Розы от диктатора. Который "не вечен"

Владимир Путин в сотый раз "поговорил с вечностью", поздравив патриарха Кирилла с юбилеем интронизации. Борис Надеждин, наоборот, объяснил Путину, что он не вечен, как и другие диктаторы.

Власти Таиланда проявили строптивость, не захотев уважить просьбу своих российских коллег. Кто еще из традиционных "друзей России" совершал подобные акции неповиновения?

Госдума пишет письмо турецкому султану, а если точнее, Конгрессу США, про то, что нехорошо, когда американскими ракетами сбивают российские самолеты. Пока пишут, очередные ракеты топят катер "Ивановец" и, опять же, якобы в результате наводки НАТОвского самолета-разведчика, как утверждают Z-военкоры.

Об этом – эксперты программы "Лицом к событию": Андрей Колесников, Рубен Меграбян и Михаил Притула. Ведущая Елена Рыковцева.

^{Видеоверсия программы}

Елена Рыковцева: Борис Надеждин заявил, что диктатор не вечен, хотя сам диктатор так не думает и продолжает уже, казалось бы, целую вечность ходить и ходить, поздравлять своего патриарха, разговаривать с ним и с богом, и обязательно с белыми цветами. Давайте посмотрим, сколько лет это продолжается.

15 лет белых роз

Елена Рыковцева: Никто в этой компании не собирается умирать на белом холодном окне, а собираются жить вечно. И тут появляется Борис Надеждин, который мало того что пошел в Центризбирком и его там уже не то что объявили кандидатом, десять дней будут проверять подписи, но по крайней мере сказали, что его документы в порядке. Этот неблагодарный человек, едва выйдя из ЦИКа, обратился к гражданам со следующим заявлением: "Диктатуры не вечны. И диктаторы. Многие граждане России и других стран, где режим только притворяется демократией, склонны терять веру в демократические перемены. Надежду на них я уже стараюсь вернуть".

Дальше он рассматривает пример Филиппин, когда 21 год диктатор удерживал власть, но пришла женщина, жена оппозиционера, которая все-таки сумела победить на этих диктаторских выборах. Он, конечно, думает, что его ждет такая судьба, по крайней мере, предлагает себя в качестве носителя такой судьбы. И заканчивает он такими словами: "И мы с вами продолжаем бороться за то, чтобы диктатор не был вечным".

С нами Андрей Колесников. Как вы считаете, чем он может поплатиться за то, что отказывает в вечности совершенно конкретному диктатору?

Андрей Колесников: Борис, конечно, завышает ставки, и это уже действия реального политика, а не случайного человека, который просто решил немножко посветиться и поиграть в какие-то политические игры. Такой человек вряд ли может быть одобрен Администрацией президента, в чем его подозревают. Это, конечно, создает проблемы для начала с подписями. Такими заявлениями можно кого-нибудь прогневать, и этот кто-то, кто принимает решения… Мы не знаем кто, там много людей, которые могут принять решения, может быть, могут вынести это и на самый высокий уровень, спросить совета у первого лица. Это поставит под вопрос процедуру утверждения подписей.

Допустим, если это случилось и Борис остается не кандидатом в президенты, то он уже не может уйти из публичной политики. Он политик, и был им много лет, но та степень публичности, которая есть у него сейчас, была недостижима без того феномена, который обнаружился теперь. Он уже не человек, а инструмент истории, инструмент демократического движения, потому что вы не можете выразить протест, выйдя на площадь, но вы можете встать в очередь за подписью за Надеждина – это новый способ выражения протеста. Получается, что деваться ему некуда, нужно двигаться дальше.

Как отреагируют власти разного уровня, мы, конечно, не можем предсказать. Есть же еще силовики, которые могут потребовать его крови. Ведь то, что он говорит, безусловно, очень смело даже для человека, который вроде бы пока еще находится в сфере абсолютно легальной политики.

Елена Рыковцева: Вот эта параллель: жена убитого оппозиционера, которая выиграла выборы на Филиппинах, и он сам – имеет хоть какой-то шанс воплотиться в жизни?

Андрей Колесников: Это плохой сценарий.

Елена Рыковцева: Это хороший сценарий: она все-таки выиграла выборы у этого диктатора.

