В средствах массовой информации идёт полемика относительно возможности и необходимости переговоров с вооруженными исламистскими группировками и движениями. Некоторые из этих группировок (их называют также джихадистскими, экстремистскими) запрещены во многих государствах, находятся в специальных санкционных списках ООН. Единого мнения не просматривается, но очевидно, что победа талибов в Афганистане, - а как раз исполняется сто дней со времени их прихода к власти, - только подогрела градус полемики.
Любой вооруженный конфликт, особенно внутренний, особенно гражданская война, сопровождается жертвами, причём преимущественно среди мирного населения, насилием, мародерством, внесудебными расправами; тысячи людей вынуждены покидать свои дома и становятся беженцами. Чем дольше продолжается конфликт, тем заметнее падает стоимость человеческой жизни и свободы. Появляется определенная категория людей (иногда даже целые поколения), живущая только войной, конфликт становится всё труднее затушить.
Казалось бы, очевидно: любые действия, способные остановить конфликт, хороши. Переговоры с незаконными вооруженными формированиями – не идеальный выход из кризисного положения, но часто единственно возможный для деэскалации, поскольку военные решения лишь усугубляют вооруженное противостояние. Тем не менее для ряда стран прямая необходимость переговорного процесса не очевидна. В качестве примера можно взять две заметные на политической карте мира державы, Францию и Россию, имеющие в сферах своего геополитического влияния территории, населенные преимущественно мусульманами и где в настоящее время происходят конфликты.
Позиция Парижа достаточно радикальна: переговоры с джихадистами – это "сделка с дьяволом". Россия внешне демонстрирует более гибкий подход, проводя переговоры с "Талибаном". Но выверенная, последовательная политика у Кремля, скорее всего, отсутствует. Об этом свидетельствует, например, замедленная, путаная реакция даже близких к власти средств массовой информации, не успевающих за резкой сменой направлений внешней политики. Переговоры с талибами изначально определялись по принципу "двойного отрицания": враг США, основного геополитического противника России, автоматически становился союзником. Последний по времени этап переговоров имел место по факту вывода из Афганистана войск международной коалиции, когда стало очевидно: баланс сил в регионе изменится, России необходимо позаботиться о безопасности южных границ. Впрочем, первоначально оптимистическая московская риторика быстро сменилась сдержанной.
Смотри также "Талибан" и другие. Сергей Елединов – о решимости и воле
Неготовность или нежелание многих стран к диалогу с исламистами объясняется целым рядом причин. О том, что продолжение вооружённого конфликта кому-то может быть просто выгодно, даже писать не стану: это категорически антигуманно, хотя, увы, иногда такая версия соответствует действительности. Но главная причина, конечно, идеологическая. Нелегко протянуть руку боевикам из движений, переведённых за "красную линию" и поставленных вне закона, при этом популярных и многочисленных, отвергнувших, скажем, привнесённые извне модели развития и силовым методом заменивших их родоплеменными, общинными, религиозными порядками. Это не хантингтоновский конфликт цивилизаций, но чаще следствие нежелания "развитого мира" признать собственные ошибки в навязывании неприемлемых, неработающих политических и социальных механизмов и недобросовестных, не имеющих народного доверия правительств.
Только переговоры могут переодеть "ислам в военной форме" в "цивильную одежду"
Контакты с "исламскими радикалами" видятся многим как негативный прецедент, поскольку "по ту сторону" переговорного стола находятся возможные вдохновители и спонсоры "домашних" религиозных антиправительственных организаций. Эта боязнь вызвана не только недальновидностью, но скорее непониманием различий между исламизмом и радикальным исламом, ровно как и различий между исламистами и обычными мусульманами. Даже если представить исламизм как "ислам в военной форме", понятно - только переговорный процесс может "переодеть" его в "цивильную одежду". Успешный алжирский опыт в примирении страны по итогам разрушительной гражданской войны – одно из подтверждений.
Очевидно, что переговоры – не одномоментное событие, но долгий процесс, предполагающий совместное создание "дорожной карты", с учётом различия понятийных аппаратов, правовых практик, менталитета и обычаев противоборствующих сторон. Необходимо понимание того, что ситуация, не исключено, будет развиваться не по намеченному плану, что некоторые договоренности не будут соблюдаться, что понадобится много дополнительных ресурсов для корректировок первой редакции соглашения. Инсургенты, как и любые революционеры, далеки от бюрократической работы по созданию институциональной среды. Исламистские движения почти всегда неоднородны, не все бойцы беспрекословно подчиняются руководству своих группировок, могут отличаться по степени радикализма, этническому составу, кто-то готов неизменно настаивать на продолжении вооружённой борьбы. Неоднородно и руководство любого радикального движения, и оно также наверняка будет меняться. Не стоит забывать о международных "франшизах" типа "Аль-Каиды" и "Исламского государства" (запрещены во многих странах мира) с их экстремизмом и нетерпимостью, влияние которых до сих пор огромно. Нужна постоянная аналитическая оперативная работа для быстрого реагирования на меняющуюся ситуацию, но такая работа объективно не каждому государству по силам.
Мирные переговоры – это диалог, это слово, объединяющее людей, это действие, которое никогда не оказывается лишним, пока есть хотя бы минимальная возможность защитить человеческие жизни. Первый шаг к переговорам – признак силы, а не слабости, как и признание собственных ошибок и желание избежать новых поломанных судеб. Контакты с джихадистами, экстремистами и исламистами не означают легализации радикальных группировок, в которой они, впрочем, не особо и нуждаются, поскольку обычно и так легитимизированы через поддержку населения на контролируемых ими территориях. Это признание желания прекратить кровопролитие, это осознание того, что болезнь есть и что её нужно лечить.
Сергей Елединов – блогер, специалист по управлению
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции