Опасный "Мистер сидр". Кто виноват в массовом отравлении россиян

• Кто виноват в отравлении десятков россиян и ждать ли компенсаций?

• Почему в российских регионах массово задерживают трудовых мигрантов из Средней Азии?

• Польша депортировала в Россию бывшего сотрудника ФСБ, просившего об убежище.

Опасный "Мистер сидр". Кто виноват в массовом отравлении россиян

ОПАСНЫЙ "МИСТЕР СИДР"


В течение нескольких дней некачественным сидром в России отравились более 90 человек. По данным региональных властей и Минздравов на 7 июня, из общего числа отравившихся 30 человек умерли. Больше всего людей пострадало в Ульяновской области, где власти сообщили о 51 случае отравления, включая 20 летальных исходов. Минздрав отчитался, что контролирует предоставление медицинской помощи пострадавшим, а суд в Ульяновске арестовал самарского предпринимателя Анара Гусейнова, производителя того самого "Мистера сидра". В этой продукции обнаружили примеси метанола и этилбутирата в пропорциях, представляющих угрозу для жизни и здоровья людей. Роспотребнадзор изъял из оборота почти 40 тысяч литров напитка. Граждан просят сообщать в ведомство, если те увидят "Мистер сидр" в продаже.

Отравление сидром

На видеосвязи с нами – член Высшего координационного совета Международной конфедерации обществ потребителей, адвокат Диана Сорк. История с отравлением сидром – какое-то чрезвычайное происшествие или одна из многих историй, по каким-то причинам ставшая публичной?

Диана Сорк: Я думаю, это одна из многих историй. Может быть, просто давно не было такого массового отравления, которое привело к большому количеству смертей.

Марьяна Торочешникова: В итоге виновником объявят именно производителя, а не продавцов?

Диана Сорк: Да, потому что продавцы не могут в закрытой бутылке обнаружить, что она чему-то не соответствует, если есть документы, декларация производителя, что эта продукция безопасна.

Марьяна Торочешникова: А чиновники, выдававшие разрешительные документы, сертификаты качества, могут понести ответственность?

Диана Сорк: Чиновники не должны проверять каждую партию товара. Есть ответственность производителя, он декларирует безопасность своей продукции. Перед началом производства проводится сбор разрешительной документации. Но у нас же государство постоянно увеличивает периоды для малого бизнеса, когда их вообще не проверяют. И дальше, если в этот период что-то случилось, тогда происходит внеплановая проверка. Если ничего не случилось, мы исходим из того, что предприниматель добросовестно исполняет ту самую декларацию о безопасности, которую подал государству.

Марьяна Торочешникова: То есть, по большому счету, никто глобально не контролировал производство этого сидра, кроме самого предпринимателя и его сотрудников. Когда губернатор Ульяновской области комментировал случившееся, он, в частности, дал поручение оказать бесплатную юридическую помощь пострадавшим от отравления сидром. А на что могут рассчитывать пострадавшие в этой ситуации?

Диана Сорк: На возврат стоимости товара, компенсацию расходов на лечение и компенсацию морального вреда.

Диана Сорк

Марьяна Торочешникова: А кто должен все это оплачивать?

Диана Сорк: Продавцы и изготовители – по выбору покупателя.

Марьяна Торочешникова: Действительно ли можно рассчитывать, например, на получение адекватных компенсаций для родственников, чьи близкие умерли после употребления этого сидра?

Диана Сорк: Рассчитывать на то, что эти суммы будут реально выплачены, невозможно, потому что мы не знаем, какое имущество есть у предпринимателя и у продавцов. Если человек купил товар в магазине, и этот магазин – ООО, и сумма взыскания будет достаточно большая, то магазин просто обанкротится, и дальше никто ничего не получит или получит небольшие суммы. Но если речь идет о крупном предпринимателе, у которого есть предприятие, помещения, то это будет продано, а людям будут розданы деньги по исполнительным документам.

Марьяна Торочешникова: Очень многие, в том числе и вы, говорили, что подобная ситуация стала возможной, в том числе, из-за ослабления контроля над бизнесом. В Госдуме уже сразу предложили отменить мораторий на проверки, который российские власти ввели в 2022 году и продлили на весь 2023-й. Это будет эффективная мера?

Диана Сорк: В каких-то сферах эффективная, а в каких-то сферах это будет ущемление прав предпринимателей. Далеко не все сферы нуждаются в жестком контроле. Если за каждой бутылкой поставить чиновника, у нас никто не сможет работать.

Марьяна Торочешникова: А что делать потребителям в этой ситуации? Выходит, что все есть и пить небезопасно, если люди вынуждены полагаться только на добросовестность производителей?

Диана Сорк: Потребителям – отвечать за себя самим, то есть покупать у проверенных производителей. Естественно, не покупать то, что на грани срока годности, где переклеены этикетки, смотреть, что покупаем.