Андрей Колесников: Победы в смысле электоральном, скорее всего, не будет, если он будет участвовать в выборах. Но будет другой прорыв, если это произойдет. Он состоит в том, что миф об абсолютной консолидации будет развенчан (консолидация внутри страны есть, но не абсолютная). Если он получит больше 2%, больше, чем получила когда-то Собчак, это уже будет разрушение этой мифологии, уже нельзя будет сказать: смотрите, за либерального кандидата голосует очень мало людей, либерализм и демократия не поддерживаются. В принципе, я думаю, его потенциал, теоретически, если ему дадут вести эту кампанию так, как он хочет, где-то на уровне Грудинина.

Елена Рыковцева: Он еще напоминает нам о судьбе этой замечательной женщины, говорит, что выборы, конечно, были сфальсифицированы, она формально не выиграла. Но начались протесты, похожая на Беларусь история, и ее поддержали армия и католическая церковь. Но тут же действительно нет ни единого шанса, что этот человек, которому в сотый раз вручают белые розы, который 15-й год интронизируется, с чем его сегодня в очередной раз поздравлял Путин, вдруг перейдет на сторону Надеждина. Это же невозможно представить!

Андрей Колесников: Церковь – безусловно, одна из идеологических колонн, которая поддерживает путинский режим. Мы не зря же долгие годы называем этот режим режимом православных чекистов – это чистая правда. Армия тоже едва ли поддержит демократического кандидата: она у нас целиком и полностью подчиняется верховному главнокомандующему. Правда, в тяжелые минуты она может не прийти на помощь, но не в ситуации выборов. Армия во многих странах и армия здесь – это совершенно разные политические игроки. У нас она все-таки часть вертикали.

Андрей Колесников

Елена Рыковцева: Может ли вдруг такое случиться, что Центризбирком проявляет строптивость, несмотря на давление Кремля (как это было в случае с дипломатическим давлением, оказанным на власти Таиланда), и вдруг говорит: окей, регистрируем подписи?

Андрей Колесников: Скорее Памфилова скажет Надеждину: у вас еще всё впереди, – как она сказал Дунцовой. Хотя Надеждин сам говорил, что у него как раз все позади, именно поэтому он столь смел. Это абсолютно понятная человеческая мотивация в ситуации абсолютного отчаяния от того, что происходит со страной и с миром. Памфилова вряд ли сыграет самостоятельную роль в этой ситуации. Другой вопрос, что мы не узнаем, как вообще происходят эти согласования. Никакие статьи об источниках в Кремле не помогут нам понять, кто здесь принимает окончательное решение.

Но, безусловно, Центризбирком может предоставить Администрации президента или какому-то высшему ареопагу политбюро какие-то данные по поводу того, что происходит с подписями. Путину правду знать не обязательно. Главным политическим манипуляторам в администрации, я думаю, эта правда будет известна, но принимать решение они будут не на основании того, что подписи действительны. Я думаю, с подписями хорошо поработала команда Надеждина, они наверняка отобрали избранные, лучшие и самые достоверные.

На каких-нибудь ночных совещаниях в Кремле в ближайшие дни будет принято решение, сколько браковать или не браковать этих самых подписей, в зависимости от того, что они решат. Если они решат, что Надеждин будет неуспешен, тогда его можно пустить на выборы, и это будет аргумент для легитимизации выборов, для того чтобы сказать, что демократический кандидат не поддерживается, а поддерживается Путин абсолютным большинством. Если же они решат, что он им не нужен, есть риск, что Надеждин покажет хороший результат, тогда они будут эти подписи браковать.

Елена Рыковцева: А если все-таки судьба подписей будет решена в пользу Бориса Надеждина и его допустят до этой избирательной кампании, можем ли мы с вами сказать, что в борьбе двух башен Кремля, одна из которых силовая, а в другую входит его давний знакомый Сергей Кириенко, когда-то союзник, победила вторая башня?

Андрей Колесников: Возможно, да. Но с точки зрения администрации, их анализа, социологии, политического процесса, это означает, что у Надеждина мало шансов набрать много голосов. Кириенко не тот человек, который работал когда-то с Надеждиным, – это совсем другой человек. Я видел прекрасные кадры, как он раскачивается в такт песне, обнимая Голикову. Боюсь, он сильно изменился, и для него не будет проблемой выкинуть из этой самой гонки бывшего соратника, коллегу по либеральному лагерю.

Елена Рыковцева: Если его не выкинули, что мы тогда должны думать?

