"Русский марш" в Кореновске

• Правозащитники фиксируют рост активности ультраправых в России.
• Как российские власти оправдывают войну с Украиной.
• Имам казанской мечети провел мастер-класс для жителей Татарстана.

"Русский марш" в Кореновске

"РУССКИЙ МАРШ" В КОРЕНОВСКЕ

"Русский марш" на Кубани собрал не больше ста человек, но взбудоражил соцсети и сотрудников полиции. По улицам Кореновска, небольшого городка в Краснодарском крае, строем прошли несколько десятков молодых людей, которые скандировали: "Русские, вперед!" – и требовали возбудить уголовное дело против участников недавней драки.

Русский марш на Кубани

На видеосвязи с нашей студией – эксперт Антидискриминационного центра "Мемориал" Стефания Кулаева.

Как вы в целом оцениваете активность ультраправых в России после начала так называемой "СВО" и теракта в "Крокус Сити Холле"?

Стефания Кулаева: Есть объективные данные, которые мы знаем из опросов и мониторинга преступлений ненависти, то есть нападений на людей, которые совершают ультраправые, как правило, ведомые националистическими идеологиями. За 2023 год эта статистика довольно печальна: отмечен рост нападений, драк и всякого насилия, в том числе растет вовлеченность школьников в эти неонацистские группы. И все чаще происходят драки очень молодых людей, которые нередко заканчиваются серьезными травмами и редко – уголовным преследованием тех, кто с националистических позиций нападает на нацменьшинства.

Марьяна Торочешникова: А чем вы это объясняете? Ведь одно время в России ультраправых как-то подуспокоили, большинство самых ярких представителей неонацистов посадили в тюрьму, кто-то уехал из страны. А сейчас такое ощущение, что кто-то намеренно раскачивает националистические настроения.

Стефания Кулаева: Эту историю, к сожалению, нельзя совсем задавить: это требует постоянных усилий, длящихся программ. И конечно, есть влияние того, насколько репрессивно ведет себя государство по отношению к этим группам. Люди, конечно, считывают послания силовиков. Сейчас именно силовые ведомства постоянно озвучивают антимигрантскую, националистическую, ксенофобную риторику. Еще недавно лидеров националистических движений за такие речи помещали в тюрьмы, а теперь их произносят те люди, которые вроде должны преследовать за такие речи: глава Следственного комитета или представители МВД.

С одной стороны, люди не чувствуют опасности подвергнуться серьезным репрессиям. На марше в Краснодарском крае не было задержаний. Но, если хотя бы несколько десятков человек там прошли бы с криками "Нет войне!", долго они бы не шли. А тут полиция была рядом, сопровождала их, не задерживала. Это один месседж, что можно. Другой – они это просто слышат с экранов телевидения и прочих средств госпропаганды.

И третье: я думаю, это общее разжигание ненависти именно военного времени, крайнего национализма, истерии в духе "Русские, вперед!" – хотя государственная пропаганда, может быть, немножко другими словами говорит то же самое, когда речь идет об агрессивной милитаристской политике государства. Я думаю, это тоже усиливает национализм.

Ксенофобия – это же в основе фобическое чувство. Нагнетается постоянный страх, что русских ущемляют и вообще хотят уничтожить. С другой стороны, время от времени спохватываются, боятся худшего, каких-то неконтролируемых погромов. На самом деле националистов тоже боятся, если они становятся неуправляемыми. И начинаются какие-то внезапные прославления тех или иных приезжих, мусульман, пытавшихся оказать кому-то помощь. Такая противоречивая политика, конечно, не способствует решению проблемы.

Стефания Кулаева

Но в целом то, что мы слышим, особенно в отношении людей, приезжающих работать в Россию из стран Центральной Азии и Южного Кавказа, очень ухудшилось на всех уровнях. Есть такое понятие, как "язык ненависти" (или вражды). В комментариях к каждой статье, к каждому такому разговору, как у нас с вами сейчас, обязательно появляются националистические, ксенофобные комментарии.

Государство защищается от этого всего непоследовательно, слабо и нелепо. Сейчас они приняли новую стратегию МВД по борьбе с экстремизмом, и там, с одной стороны, сказано, что они против нацизма, а с другой стороны, заявлено, что есть какая-то русофобия, которая отовсюду угрожает. Сказано, что ксенофобия – это тоже проблема, но это понятие не раскрывается, и можно, собственно, игнорировать. Вот такая непоследовательная политика, направленная на поддержку одной части националистических чувств, чтобы в первую очередь внешняя агрессия радовала людей, а не огорчала, и в то же время попытки избежать дестабилизации внутренней ситуации.

Из этого ничего не получится! Молодежь совсем по-другому все это понимает, думает, что есть единство тех, кто может бороться с мигрантами. "Мы против мигрантов, – думают эти бритоголовые юноши. – Полиция тоже ходит на рынки разгонять мигрантов. Пойдем с ними". Разумеется, возникает все большая напряженность. И я боюсь, что на самом деле это не то, чего добивается государство, а вполне неуправляемая история.

У людей славянского, русского происхождения нет никаких оснований считать себя дискриминируемыми в России! Это абсолютно ложный нарратив, который власть создает на ровном месте, а народ слушает.

Марьяна Торочешникова: А можно ли говорить о каком-то организованном, объединенном или взаимосвязанном националистическом движении в России? Или это скорее какие-то спонтанные акции?

Стефания Кулаева: Какого-то руководящего центра, пожалуй, нет, но, конечно, все это связано. Где-то прошла какая-то маленькая акция, а весь интернет об этом говорит и пишет. Есть телеграм-каналы, все их читают, вдохновляются. Где-то побили приезжих и выложили в Сеть. В другом месте тут же побили, просто посмотрев то видео и решив: "Чем мы хуже?!"

Сейчас активно используют соцсети для распространения видео насилия. Раньше этого не было. С одной стороны, это очень упрощает отслеживание таких преступлений, если заняться этим всерьез. Но силовики уделяют этому мало внимания. С другой стороны, молодежь активно смотрит и такие акции с какими-то криками, словесными выступлениями, актами насилия, вдохновляется ими.

СПЕЦИАЛЬНАЯ ПРОПАГАНДИСТСКАЯ ОПЕРАЦИЯ

Традиционные ценности и герои "СВО" должны занять центральное место в сюжетах произведений искусства. Во всяком случае, так считают в Кремле – это следует из документов сотрудников администрации президента, оказавшихся в распоряжении Центра "Досье". Битва за внимание читателей и зрителей только начинается, а вот специальная пропагандистская операция в соцсетях давно идет полным ходом; сомнений по этому поводу не оставляет исследование проекта Cedar.

Специальная пропагандистская операция

С нами исследовательница проекта Cedar, дата-журналистка "Новой газеты Европа" Алеся Соколова.

Алеся Соколова: Мы исследовали пользователей "ВКонтакте", паблики, на которые люди подписаны, и разбили по этому параметру людей на разные социальные группы: подростки, пенсионеры, женщины 40+ и так далее. И оказалось, что даже в неполитических развлекательных пабликах очень много пропаганды. Это посты, которые стилизованы под развлекательные, а на самом деле там продвигаются определенные пропагандистские нарративы, при этом разные для разных категорий пользователей: для подростков одним способом продвигают прогосударственную повестку, для пенсионеров – другим и так далее.

Это достаточно заметная, топорная пропаганда, и не очень понятно, насколько это эффективно и кто это читает. Например, для пенсионеров очень много некрологов о погибших военных, посты в стиле "наш герой погиб на фронте". Для подростков много отсылок к авторитетам, пытаются сделать авторитет из Путина: "Путин – крутой мужик". Для мужчин это какие-то антизападные нарративы: что Запад хочет развалить Россию.

Скорее всего, или государство покупает рекламу в этих пабликах, чтобы распространять эти посты, или они просто купили эти паблики, полностью их ведут и используют для продвижения такого контента.

Марьяна Торочешникова: А вы наблюдали реакцию на такие посты?

Алеся Соколова: Такие посты "лайкают" сильно меньше, чем другой контент в тех же пабликах, то есть аудитория их не очень любит. Исключение здесь – женщины 40+ и пенсионерки. А если посмотреть на комментарии, то у подростков, чисто субъективно я бы сказала, 50 на 50. Есть подростки, которые как бы соглашаются с мыслью, высказанной в паблике, а есть те, кто не соглашается, говорит, что это какая-то фигня. Но в целом людей как будто бы не удивляет наличие там пропагандистского контента.

Алеся Соколова

Марьяна Торочешникова: А вы исследовали то, насколько этот контент действительно играет на струнах души потребителей?

Алеся Соколова: Для женщин 40+ это часто очень эмоциональные посты: например, пост, вызывающий сочувствие к российским военным. Другие категории пользователей такой контент, видимо, не очень впечатляет. Но это же не должно работать так, что кто-то прочитал пост, сразу поверил и теперь считает, что Россия – великая страна и Путин прав.

Марьяна Торочешникова: Это как бы такой фон?

Алеся Соколова: Да, примерно как реклама. Даже если мы не верим рекламе, то все равно запоминаем какие-то товары, а потом увидим их и больше захотим купить, чем другие. Здесь это может работать так же. И нарративы, которые продвигаются, – это не что-то, с чем эти пользователи, скорее всего, жестко не согласятся. Они часто совпадают с тем, во что люди уже верят. У пенсионерок или у некоторых мужчин, может быть, не вызовет жесткого отторжения пост о том, что есть какое-то противостояние с Западом.

Марьяна Торочешникова: А насколько эффективна такая пропаганда в соцсетях?

Алеся Соколова: Это очень сложно исследовать, информации особо нет. По "лайкам" пенсионерки такой контент любят, поэтому можно предположить, что более к нему восприимчивы. Подростки "лайкают" такие посты примерно в той же степени, как и другие в тех же пабликах. Видимо, кто-то верит, кто-то не верит. А все остальные категории пользователей, то есть люди среднего возраста, такой контент не очень любят и "лайкают" его сильно меньше, поэтому можно предположить, что он не очень работает напрямую. Но он может работать мягко, заполняя информационное пространство, плавно формируя и подкрепляя позицию людей.

