Российские студенты создали проект "Садись – пять!", помогающий молодым политзаключенным получить образование. Участники проекта находят возможности для осуждённых и обвиняемых по политическим уголовным делам сдавать ЕГЭ, поступать в вузы, изучать различные научные дисциплины. О том, как получение новых знаний поддерживает "узников совести", основательница проекта Мира Андреева и координаторка внешней коммуникации Антонина Долина рассказали Радио Свобода.
Все люди, которые не поддерживают войну и в целом путинский режим, чувствуют себя в опасности
Мира Андреева: Для меня всегда был важным получить хорошее образование. Я выросла в очень депрессивном регионе России. Мне хотелось расти и развиваться. Один из немногих социальных лифтов для таких людей, как я, – это успешная сдача ЕГЭ и получение образования в хорошем вузе. Я стала призёром олимпиады для школьников и перевелась в одиннадцатом классе в школу для победителей и призеров олимпиад в Петербурге. В такие школы можно попасть двумя путями: либо выиграть олимпиаду, как это сделала я, либо сдать очень сложные экзамены. Я очень люблю эту школу. Там нам помогали развить критическое мышление, а также сформировать умение слушать другого человека и учитывать его позицию. На этих качествах основывается пацифизм, который в нас взращивали в школе. Она поддерживала нас во всех начинаниях: нам помогали завести знакомства с экспертами в той сфере, в которой мы хотели развиваться. Мне было интересно международное право, потому что меня очень волнуют события, происходящие в мире, и римское право. Преподаватели и администрация школы всячески помогали мне в моих интересах. Главное, что мне дала эта школа, – понимание того, что я в любой момент могу обратиться за помощью и мне её предоставят. Преподаватели и ученики этой школы знали о моих взглядах на многие политические события, но никто никогда на меня не давил. Я окончила эту школу и сейчас обучаюсь в гуманитарном вузе. Я выбрала для себя путь юриста, а впоследствии адвоката, чтобы защищать людей по политически мотивированным делам. Наш проект – это маленький вариант того, что сделала для меня моя школа. Последние годы я, как и многие другие люди, часто думала, что я буду делать, если окажусь в условиях несвободы. В России арестовывают после доносов за обыкновенный разговор с друзьями в кафе. На фоне массовых репрессий все люди, которые не поддерживают войну и в целом путинский режим, чувствуют себя в опасности. Меня задержали во время январских протестов 2021 года, и после этого я начала изучать практику работы правоохранительных органов в России. Я поняла, что в любой момент человеку могут что-то подбросить или сфальсифицировать на него статью Уголовного кодекса. Я готовилась к тюрьме морально, нашла адвоката, изучала тюремный быт.
Мысль о создании нашего проекта возникла после того, как я прочитала новость о подростке, которого весной 2024-го арестовали за то, что он поджег, по версии следствия, релейные шкафы. И в тот же момент появилась информация о молодом политзаключённом Арсении Турбине. Я думала о том, что таким молодым людям надо учиться, а не сидеть в тюрьме. В местах заключения получить хорошее образование очень трудно, почти невозможно. Заключённые школьники чаще всего учатся по очень устаревшим учебникам. Педагоги, которые учат заключенных, как правило, не проходят курсы повышения квалификации. И, самое главное, они чаще всего не заинтересованы в том, чтобы по-настоящему хорошо обучать своих учеников. Я сужу об этом по рассказам заключенных: они делятся своими впечатлениями об образовании в письмах или во время свиданий. Участники группы поддержки рассказывали нам, что политзаключённым могут снижать оценки из-за политических статей, по которым они сидят. Я не могу сказать, повсеместная ли это практика или лишь волеизъявление конкретных преподавателей.
Смотри также "Сколько политзэков в России – это вопрос". Выставка "Клетка Путина"Как жить, когда из источников информации только телевизор?
Антонина Долина: Если Мира в старших классах поняла, как легко оказаться в российской тюрьме, то я знала об этом с самого детства. Я выросла в семье активиста и оппозиционера. В мой первый сенсорный телефон контакты организации "ОВД-Инфо" были записана под именем "мамуля". Мама сказала, чтобы на этот номер я звонила, если её арестуют. С детства всё моё окружение было за ненасильственные демократические ценности. Я много общалась с политзаключенными и с их близкими. В какой-то момент я поняла, что темы для общения заканчиваются. Политзаключённые жаловались, что им скучно и нечем заняться, они страдают от того, что у них нет новой информации. Политзаключённые говорят, что один из самых больших страхов – это поглупеть без свободного доступа к знаниям. Люди в ситуации лишения свободы начинают терять интеллектуальные навыки. Я поняла, что нужно помочь политзаключённым сохранить себя, чтобы в дальнейшем они смогли адаптироваться к жизни на свободе. Жизнь в тюрьме может лишить способности думать, потому что в местах заключения мы перестанем работать с новой информацией так, как привыкли: анализировать, выбирать нужное и делиться с другими. Сложно себе представить, как можно жить, когда из источников информации только телевизор и там вещает "Россия 1".
