Спящему шепчут на ухо. Старое и новое кино в Роттердаме

В 1976 году сети датских рыбаков подняли со дна морского оплетенную водорослями и покрытую ракушками коробку, в которой притаилась копия фильма "Живой Ленин". В 2016 году композитор Йохан Йоханнссон известил режиссера Билла Моррисона о том, что исландцы извлекли из пучины целых четыре 35-миллиметровых русских пленки. А вдруг это немая картина, считавшаяся утраченной? В том же году Моррисон снял фильм "Доусон-сити: замерзшее время" о находке на Юконе, где под катком обнаружились сотни пленок начала прошлого века, которые выбросил местный кинотеатр. Во льду нитратные копии неплохо сохранились. Исландская вода обошлась с ними безжалостней, но все равно удалось установить, что рыбаки обнаружили фильм, не представляющий архивного интереса: "Деревенский детектив" (1968). Видимо, раздосадованный киномеханик вышвырнул его за борт советского корабля. Для Билла Моррисона эта скучная находка стала отправной точкой для киноэссе о судьбе Михаила Жарова, сыгравшего в "Детективе" участкового Анискина.

Самый яркий момент в биографии обласканного советскими властями Жарова – недолгая опала 1953 года, когда по "делу врачей" были арестованы родители его жены, а он не пожелал их осудить. Но киноалхимику Моррисону интересней другое: преображение пленки под воздействием воды. Дурацкий, хотя и пользовавшийся успехом советский фильм о пропаже аккордеона преобразился на дне морском: пропала звуковая дорожка и часть эмульсии, так что лицо участкового Анискина призрачно мерцает среди замысловатых вихрей. Жанр киноэссе подразумевает множество отступлений, и одно из них – не имеющий отношения к Жарову фрагмент из утраченного американского фильма 1917 года "Падение Романовых", интересный тем, что там сыграл самого себя хулиганствующий монах Илиодор.

"Деревенский детектив: цикл песен" Билла Моррисона, уже показанный на ММКФ, теперь включен в программу "Обретенное кино" Роттердамского кинофестиваля. Зимой прошла усеченная версия IFFR с главным конкурсом, победителем которого стал безупречно снятый тамильский фильм о злобном пьянице и его сыне. Пандемия понемногу отступает, и фестиваль, отмечающий пятидесятилетие, в июне вернулся в гибридном формате, а программа его существенно изменилась. "Обретенным кино" заведует король синефилов Олаф Мёллер, ценитель несуразного и эксцентричного. Еще один киноалхимический фильм в его программе – "Навряд ли". Как и Билл Моррисон, канадский режиссер Стивен Брумер обожает испорченную пленку, причем испорченную радикально. На этот раз его герой – Лэйрд Крегар (1914–1944), голливудский толстяк, звезда нуара, решивший сменить амплуа на героя-любовника и доконавший себя зверской диетой. "Навряд ли" (Fat Chance) – теряющее двусмысленность в русском переводе название так и не написанных мемуаров Крегара. Фрагменты фильмов, в которых он снимался, Брумер перемешал, исказил, перевел почти всё в негатив, сделав упор на последнюю сцену с его участием – из "Площади похмелья" (1945). Там Крегар исполняет фортепьянный концерт, и "Навряд ли" превратился в огромный клип к несуществующей симфонии, обрамленной глубокомысленными цитатами из "Баллады Редингской тюрьмы" (Лэйрда прославила роль Оскара Уайлда).

Еще один монтажный фильм сделан на советском материале: Аня Цирлина изучала кинообразы женщин-тружениц, строительниц коммунизма, и то, что в брежневские времена обязано было выглядеть жизнеутверждающим, сейчас, в беспощадном свете феминистской оптики, кажется безнадежно грустным.

В программе Олафа Мёллера россыпь жемчужин: снятая в 1935 году в Киото комедия про одноглазого и однорукого самурая, разыскивающего драгоценный горшок, предвосхитивший "Экзорциста" хоррор Брунелло Ронди об изгнании беса, мультфильм Уолта Диснея, считавшийся утраченным, но недавно найденный в частной коллекции в Японии. 2650 рабочих часов понадобились реставраторам, убиравшим царапины и грязь с копии божественно идиотического фильма "Магия Мата" (1971): американский иллюзионист-долгожитель Джон Калверт и сингапурский комик Мат Сентол демонстрируют фокусы на дне рождения правителя сказочного острова.

"10 мая" Франца Шнайдера – флагман небольшой флотилии недавно отреставрированных швейцарских фильмов. Политическая драма была перемонтирована по воле продюсера, и теперь можно посмотреть авторскую версию 1957 года. Шнайдер, находившийся под впечатлением от советского вторжения в Венгрию, изучал характеры своих соотечественников, готовившихся в 1940 году к оккупации Швейцарии Гитлером. В роковой день обыватели демонстрируют тайны своей натуры: одни готовы на предательство, другие на самопожертвование. Впрочем, ни то, ни другое не требуется: немцы в Швейцарию так и не вторглись, хотя многим изрядно потрепали нервы. Генри Брандт в 1964 году сделал многоканальную инсталляцию "Швейцария размышляет" для национальной выставки в Лозанне. Это критический портрет страны, сперва демонстрируется красочный фасад и достижения, потом всё, что принято скрывать: зависимость от гастарбайтеров, уничтожение природы, ксенофобия, жуть массовой застройки. Другой отреставрированный швейцарской синематекой фильм Брандта, "Кочевники солнца" (1953), предлагает утопическую альтернативу миру стяжательства и потребления. Брандт провел несколько месяцев в Сахаре, кочевал с племенем водабе, славящимся небанальными брачными ритуалами. Ежегодно юноши-многоженцы устраивают конкурс красоты под названием геревол, причудливо наряжаясь и раскрашивая лица, а девушки выбирают самых пригожих, чтобы зачать с ними безупречных детей. Брандт первым запечатлел ритуалы водабе, а через 30 лет Вернер Херцог снял более известный фильм с похожим названием.

О том, как стремительно меняются правила кино, свидетельствует непритязательный гонконгский боевик "Время", сделанный в надежде привлечь зрителей к угасшим звездам прежних лет (в главной роли – 84-летний Патрик Це). Бывшие наемные убийцы перерезают сонные артерии таким же старикам, решившим свести счеты с опостылевшей жизнью. Не символическое ли это убийство прежнего мира и прежнего кинематографа? Фильм о жизни финского режиссера Рауни Мольберга (1929–2007) безжалостно озаглавлен "Динозавр". Методы Мольберга – страшный сон для поборника новой этики. Чтобы ребенок в кадре расплакался, Мольберг его щипал, на кинопробах вынуждал актрис раздеваться, изучая пределы их раскованности, вдрызг напаивал статистов, добиваясь "подлинности", снимал убийство животных. Больше всего на свете он любил кино и считал, что любые средства хороши, лишь бы получился красивый кадр. Молле, как его называли друзья, не сомневался, что ему всё дозволено, поскольку миром повелевает зло. Три картины, принесшие ему славу – "Земля – это греховная песня" (1973), "Милка" (1980) и "Неизвестный солдат" (1985) – потрясли финских зрителей, не привыкших к такому накалу натурализма, а чувствительные актеры и актрисы до сих пор не могут избавиться от ночных кошмаров. Но удача отвернулась от Мольберга. Пришли новые времена, тяжеловесное постановочное кино перестало пользоваться успехом, новое поколение режиссеров и критиков (в первую очередь, братья Каурисмяки) откровенно высмеивало высокопарность его стиля, а провал дорогостоящего военного фильма "Друзья, товарищи" (1990) его разорил. Такого же типа режиссер стал героем фильма Дона Палатхары "Кино повсюду". Оказавшись в Калькутте в начале пандемии коронавируса, он пытается снять новый вариант знаменитой документальной повести Луи Маля об этом городе, но из-за локдауна переключается на изучение своей супруги, к которой относится с женоненавистническим презрением, словно к безмозглому насекомому.

Год карантина приостановил крупное кинопроизводство, но труды в домашних алхимических лабораториях не прекращались. Далибор Барич из Загреба в одиночку на своем компьютере смастерил грандиозный фильм с вычурным названием "Нечаянное роскошество полупрозрачного водянистого ребуса". Барич настаивает, что в фильме присутствуют герои и детективный сюжет (инспектор Амброз преследует пару бунтарей), но только сверхвнимательный зритель сможет проследить за развитием этой интриги. Если это и детектив, то такой же, как в романах Роб-Грийе, на которого в интервью ссылается режиссер: сыщик и преступник меняются местами, декорации уплывают, преступления клонируются, разгадки никогда не будет. Фильм озаглавлен так, словно это картина Дали, наполненная существами и предметами, не способными встретиться наяву. Мы оказываемся в мире, "разделенном на тех, кто спит и тех, кто шепчет им в уши". Далибор Барич использует радикально измененные фильтрами фрагменты из нуаров, оживляет фотографии из старых журналов и картинки из комиксов, сопровождая причудливый видеоряд голосами персонажей сюрреалистической радиопьесы. Его фильм – внезапное доказательство действенности игры в "изысканный труп" и метода нарезок, придуманного 60 лет назад Брайоном Гайсиным и Уильямом Берроузом. Истина, таящаяся в подсознании, раскрывается благодаря сочетанию отрывков из газетных статей, надписей на вывесках, цитат из пьес Шекспира и отголосков чужих разговоров. Вызвавшее водоворот в синефильской среде и привлекшее внимание многих кинофестивалей, "Нечаянное роскошество" даже номинировано на премию "Оскар" за лучшую анимацию.

Работа над таким фильмом-коллажем займет немало времени, а вот "Человек с камерой" (ничего общего с Дзигой Вертовым!) кажется снятым за 3–4 дня. Но это не так: на работу ушло два года. Режиссер Гвидо Хендрикс провел рискованный социальный эксперимент: снимал посторонних людей без разрешения, ничего при этом не объясняя и вообще не произнося ни слова. Звонил в случайные двери, ждал, когда кто-то откроет, и безмолвно стоял с камерой в руке. В России, боюсь, такой опыт мог бы закончиться стремительно и кроваво, а вот в Бельгии обыватели, за редким исключением, принимали безмолвного оператора вполне радушно, а некоторые даже приглашали его в дом, угощали кофе и рассказывали о себе, хотя Хендрикс отказывался объяснять, что снимает и зачем. В конце концов, все мы привыкли наблюдать за чужой жизнью на экране, так почему бы не показать свою?