Сердце матери

Людмила Навальная требует у Путина выдать ей тело сына. Почему ей в этом отказывают? Почему даже не хотят не то что выдать – не хотят его показать? Почему до сих пор не нашлось ни одного свидетеля, который бы твердо сказал, что видел его? Как такое может быть? Пытаемся разобраться с адвокатом Каринной Москаленко и корреспондентом канала "Можем объяснить" Ильей Давлятчиным

Обращение матери Навального

Хроника последних 8 дней

12 февраля мама Алексея Навального Людмила Ивановна прилетает в Салехард и еще 47 километров едет до колонии, где содержится ее сын. Ей впервые за долгий срок разрешили свидание с сыном.

Свидание состоялось.

Людмила Ивановна пишет в социальной сети для друзей – это закрытый пост, который все-таки опубликовала "Новая газета", что с ним все хорошо, он бодр, жизнерадостен.

15-го, накануне этой страшной пятницы, на заседании суда он действительно выглядел веселым и бодрым.

Людмила Ивановна, проведя с ним энное количество времени, не нашла никаких признаков никаких заболеваний.

Если вы вернетесь в 2021 год мысленно, вы вспомните, что, когда начались его скитания по колониям, весной мама, обнаружив, что он плохо выглядит, плохо себя чувствует, обращалась к врачам, там были целые консилиумы, письма врачей и даже протесты.

В этот раз никаких проблем с ним не было, она никому не жаловалась, ни о чем не просила, не заявляла, что у него что-то не так со здоровьем.

Наступает пятница, 16-е, и вы слышите: Алексей Навальный умер внезапно. Мама снова садится в самолет вместе с адвокатом, в 8.41 утра субботы, 17 февраля они прилетают в Салехард, и с этого момента она не может найти своего сына, она не понимает, где он.

Она обивает пороги моргов, больниц, местных комитетов. Она не может даже поговорить в этой колонии, в которой он содержался, с начальником и попросить кадры: покажите, как это было, как его спасали, кто эти люди, которые его везли, где эта скорая помощь.

На эту минуту нет ни одного свидетеля, ни одного человека, который видел бы тело Алексея Навального.

Есть источник у "Новой газеты", который сказал, сославшись на коллег, что на теле содержались синяки, которые возможны при судорогах от прошлого отравления, а также возможно, что пытались ему делать искусственное дыхание и тоже оставляли синяки.

Но кто этот рассказчик, где тот, с кем он разговаривал, история умалчивает.

На возникающие в связи с этим вопросы отвечает адвокат Каринна Москаленко.

Каринна Москаленко

– Был человек – и нет человека во всех смыслах слова, он пропал. Это называется без вести пропавший на эту минуту, когда его нет?

Каринна Москаленко: Для того чтобы считать, что человека нет в живых, необходимы доказательства, диагноз, посмертный диагноз. Очень много обстоятельств не установлено в этом случае. Вообще об этом деле трудно говорить, потому что речь идет о жизни человека. По-разному люди относились к Алексею, но то, что он символ чести, достоинства и смелости – это не отрицает сегодня никто. Сама тяжесть утраты и для близких, и для многих его соратников, последователей – это трагедия. Но это к тому же еще и абсолютно ненормальная ситуация с замалчиванием фактов. Это хотелось бы донести до понимания российских властей. Меня кто только ни спрашивал по поводу нарушения права на жизнь. Даже когда человек содержится без связей с внешним миром, даже в этих случаях мы вправе говорить о нарушении права на жизнь. Ответственность за это нарушение права на жизнь всегда на властях. Есть понятие презумпции невиновности, но это не тот случай. В этом случае не говорят о презумпции невиновности, говорят о презумпции добропорядочности властей, если не доказано обратное. Но любое сокрытие информации – это уже недобросовестное поведение, и значит добропорядочность властей в этом вопросе отсутствует полностью. Что такое презумпция невиновности и что такое бремя доказывания? Вообще в теории доказательств эти два понятия постоянно соседствуют. Как только заканчивается презумпция невиновности, включается тема бремени доказывания. Если бремя доказывания со стороны властей или отдельного гражданина не выполняется, тогда вступает другая презумпция. Если нет презумпции правильных, добросовестных действий властей, то сразу же включается проблема бремени доказывания, которая в этом случае лежит на власти. Власти бремени доказывания своего не выполняют. Это значит, что их действия можно и нужно ставить под сомнения. Как они могут обосновать свою непричастность к нарушению права на жизнь? Сейчас по всем признакам имеет место как минимум нарушение права на жизнь. Они могут это доказать только с помощью скрупулезно подобранных доказательств и прежде всего видеозаписей до непосредственно наступления смерти, о которой они заявили, после этого и, желательно, каждую минуту после этого. Потому что с допуском независимых экспертов, с допуском защиты, с допуском адвокатов и семьи они уже сильно опоздали. Поэтому каждую минуту до смерти, которую они обозначили, и после этой смерти они должны доказывать правильность, разумность и добросовестность своих действий. В отсутствие таких доказательств добросовестности властей бремя доказывания лежит на них.

– Они этого не делают и, видимо, не сделают. Давайте мы перечислим, что сокрыто на данную минуту: видеорегистрация того, что было до, во время и после – это раз. Про тело я уже сказала. Что еще?

Каринна Москаленко: Медицинские документы до, во время и после, вплоть до сегодняшнего дня. И наконец, тело необходимо предъявить. Кто-то говорит: немедленно выдать. Я бы пока не спешила. Но как минимум предъявить тело близким родственникам.

– В пятницу мы услышали заявление Фонда борьбы с коррупцией, Юлии Навальной, которая говорила: "Я не знаю, верить или нет, потому что это новости от государственных источников". Фонд борьбы с коррупцией сказал, что это новость от государственных источников, мы им не можем доверять. Но прилетает мама и адвокат в субботу и получают на руки документы о том, что он умер. Это считается доказательством смерти и это убедило людей, что он умер?

Каринна Москаленко: Это, скорее, уже уверенность в том, что, судя по обстоятельствам, он действительно погиб. Но, судя по документам, ни защита, ни родственники об этом судить достоверно не могут. В случае смерти заключенного, во-первых, необходимо немедленно возбудить уголовное дело. Есть труп, уголовное дело возбуждено быть должно, потому что это молодой человек, потому что его за несколько дней до этого видели живым и здоровым, и нет никаких доказательств, что у него были какие-то заболевания, которые должны были с неизбежностью привести к смерти. А если нет неизбежных обстоятельств, которые неизбежно приводят к смерти, то есть презумпция того, что необходимо расследование. Это знает любой стажер-следователь и начинающий сотрудник прокуратуры и следственных органов. Поэтому я считаю, что до сегодняшнего дня нет никаких убедительных доказательств того, что он скончался, но многие считают его погибшим. Даже Людмила Ивановна сказала о том, что мой сын погиб. Это не юридическое определение этого факта, этот факт по-прежнему никак не обоснован и не доказан, но, наверное, есть основания так полагать.

ИСТОРИЯ БОРЬБЫ МАТЕРИ АЛЕКСЕЯ ЗА СВОЕГО СЫНА

Мама Навального

– Что может означать затягивание с выдачей тела? Уже сказали о двух неделях – это может быть месяц и полная невыдача, они же могут его вообще не выдать?

Каринна Москаленко: Очевидно, что власти скрывают обстоятельства – какие именно, мы с вами можем сейчас не знать. Мы видим только, что это действия, направленные на сокрытие обстоятельств его гибели, если таковая имела место.

– Что еще должны сделать люди, которые его любят, какие действия юридического характера, чтобы потребовать этого? Я не знаю, считать ли юридическим документом обращение к Путину.

Каринна Москаленко: Всякое обращение надо считать юридическим документом. Адвокаты, как я вижу, действуют, требуют. Даже не ответ на запросы – это тоже доказательство того, что власти скрывают обстоятельства, а значит, власти замешаны в каких-то вещах, которые являются тайными, и это совершенно недопустимо. Если речь идет о жизни любого человека, о смерти в пенитенциарных учреждениях, существуют международные стандарты, которые обязывают власти отвечать на запросы: это очень важно. Мы, адвокаты, подаем запросы, ходатайства о возбуждении уголовного дела, о признании потерпевшим, о проведении экспертизы, о включении в состав экспертов, независимых врачей, об участии защиты в проведении экспертизы. Когда защита все это потребовала, столько времени скрывать обстоятельства, – это прямо свидетельствует о том, что власти есть что скрывать, а косвенно свидетельствует об ответственности властей за нарушение права на жизнь. Потому что при всех обстоятельствах критерии ответственности властей и то, что мы в международном праве называем позитивными обязательствами властей по праву на жизнь, – это как раз все то, чего сегодня не делает власть: не дает точной, доподлинной информации.

Я сегодня прочитала слова Пескова о том, что как они смеют что-то утверждать в отсутствие информации... Послушайте, как раз отсутствие информации – это и можно, и нужно поставить в вину властям. Они даже не понимают, что это их изобличает. Допуск к информации, обязательное предъявление тела – раз возникли вопросы, власти обязаны это сделать. И каждый день, каждый час промедления в осуществлении этих своих обязанностей свидетельствует против властей. Есть прецедентное право по делам в международных судах, в Европейском суде по правам человека за тот период, когда Россия полностью признавала его юрисдикцию и исполняла его решения и решения КПЧ ООН, который тоже является судом по правам человека: это судебный орган, который выносит решения и компетенцию которого признает РФ. Значит, надо требовать экстренного рассмотрения этого дела, потому что пока нет человека, нет тела этого человека, и нет доказательств того, что оно есть или что его нет.