Андрей Колесников: Тогда, возможно, у них останется надежда на то, чтобы договориться с Надеждиным, чтобы он вел кампанию не так ярко, как ее начал. Но, мне кажется, Бориса Борисовича уже не остановить, он уже пошел как таран. Даже если он не будет участником этой гонки, по сути, он будет ее участником, потому что будет продолжать свою политическую активность, если ее, не приведи господь, не остановит какой-нибудь правоохранительный орган.

Елена Рыковцева: Мы сегодня говорим о "празднике непослушания", который случился в Таиланде. Посмотрите наш сюжет. Оказываете, они не первые.

МИД охотится за уехавшими

Елена Рыковцева: С нами на связи Рубен Меграбян. Считаете ли вы, что уже есть некая тенденция, что на МИД РФ можно забить? Или это случайно, нельзя делать таких далекоидущих выводов?

Рубен Меграбян: Поведение российской дипломатии уже не выдерживает никакой критики. Такое впечатление, что мы имеем дело с абсолютно невменяемыми людьми, которые не только не ведают, что творят, но и не ведают, что говорят, чего можно требовать, а чего нет.

Мы видим, что по таким поводам ко всем запросам российского МИДа мнения очень многих, совершенно разных стран созвучны. Все представляют, как относится российское государство к собственным гражданам и к гражданам соседних стран, делают из этого оргвыводы и поступают сообразно им. В вашей ленте новостей был сюжет о чеченце, который оказался в Ереване, на него было заведено дело по совершенно дикой статье, запросили его экстрадиции. Армянское правосудие просто отвергло такой запрос, дало парню политическое убежище.

Елена Рыковцева: А могло не отвергнуть.

Рубен Меграбян: Теоретически могло, но так как мы тоже следуем в логике верховенства закона, то получается, что не могло, потому что тогда наше правосудие просто дало бы убить этого человека. Мы знаем, что сегодня происходит с такими людьми, тем более в таком субъекте России, как Чеченская республика, – к сожалению, при моем большом уважении к чеченской нации в целом. Там сейчас совершенно неприемлемые порядки, и этот парень является их жертвой.

Елена Рыковцева: Посмотрим опрос москвичей, которых мы спрашивали: почему российские дипломаты так настойчиво добивались выдачи этих музыкантов?

Почему российские дипломаты добивались депортации БИ-2 в Россию?

Елена Рыковцева: Наш замечательный московский прохожий говорит: я не верю, что было оказано давление, потому что, если бы хотели задавить, задавили бы. То есть он верит исключительно в насилие российской дипломатии, не представляет себе, чтобы их не выдали стороне, которая этого требует. Что вы скажете о таком мнении и об этой маниакальной настойчивости, с которой эти дипломаты добивались выдачи этих музыкантов? Там пришлось включать миллион других посольств, чтобы они помогли их спасти от этих требований.

Андрей Колесников: Этот прохожий, как человек немолодой, явно поживший в Советском Союзе, понимает, что против органов идти довольно сложно. А дипломатическое ведомство – тоже часть органов. По сути дела, это имидж МИДа в глазах населения (или части населения): МИД рассматривается как репрессивный орган, а не как орган, ведущий какие-то политические переговоры, предпринимающий действительно дипломатические усилия. Здесь речь идет не о спасении граждан, а, наоборот, о том, чтобы вернуть их в Россию и наказать.

Кстати, не все прохожие догадываются о том, что за этим стоит абсолютно репрессивный политический мотив. Это к вопросу о том, понимают ли люди, что вообще происходит со страной, какую роль играют те или иные государственные органы. Ведь это все та же самая репрессивная волна, которая сейчас накрыла Россию и накрывает ее все больше и больше. Эта репрессивная волна идет сейчас в книгоиздании, в театре, в кино, это касается всех деятелей искусства. Судя по молодежи, которая давала интервью в этом опросе, группа довольно популярная и вполне деполитизированная, потому что многие люди не видели за этими репрессиями какого-то серьезного политического мотива.

Елена Рыковцева: С чем вы связываете эту безумную маниакальную настойчивость российских дипломатов, когда пришлось включать все существующие рычаги, чтобы оказать им противодействие? Зачем это России, озвучил Андрей Луговой, сказав, что мы их тут присадим как следует, накажем. А зачем дипломатам с этим связываться?

