, зато довольно часто под рождество пресса напоминает, что традицией ставить в домах и украшать елку испанцы обязаны именно ей – русской княжне Софье Сергеевне Трубецкой.