РЕЙДЫ ПО СТРОЙКАМ И ДВОРАМ ​

На днях на строительной площадке "Лахта-центр" в Санкт-Петербурге произошла массовая драка между мигрантами из Таджикистана и Кыргызстана. В результате почти 400 человек были доставлены в отдел полиции. В целом за последние несколько недель в России в отделы полиции поступали сотни мигрантов из Средней Азии, большинство из них – граждане Таджикистана. Об участившихся рейдах глава МИД Таджикистана Сироджиддин Мухриддин говорил даже на встрече с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым, которая прошла 6 июня в Душанбе. Массовым задержаниям таджиков предшествовали жалобы россиян на анклавы мигрантов в некоторых городах, которые кажутся им небезопасными.

Облавы на мигрантов

Мы созвонились с правозащитницей Валентиной Чупик, к которой в последние дни обращаются десятки трудовых мигрантов с жалобами на давление со стороны представителей правоохранительных органов и властей.

Валентина Чупик: Это действительно кампания, но она не только против таджикских мигрантов: их задерживают наравне с узбекскими мигрантами, а кыргызских мигрантов задерживают еще больше. Единственная разница между таджикскими и остальными центральноазиатскими мигрантами в том, что таджикское посольство заступается. Посольства Узбекистана и Казахстана вообще молчат, хотя их граждан задерживают не меньше и обращаются с ними не лучше, и бьют, и оскорбляют их ровно так же.

Марьяна Торочешникова: Почему именно сейчас вдруг началась эта кампания?

Валентина Чупик: Она началась не сейчас, все стартануло 3 марта. В тот день во двор соборной мечети Москвы ворвались сотрудники Росгвардии и полиции, они избивали находившихся там прихожан, били ногами в живот или в пах, бросали на землю, а после этого людей, фактически обездвиженных от боли, закидывали в автозаки и везли в ОМВД "Мещанский". Так были избиты 32 человека. Из них, наверное, человек 15 были гражданами Таджикистана, другие – гражданами Кыргызстана и Узбекистана. И это продолжается с тех пор. Сейчас посольство Таджикистана стало вступаться за своих граждан, поэтому история вышла в информационное поле, а другие истории как были, так и остаются тайными.

Это происходит перед каждыми выборами в регионах или в Госдуму. Так было в 2013 году, в 2017-м, в 2021-м. Таким образом российские власти делают вид, что они работают и что они кого-то победили. Они отвлекают внимание населения от реальных проблем, которые есть в российском обществе.

Валентина Чупик

Марьяна Торочешникова: А насколько соответствуют действительности сообщения о том, что этих мигрантов, легально находящихся на территории России, которых задерживает полиция, либо принуждают заключать какие-то военные контракты, либо записывают в добровольцы для участия в так называемой "специальной военной операции"?

Валентина Чупик: Частично это правда, но на 99% – неправда. Сейчас вербовка происходит в основном в депортационных центрах, куда отправляют людей после того, как их задержала и избила полиция: притащили в суд, а иногда просто возле суда. Вот вчера у меня был кейс, когда 22 человека сидели в автозаке (половина были кыргызы, таджиков четверо, а семь – узбеки). Их притащили, они четыре часа сидели возле суда в автозаке на солнцепеке без еды, воды и даже без воздуха. Затем их отвезли в депортационный центр в Сахарово – на депортацию, хотя у большинства документы в идеальном порядке (у троих порядок не идеальный, но не заслуживающий выдворения). Теперь мы будем за них судиться.

Что делать? Я думаю, как можно меньше ездить в Россию. Альтернатива есть – это Турция, Казахстан, Европа, США через Мексику. Но в умах таджикских мигрантов нет никаких альтернатив. У них бесконечно транслируется российское телевидение, и они верят, что в России хорошо, даже когда своими глазами видят, как это нехорошо. Ситуация будет осложняться еще и тем, что Россия пребывает во все худшем и худшем экономическом положении. Перспективы для миграции в России крайне плохие, если ситуация будет развиваться так же, как сейчас.

Марьяна Торочешникова: В текущей обстановке Россия может справиться с экономической ситуацией без рабочих рук мигрантов?

Валентина Чупик: Россия с 1984 года не может справиться без центральноазиатских мигрантов. Именно в то время у вас начали убывать с рынка труда сотни тысяч людей. А сейчас уже каждый год по 1 миллиону 200 выбывает с рынка труда. И если вы не будете восполнять это за счет центральноазиатских республик, тогда вы будете восполнять это за счет Дагестана, Китая, Вьетнама.

"НЕ ЗАСЛУЖИВАЕТ ДОВЕРИЯ" ​

Польша депортировала в Россию бывшего сотрудника контрразведывательного подразделения ФСБ по Дагестану Эмрана Наврузбекова. Он бежал из страны еще в 2017 году и, рассказав о том, как его коллеги устраивают "управляемые теракты" и фальсифицируют антитеррористические дела на Северном Кавказе, запросил политического убежища у польских властей. Суд в Польше посчитал, что бывший сотрудник ФСБ представляет угрозу для безопасности страны, и запретил ему въезд в Евросоюз.

