Вопрос о коллективной ответственности россиян за войну, развязанную путинским режимом против Украины, – один из самых дискутируемых сегодня на оставшихся свободных площадках. Интеллектуалы чаще всего ссылаются на двух авторитетов в этой области – Ханну Арендт и Карла Ясперса, утверждая, что оба отвергали понятие коллективной ответственности. Действительно, Арендт в эссе "Личная ответственность при диктатуре" (1964 год) пишет: "Вина и невиновность имеют смысл только в отношении отдельной личности" (кстати, недавний список "разжигателей войны", составленный соратниками Алексея Навального, – попытка определить индивидуальную ответственность за агрессию против Украины). Но в другом тексте "Коллективная ответственность" (1968 год) Арендт утверждает: "Никакие моральные – индивидуальные и личностные – нормы никогда не снимут с нас коллективную ответственность. Это наша плата за тот факт, что мы живем не сами по себе, а среди других людей…", и ответственность такого рода "всегда носит политический характер".
Ясперс также против того, чтобы сваливать виновность в одну кучу. С присущей ему дотошностью он разделяет виновность на четыре категории – уголовную, моральную, метафизическую и политическую ("Вопрос о виновности", 1965 год). Политическая виновность, по Ясперсу, означает "принадлежность к гражданам определенного государства, в силу чего я должен расплачиваться за последствия действий этого государства, под властью которого нахожусь и благодаря укладу которого существую".
Как мы видим, оба классика сходятся на том, что единственный вид коллективной ответственности/виновности – политический. Причем, по Ясперсу, вина политическая и моральная во многом переплетаются: "Неучастие в формировании уклада власти, в борьбе за власть в смысле служения праву есть главная политическая вина, являющаяся в то же самое время и виной моральной". В частности, Ясперс употребляет термин "моральные оплошности", разъясняя, в чем именно состоит вина обывателя, который формально ни в чем не замешан: "Бесчисленные мелкие небрежности, приспособленчество, дешёвые оправдания и незаметное потворствование несправедливости, участие в создании общественной атмосферы, распространяющей неясность и тем самым делающей возможным зло, – всё это имеет последствия, которые тоже создают предпосылки для политической вины за обстановку и события".
Политическое неучастие стало сегодня в России нормой, и даже нынешний милитаристский угар вовсе не требует от обывателя абсолютной лояльности
Ясперс здесь, по сути, описывает российских молчунов и "нейтралов", "аполитичных граждан", точное количество которых подсчету не поддаётся. Легитимность, "нормальность" этой позиции в сегодняшней России и есть главное достижение авторитаризма: выращенный, выведенный им тип существования "я-вне-политики". Правящий режим начинал с вещей, казалось бы, совершенно невинных: деполитизации, дискредитации самого понятия политического. Российская власть на протяжении последних 20 лет усиленно формировала "до-политического человека", ещё менее политичного, чем, скажем, в 2000-е или в 1990-е. Политиком у нас с тех пор называют только того, кого назначила сама власть, а неназываемый вслух "Навальный" – это, собственно, квинтэссенция запрета на само понятие "политика", в качестве того, что принадлежит людям. В итоге политическое неучастие стало сегодня в России нормой, и даже нынешний милитаристский угар вовсе не требует от обывателя абсолютной лояльности; системе достаточно, что вы "не замечаете" ужаса по соседству, продолжаете "жить обычной жизнью", просто "растите детей", пока украинские дети гибнут из-за российских обстрелов.
Уже во времена Ясперса бездействие общества не считалось невинным. "Если я не делаю что могу, чтобы предотвратить (преступление), я тоже виновен", – писал он. С тех пор тема общественного равнодушия, неучастия стало предметом подробных исследований. Современные философы Рэймо Туомела и Ларри Мэй утверждают, что можно считать толпу коллективно ответственной, если некоторые из её членов напрямую внесли вклад в нанесенный ущерб, а другие либо способствовали им, либо не помешали. Вирджиния Хелд пишет: "Случайные собрания индивидов морально ответственны за то, что не превратили себя в организованную группу, способную действовать, а не не-действовать ради предотвращения вреда". Американская исследовательница Нета Кроуфорд рассматривает протест против "правительственных решений о войне, против несправедливых войн или аморального поведения во время войны" в качестве своеобразной гражданской обязанности. Заметим: ответственность граждан страны, обладающей ядерным оружием, ещё и многократно возрастает; они голосуют не только за своё правительство, но и за "мир во всём мире".
Смотри также Хуже войны. Андрей Архангельский – о жизни после Бучи"Могли, но не предотвратили, не помешали, бездействовали" – всё это также относится сегодня к понятию коллективной ответственности/виновности. Неучастие в политике более не невинно. Поскольку в России само понятие политики затемнено, то приходится напомнить, чем она является в действительности. Тот же Ясперс писал, что политику "нельзя абсолютно отделить от принадлежности к роду человеческому". Участие в политике в XXI веке попросту есть то, что делает нас людьми. Мораль – это не порицать тех, кто ругается матом, и не следить за чьей-нибудь сексуальной ориентаций. Мораль – это, прежде всего, участвовать в политике; самый простой способ остаться приличным человеком.
Таким образом, отвечая на вопрос "Несут ли россияне коллективную ответственность за зло, совершаемое сегодня режимом?", следует ответить: "Да, несут". Это расплата за то, что большинство считало для себя возможным быть "вне политики", расплата за политическое несовершеннолетие. Правда, нам напомнят, что в гибридных режимах выборы зачастую являются имитацией, а потому участвовать в них бессмысленно. Но в таком случае само лишение политического выбора также должно было бы вызывать несогласие общества. Но не вызвало. Кстати, неумение отличать информацию от дезинформации – тоже признак недовзрослости общества, которое не имеет элементарного вкуса, чтобы распознать, что пропаганда "гонит туфту". Вероятно, мы можем сформулировать своего рода закономерность, пропорцию нашего времени: коллективная ответственность тем более применима к обществу, чем менее его акторы являются личностями в политическом и моральном смысле.
"Быть вне политики" означает сегодня освобождение от совести, от естественных человеческих чувств – в том числе и от сострадания. Сегодня многим из молчунов стыдно, естественно, но стыд, опять же, не переходит у нас в политический поступок. В итоге массовый "отказ от политики" нанес урон не только собственной стране, но и принёс бесчисленные страдания соседнему государству, а теперь ещё и угрожает человечеству в целом. Все мы несем за это политическую ответственность.
Андрей Архангельский – журналист и культуролог
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции