В соседней со мной камере долгое время содержали двоих пожизненно осужденных. Их привезли из "Чёрного дельфина" на суды по старым эпизодам уголовных дел. Когда впервые слышишь "пэ-жэ" – это, скажем так, настораживает. Но потом, через бытовые моменты и разговоры на прогулках, начинаешь общаться. С одним, Алексеем, мы проговорили достаточно много времени, и в контексте происходящего сейчас в России и вокруг его история кажется мне важной.
Сейчас Алексею около 45 лет, из которых 23 он провёл в тюрьме. В 2000 году его осудили на пожизненный срок. Расспрашивать о подробностях, если человек сам не рассказывает, в колонии не принято. Со слов Алексея (которые подтверждаются информацией из открытых источников), его осудили за убийства и участие в ОПГ. Вменили не менее шести погибших, включая высокопоставленного сотрудника милиции. Логично возникает вопрос: как молодой парень (на тот момент не сильно старше 20 лет) мог совершить такое?
Всё оказалось прозаично: в 1994–1995 годах он был призван в армию, а его часть была направлена в Чечню. Шла война. В новогоднем штурме Грозного Алексей не участвовал, но "был в группе, которая поддерживала блокпосты там, где было горячо". В подробности он не вдавался, но говорил, что случалось всякое. По окончании службы демобилизовался и оказался в мире, где стал никому не нужным: ни реабилитации, ни работы, ни учёбы. Никакой поддержки от государства, которое отправило его на два года в пекло (которое тогда аккуратно именовалось “контртеррористической операцией”), он не получил. И окунулся в мир криминала, в котором молодые ветераны с опытом обращения с оружием легко находили себе применение. Через несколько лет бывший молодой солдат попал на скамью подсудимых и получил "пожизненное". На свободе у него выросла взрослая дочь. Виновен ли он? Думаю, что да. Есть ли в произошедшем с Алексеем вина государства? Безусловно.
Смогут ли вернувшиеся домой солдаты найти себе место в новой реальности, в которой будут царить безработица и рост цен?
В 1994–1995 годах в Чечню было направлено около 70 тысяч человек, а группировки наших военных, участвующих в военных действиях сегодня, – порядка 100–190 тысяч человек. Надеюсь, скоро острая фаза конфликта закончится. И люди, получившие не менее суровый опыт боевых действий, чем Алексей, вернутся по домам. Смогут ли они найти себе место в новой реальности, в которой будут царить безработица и рост цен? Сколько из них "нырнёт" в криминал или в бутылку, пытаясь бежать от реальности? Я не слышал о программах реабилитации и психологической помощи. И уверен, что те, что сейчас выстраивают детей зигзагом и пишут про поддержку “своих”, об этом не думают.
Несмотря на практически безвыходную ситуацию, Алексей руки не опускает, пишет в разные инстанции, пытается даже после стольких проведённых в заключении лет обжаловать приговор. При этом документы составляет сам. Ни одна ветеранская или патриотическая организация даже юридической помощи ему не оказывает. Повторю: невиновным я его не считаю, и подобные преступления заслуживают сурового наказания. Я предлагаю поразмышлять, что толкнуло Алексея на этот путь, а главное, что нужно сделать для того, чтобы его судьбу в ближайшие годы не повторили тысячи.
Андрей Пивоваров – российский политик. Находится в заключении, обвиняется властями в руководстве нежелательной организацией. Внесён правозащитным центром "Мемориал" в список политических заключённых
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не совпадать с точкой зрения редакции