Есть еще другой механизм, который хорошо работает в соцсетях: это боты. Они тоже формируют общественное мнение, и это уже не заказ конкретных постов, а целая ботоферма, которая под каждым политическим постом будет продвигать какую-то позицию и формировать ее. И это есть примерно во всех соцсетях.

Марьяна Торочешникова: Насколько больше стало этого пропагандистского контента?

Алеся Соколова: Мы не мерили это подробно. Но после начала полномасштабной войны, конечно, стало заметно больше такого контента, и эффективность ботов сильно увеличилась. Видно, что пропагандистская машина начала работать более активно.

"КАК ПРАВИЛЬНО БИТЬ ЖЕНУ"

"Как правильно бить жену" – такой мастер-класс для жителей Татарстана провел имам казанской мечети. Правозащитники обвинили хазрата Тимура Камаева в пропаганде домашнего насилия, а представители мусульманского сообщества заступились за имама, заявив, что его слова вырвали из контекста и домашнее насилие несовместимо с нормами ислама.

Имам в эфире госканала рассказал, как правильно бить женщин

Вот комментарий юристки, экспертки по проблеме насилия в отношении женщин и девочек Дарьяны Грязновой.

Дарьяна Грязнова: Очень важно, что религиозные лидеры сказали, что домашнее насилие несовместимо с нормами ислама. Ведь то, что говорилось в том ролике, иначе как домашнее насилие описать нельзя. По сути, имам вводит иерархию домашнего насилия. Он говорит, что сначала нужно использовать увещевание, и под этим как раз может пониматься психологическое или экономическое насилие, а затем, он говорит, есть такая форма, как побивание. И он разделяет побивание и избиение. Хотя, с точки зрения рационального человека, а тем более с точки зрения международных стандартов, и побивание, и физическое насилие – это одно и то же.

Марьяна Торочешникова: Он же при этом показывает маленькую штуку типа зубочистки, и многие могут сказать: "Ну что вы раздули из мухи слона?! Вот муж зубочисткой или пальцем аккуратно ударил жену: какое же это насилие?"

Дарьяна Грязнова: Крайние формы насилия никогда не начинаются внезапно. Все начинается с якобы безобидных форм: психологическое насилие, потом различные формы якобы несерьезного физического насилия, а потом по нарастающей насилие становится все более и более серьезным, а периоды, когда оно не происходит, все короче и короче.

Дарьяна Грязнова

Любые формы насилия представляют собой насилие. И по опыту работы с пострадавшими я могу сказать, что некоторые вот эту якобы зубочистку могут воспринимать не менее серьезно, чем удар рукой, понимая, что по факту стоит за этой зубочисткой. А за ней стоит контроль, доминирование и точно не равное положение между партнерами. И этот ролик изначально построен на том, что партнеры, супруги – неравноправные фигуры в отношениях. Якобы мужчина имеет власть и может рассказать неразумной женщине, как себя вести. То есть это изначально подразумевает контроль и негативную динамику в отношениях.

В отношениях между партнерами могут возникать недопонимание, конфликты, ссоры, но вы, как правоверные верующие, должны пытаться все решить словами, возможно, обращением к психологам, к религиозным лидерам. Если же кто-то начинает учить "давайте возьмем зубочистку", то это сигнал о допустимости насилия. Потому что сегодня это увещевание и зубочистка, а завтра кто-то подумает, что зубочистки оказалось недостаточно, поэтому возьму дубинку, а дубинки оказалось недостаточно, и я возьму топор. Любое поощрение насилия – это кривая дорожка, ведущая к очень печальным последствиям.

Марьяна Торочешникова: Говорят, что у преступности нет национальности. Можно ли то же самое сказать о домашнем насилии?

Дарьяна Грязнова: Есть много мифов о домашнем насилии, в том числе мифы о том, что среди какой-то группы оно более распространено. Мы знаем по опыту работы, что домашнее насилие может происходить в самых разных социальных, религиозных и культурных контекстах, в том числе среди людей, обладающих очень высоким достатком. Стоит вспомнить недавний приговор в отношении бывшего министра экономики Казахстана, который с особой жестокостью убил свою жену. У Консорциума женских НПО на сопровождении находится одно или несколько дел, когда священник подвергал свою жену физическому и различным другим формам насилия.

Марьяна Торочешникова: На ваш взгляд, реакция государства, так называемых светских властей была достаточно явно продемонстрирована?

Дарьяна Грязнова: Мне неизвестно, существовала ли вообще какая-то официальная реакция на это видео. Но оно демонстрирует пробел в просветительской политике государства, которое в идеале должно проводить различные информационные кампании среди всего населения о недопустимости насилия. Если по официальному телевидению или по каким-то каналам проходят такие программы, это означает в целом провал государства в этой области. Побои были декриминализованы в России несколько лет назад как раз потому, что официальные светские лица, например Елена Мизулина, говорили, что нет обиды больше, чем словесно оскорбить мужа и так далее. Официальная линия, к сожалению, не в пользу женщин и девочек.