Рубен Меграбян: Андрей правильно говорит: есть советский опыт, который подсказывает, что это тот случай, когда есть конкретное задание сверху, притом мелкомстительное, настойчивое. У дипломатов есть желание не нарушить субординацию, мягко говоря, следовать указаниям начальства, доложить о выполнении, выслужиться. Мы эту подлость видели и в рядах вооруженных сил, когда я служил солдатом: как выслуживаются отдельные мелкие должностные лица за лишнюю лычку или почетную грамоту. Это такой общественный порок, на котором и зиждется вся эта репрессивная машина российской государственности, причем не только последние 20 с лишним лет, это веками так.

Рубен Меграбян

Елена Рыковцева: Как вы считаете: конечно, не по собственной инициативе занимаются дипломаты этой ерундой, – кто спускает им задания такого рода, кому нужны в России эти музыканты "Би-2"?

Андрей Колесников: Это, безусловно, выполнение решения самой системы. Мы вряд ли знаем то лицо, которое командует в буквальном смысле: я думаю, кто-то из силовиков или что-то из силовых ведомств. Мы видим, что для этой самой системы нет мелких кейсов. Каждый выступающий мало-мальски против нее, каждый выступающий в соответствии с Конституцией за то, чтобы мы жили нормально, должен быть отловлен, проконтролирован, наказан.

Естественно, музыканты подозревали самое худшее, и потому были абсолютно счастливы, что оказались в Израиле, а не в России. Здесь действительно нет ничего мелкого, не значимого для МИДа, который является частью этой системы, исполняет ее команды, а еще дает устами Лаврова и Захаровой идеологическое обоснование происходящего. Каждый жест, каждое слово, каждое неосторожное движение подлежит немедленному шельмованию, осмеянию, наказанию. Мы это видим во всех сферах человеческой жизнедеятельности.

Елена Рыковцева: Сегодня произошла любопытная история: российские депутаты писали письмо в Конгресс США. Давайте послушаем спикера Володина.

Володин о письме в Конгресс США

Елена Рыковцева: Я что-то не припоминаю ничего подобного за последнее время. Он говорит: побойтесь бога, господа, ваше оружие идет туда-то, туда-то. Что это было?

Андрей Колесников: Лучше бы они с этим Конгрессом контактировали по поводу мира, а не по поводу трагических событий. Скорее всего, это трагическая случайность. Здесь Думе важно было показать свою субъектность, выступить по этому поводу – это нормальная политическая технология. По этому поводу выступал и Путин, примерно с теми же словами. Кремль ухватился за этот трагический кейс и выжимает из него все, что только можно выжать с точки зрения пропагандистских усилий. Естественно, когда идет обсуждение такого рода кейсов, забывается вся предшествовавшая этому логическая цепочка: а кто, собственно, вошел на территорию Украины, с чего все это началось, какие были жертвы, инфраструктурные разрушения? Об этом не вспоминают.

Я думаю, это достаточно эффективно работает на верную аудиторию телевидения, на тех людей, которые, не имея собственного мнения, заимствуют его у телевизора или у официальных лиц. Так что, естественно, они сейчас из этой истории выжмут все возможные соки, чтобы обвинить Украину во всех грехах. К кому они апеллируют – это тоже очень симптоматично.

Елена Рыковцева: А что они хотят в итоге получить в ответ, какое письмо?

Андрей Колесников: Якобы содержательный мотив – это "перестаньте поставлять оружие Украине", что выглядит пикантно, когда сегодня Европа, продемонстрировав единство, одобрила огромную финансовую помощь Украине. Это еще и симптоматика того, кого путинская Россия считает страной переговоров – Соединенные Штаты. По-прежнему хочется быть равными Америке, по-прежнему у нас американоцентричное представление о мире. Да, у нас многополярная система, но мы-то понимаем, кому мы равны и где эти самые полюса. Все как было, так и осталось: главная Америка, мы тоже самые главные, мы с ними, по сути дела, занимаемся прокси-войной. Это, безусловно, политтехнологическая игра. Не такие письма нужно писать американцам, не на этом уровне с ними разговаривать и не о том, как убивать людей, а о том, как их спасать, как строить мир, избегать ядерной войны.

Елена Рыковцева: Путин сказал, что это "Пэтриот", американские ракеты, Дума вообще подписалась под тем, что это "Пэтриот", инкриминировала все это Конгрессу США. Вам кажется, что расследование действительно прошло объективно? Если такие люди, как Путин и депутаты Госдумы, говорят, что это был "Пэтриот", вы склонны этому доверять?