Дело Эмрана Наврузбекова

Адвокат Эмрана Наврузбекова Каринна Москаленко считает, что ее подзащитному в России грозит гибель.

Каринна Москаленко: Опасность его жизни есть. В любом случае я опасаюсь за то, как с ним будут обращаться. И вот для того, чтобы предотвратить опасность для жизни или бесчеловечное обращение с ним, конечно, Польша, с моей точки зрения, не должна была принимать решение о его депортации, не выяснив всех обстоятельств. Эти обстоятельства можно было выяснять не только административным путем, как это делали польские власти, но и в судебном разбирательстве. Мы готовили материалы для того, чтобы объяснять в судебном порядке, почему он не должен быть выдан.

Речь идет даже не об экстрадиции, а о том, что его депортировали, никто не просил его выдавать, значит, время терпело и были все основания добиваться судебного разбирательства. Но на тот момент, когда его выдавали, еще не была рассмотрена жалоба адвоката, и, увидев непонятную, необъяснимую экстренность действий польских властей, польские адвокаты подали экстренную жалобу в Европейский суд по 39-у правилу, по которому обращаются для предотвращения необратимых последствий. И эту жалобу еще не успели рассмотреть, как польские власти в тот же день отправили его в Калининград, и вечером он был передан российским властям. Это очень печальный факт.

Марьяна Торочешникова: Понятно ли сейчас, где и в каких условиях находится Эмран?

Каринна Москаленко: Да. Пока нет оснований обвинять российские власти в бесчеловечном обращении, но это не значит, что завтра не будет тревоги по поводу его судьбы. Его содержание под стражей сегодня в России незаконно. Его обвинили в совершении административно наказуемого деяния – якобы Эмран выражался нецензурной бранью. Зная Эмрана, общаясь с ним, я вижу, что это абсолютно невозможно. Но это то самое вымышленное обвинение, с которым сталкивались многие люди, когда их задержание пытались оправдать административно-процессуальными актами.

Каринна Москаленко

Марьяна Торочешникова: То есть сейчас ему назначили какой-то административный арест?

Каринна Москаленко: Да, десять суток.

Марьяна Торочешникова: Вероятно, за это время власти должны придумать, как дальше удерживать его в заключении.

Каринна Москаленко: Я пока не буду фантазировать, но, конечно, мы будем иметь в виду самые разные версии развития событий.

Марьяна Торочешникова: Тем не менее, насколько я понимаю, семья Эмрана получила убежище в Польше, они остаются там.

Каринна Москаленко: Их успокаивают тем, что им предоставлена защита от польских властей. Но его супруга Ирада со вторым ребенком-младенцем, которого они так ждали с Эмраном, пребывает сейчас в тяжелейшем психологическом состоянии, испытывает смертельную тревогу за своего мужа. И, конечно, самой большой защитой для этой семьи была бы оставить в Польше, хотя бы временно, до выяснения обстоятельств, ее мужа и отца этих детей. Это очень жестоко.

Марьяна Торочешникова: Семья ведь бежала из страны еще в 2017 году. Почему решение о депортации Эмрана Наврузбекова принято только сейчас, притом что решение по его семье, как я понимаю, было принято раньше – о том, что их можно оставлять и защищать?

Каринна Москаленко: Да, Эмран даже работал. Проблема вот в чем. Когда они покинули Россию, они испытывали абсолютную необходимость в некоторых формах лечения, которые им могли предоставить в одной конкретной стране, куда они и уехали. И когда выяснилось, что в нарушение правил они находятся не в той стране, а там, где они получали лечение, их оттуда отправили в Польшу. Это, конечно, сильно усложнило их ситуацию, но все-таки существовали серьезные объяснения гуманитарного характера, и их можно было принять во внимание. И это нарушение правил не было фатальным: были доказательства, медицинские документы. Все эти вопросы должны были обсуждаться при обжаловании решения о депортации. Но этого не произошло. И вот так, не рассмотрев жалобу ни в административном, ни в судебном порядке, и даже зная, что подана экстренная жалоба в ЕСПЧ, польские власти вызывающе поспешно избавились от человека, выдав его в страну, где его ожидает серьезная неизбежная опасность.

Я вам больше скажу. Сейчас судьба многих россиян, которым по разным причинам опасно находиться в РФ, зависит от доброй воли и правильных действий государств, в которых они находятся. Готовятся к выдаче и депортации десятки людей в целом ряде стран. Для них это риск. Надо постараться предотвратить эти акты, потому что они могут закончиться необратимыми последствиями. Эта серьезная проблема не ограничивается только делом Эмрана Наврузбекова. Он обратился к нам, и мы будем пытаться помочь ему и на международном уровне, и внутри государства, где он сейчас находится. Но Эмран Наврузбеков – не единственная возможная жертва. И мы должны проделать свою работу, чтобы предотвратить тяжелые последствия для людей, которых депортируют или экстрадируют в Российскую Федерацию.