17-летний Кевин Лик был самым юным обвиняемым в РФ по политической статье. Освобожден по обмену в августе 2024 года
– Как проходит взаимодействие с людьми, которым вы помогаете?
Антонина Долина: Мы взяли список молодых политзаключённых – тех, кому не больше 25 лет. Мы написали им письма с предложением составить для них образовательную программу в зависимости от их интересов. Образовательный процесс в колониях и СИЗО сильно зависит от конкретного учреждения. И многое зависит от того, в каких отношениях политзэк находится с сотрудниками и администрацией колонии. Получается, что к организации образования для каждого конкретного политзаключенного нужен индивидуальный подход. Например, кому-то из политзаключенных легко и быстро одобряли заявление на сдачу ЕГЭ в СИЗО, для других это процедура была очень длительной и сложной.
Дальше мы находим возможность продолжить образование с учётом различных обстоятельств, в которых находится политзаключенный. Помимо помощи в сдаче ЕГЭ и поступлении в вузы мы можем передать информацию на любые интересующие политзаключённого темы. Я, например, планирую делать расшифровку фильмов и отправлять их политзэкам. Я буду досконально по кадрам описывать происходящее на экране, чтобы заключённые могли читать этот текст и представлять себе происходящее.
Мира Андреева: Мы способны во время переписки пояснять информацию, которая находится в учебниках, доступных политзаключённому. У нас есть возможность помочь заключённому получить более глубокое понимание школьных и вузовских программ. С нами можно обсудить дальнейшее образование. Мы хотим быть консультантами для политзаключенных по образовательному процессу. В идеале мы хотим поддерживать образование участников нашего проекта до освобождения.
– Известно, что человек, желающий в СИЗО или колонии получить образование, сталкивается с множеством проблем. Как вы их преодолеваете?
Первая проблема – это цензура писем
Мира Андреева: Конституция Российской Федерации закрепляет за каждым права на образование. Но качество обучения в местах заключения значительно ниже, чем в обычных школах, а высшее образование получить почти невозможно. Мы совсем недавно начали работать, но уже столкнулись с разными сложностями в процессе помощи политзаключённым в реализации права на образование. Первая проблема – это, конечно, цензура писем.
Нам сложно оказать поддержку, например, в изучении иностранных языков, потому что большинство цензоров не пропускают письма со словами на иностранных языках. В таком случае мы можем подобрать учебные пособия по изучению иностранных языков и отправить в колонию. Участники нашей команды, которые помогают политзаключенным, изучающим химию, рассказывают, что цензоры вычеркивают формулы, а также другие знаки и символы. Мы думаем, как решать эту проблему. Любовь Лизунова ответила нам, что очень хочет изучать немецкую классическую философию. Мы ей прислали перевод немецких текстов в виде лекции. Когда я готовила конспект для Любови, я списалась с известным преподавателем немецкой философии, чтобы она его посмотрела. Политзаключённый не сможет поступить в вуз, если не сдаст ЕГЭ. Проблемы с этими сборниками в том, что они очень тяжёлые. В передачки их обычно не включают. Мы решаем эту проблему так: отправляем задание ЕГЭ в письмах, политзаключенный присылает ответы, мы их проверяем и возвращаем ему с правильными вариантами, объясняя, где и почему он сделал ошибки.
Тюрьма Лефортово в Москве
– Кто работает в вашей команде?
Мира Андреева: Сейчас у нас примерно 20 человек. Команда состоит из менеджеров, которые организуют переписку, и специалистов, которые составляют образовательные программы для наших "учеников”. Большая часть наших коллег – студенты, многих из них работают репетиторами.
Мы хотим, чтобы у политзаключённых был выбор
Наш проект – это в первую очередь общение между людьми, которые находятся в заключении, и теми, кто остался на свободе. Конечно, мы могли бы отправить Любови Лизуновой книгу по классической немецкой философии, но переписка даёт нам возможность обсудить с ней то, о чём написано в лекции. Если политзаключенный захочет подискутировать о том, что написано в книге, у него есть мы. Мы подбираем нашу команду специалистов в различных отраслях для переписки с политзаключёнными. Мы ищем для политзаключённых интересных и компетентных собеседников. Недавно я списалась с моей бывшей преподавательницей по социологии и предложила ей присоединиться к нашему проекту.
Любовь Лизунова, приговоренная к 3,5 годам заключения за антивоенное граффити
Антонина Долина: Я считаю, что наш проект в некотором смысле дублирует интернет. Любой свободный человек, когда он изучает какую-то тему, может обратиться к интернету. Но у заключённых такой возможности нет, поэтому мы в некотором роде берем на себя функции Гугла: мы ищем нужную информацию, проверяем её, привлекаем, если нужно, экспертов, анализируем, отправляем политзаключённому. Мы хотим, чтобы у политзаключённых был выбор. Отсутствие выбора нужной информации, на мой взгляд, – это очень тяжело. Ведь мы все здесь собрались ради свободы выбора.