Рубен Меграбян: Репутация – штука липкая. Дурная репутация – еще более липкая. У тех людей репутация такая, что даже если бы они представили должные доказательства, то к этому тоже нужно было бы отнестись довольно-таки скептически, все проверять и перепроверять. А тут мы слышим только слова. Тут припоминается лавровское или путинское "нас там нет". Абсолютно никого не интересует, о чем говорят эти люди в Госдуме, куда пишут письма, потому что – кто эти люди? Вроде как избранные законодатели, но у этих людей, независимо от того, как их зовут, есть только один-единственный избиратель, благодаря которому или выборам которого они в этом зале находятся и там самоутверждаются у микрофонов. Имя этого человека тоже известно – это Владимир Путин. Нужно было отыграть свою арию, спеть, вот они и спели. Какой это возымеет эффект завтра, послезавтра, их самих это абсолютно не интересует, как не интересует и американских конгрессменов, и таких граждан, как мы с вами. Поэтому тут уже неважно, во что это выльется, важно, что ария спета, и это зафиксировано.

Елена Рыковцева: С нами Михаил Притула, военный эксперт. Что украинская сторона думает по поводу всех этих заявлений, что следствие закончено, забудьте, мы больше не рассматриваем других вариантов, это был "Пэтриот"?

Михаил Притула: Это следствие именно тех структур, которые сказали, что самолет Качиньского упал сам? Это следствие тех людей, которые не сбивали МН-17? Доверия этим структурам нет вообще никакого. Прошу прощения, а зачем в данном случае использовать "Пэтриот" для стрельбы по огромной медленной цели, которая летит прямолинейно по предсказуемой траектории вблизи границы с Россией, более того, вблизи района боевых действий? Как известно, "Пэтриоты" используются для защиты важных объектов. В этом нет логики. Расстояние от границы до места сбития самолета всего-навсего 40 километров – это расстояние вполне достижимо с большим перехлестом для армейского комплекса "Бук". "Буком" могли сбить любой самолет, который летит там.

Елена Рыковцева: К каким выводам приходит украинская сторона сейчас?

Михаил Притула: У нас очень сложная позиция, потому что россияне сказали, что там были украинские военнопленные. Если их там не было (а скорее всего, их там не было), они пойдут на любую подлость, для того чтобы уничтожить наших военнопленных и сказать, что они там были. Следы, которые остались от Ил-76, отсутствие этих следов (его разнесло очень мелко на большом расстоянии) говорит о том, что внутри было какое-то оборудование, которое имело взрывчатку. Возможно, это были ракеты, которые взорвались. Представить себе, что в самолете было одновременно вооружение и военнопленные, достаточно сложно, за исключением того случая, если бы они прикрывались нашими военнопленными, что, в принципе, тоже известно. Но тогда они должны были поставить в известность украинскую сторону, иначе как мы узнаем, что они прикрываются нашими военнопленными? Вся логика процесса заключалась в том, чтобы обратиться к международной общественности, с тем чтобы международная общественность не давала Украине оружие для защиты от вооруженной агрессии России.

Михаил Притула

Елена Рыковцева: От них не было никакой дополнительной информации по людям, которые якобы были в самолете?

Михаил Притула: Информация была про 67 человек, 17 из которых в этом списке были обменяны еще 2 января, – это всё.

Елена Рыковцева: Сегодня большой критике подверглось российское командование со стороны Z-корреспондентов, "военкоров": ВСУ уничтожили ракетный катер "Ивановец" Черноморского флота России. По данным разведки, судно находилось вблизи озера Донузлав в Крыму и затонуло в результате прямых попаданий в ночь на 1 февраля. Какое оружие было применено для уничтожения катера, не уточняется. Разведка опубликовала видео операции. На вооружении катера "Ивановец" четыре пусковых установки противокорабельных ракет "Москит", численность экипажа 41 человек.

Владислав Шурыгин, военный корреспондент газеты "Завтра", говорит: "Во время ночной атаки украинских безэкипажных катеров в районе Донузлава был потоплен МРК "Ивановец" 1989 года постройки (вооружен ракетами "Москит", экипаж 40 человек). У меня только один вопрос к командованию флота: как украинские морские беспилотники смогли прорваться в Донузлав, учитывая, что ширина прохода в озеро менее 400 метров? Или катер был атакован на внешнем рейде? Но тогда как он попал в засаду БЭКов, почему они не были обнаружены? О том, что лучшим способом обнаружения БЭКов и противодействия таким атакам является воздушное патрулирование, я говорить не буду, оскомину набил. Но ни патрульных самолетов, ни аэростатов радиолокационного дозора у нас спустя два года войны так и не появилось". Верно ли видит проблему этот военкор Владислав Шурыгин?

Михаил Притула: Проблема заключается в том, что Россия оккупировала часть украинской территории, что Госдума и Путин начали войну против Украины. То, что там нет российских радиолокационных станций, еще чего-то, – это не проблема, это нормальное положение, их там быть не должно в принципе. Более того, часть радиолокационных систем уже уничтожена Украиной с помощью крылатых ракет, ракет "Нептун", беспилотников. То, что российский ВПК сейчас не может все это восполнить, тоже не проблема, это естественное положение вещей. С таким флотом, как у России, вступать в столь затяжную войну Россия просто не могла. У нее был всего-навсего одни авианесущий крейсер, который они угнали из Украины во время распада СССР, и тот они уничтожили сами, бросив на взлетно-посадочную полосу портальный экран. Сейчас российский флот базируется в основном в Новороссийске, естественно, что никаких кораблей ближе к Украине нет.

Елена Рыковцева: Шурыгин только что написал еще один комментарий по этому поводу: "Судя по всему, катер был потоплен на внешнем рейде, где его одновременно атаковали 10 БЭКов. Возникает вопрос: как катер, не имеющий защитного артиллерийского вооружения, способного эффективно бороться с этими БЭКами, не имеющего средств обнаружения таких целей, оказался на внешнем рейде ночью и без какого-либо прикрытия? Какой вообще был смысл его нахождения в море, учитывая, что его основное оружие – ракеты "Москит" – по дальности не дотягиваются до целей на территории Украины и за всё время СВО ни разу не применялись? И эта история почти зеркально повторяет трагедию гибели в апреле 2022 года крейсера "Москва", который, будучи практически не боеготовым, без эффективного ПВО, без главной РЛС, без всякого прикрытия был отправлен в море. Итог – гибель крейсера". Это 13-й уничтоженный корабль или катер за время этой войны, "спецоперации", как ее называет российская сторона. Этому человеку непонятно, что он там делает.

Михаил Притула: Не знаю. Наверное, он там охранял Крым от украинских беспилотников, пытался их выявить. Скажем так, у него получилось выявить десять беспилотников. Это лишнее судно в море, оно не имеет никакого отношения к Украине. Крым – это Украина. Все на самом деле просто. Был корабль, теперь его нет. Что он там делал – непонятно. Может быть, российское командование просто отчиталось: поставили корабль туда, он будет бомбить беспилотники. Теперь могут отчитаться, что он их поймал.

Елена Рыковцева: Средства массовой информации, в частности зарубежные, снова и снова возвращаются к отставке Валерия Залужного, которую сегодня очередное американское СМИ объявило неизбежной. Что вы об этом думаете, случится ли это действительно на этой неделе? С чем лично вы связываете эту отставку, что она принесет, получится ли из нее что-то хорошее?

Михаил Притула: Я не думаю, что будет отставка Залужного. Особенно в свете того, что эту ситуацию подсвечивают достаточно влиятельные западные издания, как, например, "Экономист", где было написано, что генералы отказались от кадровой перестановки, когда Буданова хотели поставить на пост главнокомандующего, а Залужного – на пост секретаря РНБО. Я не понимаю сути этих игр: зачем это делать, когда идет полевая работа и люди действуют весьма эффективно? Кто в этом заинтересован? Понятия не имею. Понятно, что Россия заинтересована в том, чтобы стараться показать, что внутри украинского руководства существует какой-то раскол. Я думаю, на самом деле никакого раскола нет и быть его в принципе не может.

Елена Рыковцева: Конечно, все российские пропагандистские шоу полны этой историей, с удовольствием разбирают ее по кусочкам. Вы считаете, что это тот самый дым, который совсем без огня?

Михаил Притула: Может быть, там и есть огонь, но кто сказал, что в администрации или в Офисе президента нет российских шпионов? Российские шпионы вполне могут быть и каким-то образом качать эту ситуацию. Логика вещей покажет, что происходит на самом деле. Для меня лично показателем является то, что интервью Залужного выходит в таком журнале, как "Экономист", – это очень влиятельный журнал, один из ведущих экономических журналов в мире. Так как эту ситуацию подсвечивает именно этот журнал, для меня это является знаковым маркером того, что на самом деле никаких перестановок не будет.