Илья Давлятчин: Да, свидетельств нет. Совершенно верно Каринна Акоповна отметила: нет тела, что называется, нет дела. Если тело есть, если факт смерти Навального будет все-таки подтвержден, то, на взгляд редакции "Можем объяснить", речь идет об умышленном убийстве. Я сейчас не говорю о том, что его пытали, его в ШИЗО отправляли, из-за чего у него здоровье подкосилось, куча косвенных фактов нам доказывает, что это было умышленное убийство. Апрель 2023 года, в колонию ИК-3 "Харп" прибывает директор Федеральной службы исполнения наказаний господин Гостев. Это еще тогда выглядело довольно удивительным, потому что Гостев не очень любит командировки, из огромного числа колоний он почему-то выбрал ИК-3 в Харпе, хотя мог бы съездит в "Кресты" под Петербургом, в другие колонии. На наш взгляд, еще тогда появился план по изоляции Алексея Навального. Потому что ИК-3 – это такая колония, в которой нет системы "ФСИН-письмо", вы не можете туда направить электронное письмо, чтобы вам на него ответили, только "Почта России". Аркадий Гостев, приезжая в эту колонию, проверял, насколько там все работает. Мы помним, тогда был процесс над Навальным по делу о так называемом "экстремизме", мы же не думали, что Навального могли тогда оправдать по этому делу, нет, ему назначили 19 лет колонии спустя всего лишь три месяца после визита Гостева в ИК-3.

Есть еще несколько фактов, которые нам доказывают, что это умышленное убийство. Во-первых, где записи с видеорегистраторов? Мы знаем, что каждый сотрудник колонии носит регистраторы на теле. Правда, они зачастую ломаются, просто не работают. Сколько раз были истории о пытках, сколько раз были истории о нарушении прав заключенных в колониях, и фсиновцы говорили: ой, чего-то не работает. Мы же знаем, что каждый сантиметр колонии просматривается камерами наблюдения. Недавно обсуждали историю с Собчак, которая уехала год назад за границу, тут же в телеграм-каналах были кадры с камер наблюдения, как она пересекает границу. А в колонии, где камер десятки тысяч, нам до сих пор ничего не показали.

Начальник колонии ИК-3 в поселке Харп Вадим Калинин – это человек, который в 2000 году привлекался по 286-й статье, часть три: превышение полномочий с тяжкими последствиями (и был амнистирован тогда). После этого он не работал в системе ФСИН, он в 2010-х годах занимался бизнесом, почему-то в 2021 году внезапно был назначен директором этой самой колонии. Как сообщали нам наши коллеги-правозащитники, у него сын трудится в Федеральной службе охраны президента.

Весь этот объем данных нам кричит, что там дело нечисто, там что-то случилось. Не знаю, стреляли, травили "Новичком", пытали, но, на наш взгляд, если действительно речь идет о смерти Навального, то здесь идет речь об умышленном его убийстве.

Илья Давлятчин

Аналогичные истории, происходившие в российских тюрьмах (ВИДЕО)

Тела заключенных часто не выдают родственникам

– Вы видите, что это не одиночный случай, когда начинается просто торговля: мы вам его отдадим, только вы быстро-быстро его похороните, чтобы без всяких акций. Как это классифицируется: эти условия, этот шантаж?

Каринна Москаленко: В отношении гибели никаких точных данных сейчас нет. Мы говорим о нарушении права на жизнь, но родные являются носителями другого права – права на частную жизнь. Их частная семейная жизнь в данном случае нарушается, как и их право не подвергаться бесчеловечному обращению. Вопрос только в том, в какой степени это статья, которая говорит о недопустимости жестокого или бесчеловечного обращения. Если происходит такое мучение, психологическое страдание, даже психологическая пытка в отношении близких людей, то мы вправе говорить о нарушении международного пакта о гражданских и политических правах и российской Конституции. Сейчас мы не будем ссылаться на Европейскую конвенцию, потому что российские власти больше ее не слышат и не понимают, но есть акты, которые для российских властей являются обязательными, а они их не слышат.

Я вам приведу гораздо больше тех примеров, которые вы здесь представили. Когда тело бывшего президента Чечни Масхадова не выдавалось, его семья поставила вопрос о том, что это нарушение 8-й статьи Европейской конвенции, и Европейский суд признал это нарушение. Это решение действующее, обязательное, оно вынесено в период прямой юрисдикции ЕСПЧ в отношении российских дел. Это прецедент, который обязателен.

По нескольким делам еще до Магнитского уже был создан прецедент, объясняющий российским властям, что они несут полную ответственность за человека и его жизнь, если он находится под полным контролем пенитенциарного учреждения. Это совершенно очевидные, прописные, азбучные истины. И именно поэтому я вам говорю, что это в любом случае нарушение права на жизнь с точки зрения позитивных ли обязательств, процессуальных обязательств или прямого нарушения права на жизнь в части так называемых негативных обязательств недопустимости лишения человека жизни.

У Ильи целый ряд косвенных доказательств того, что он считает логически вытекающим, что это убийство. Я как адвокат себе этого позволить не могу, хотя я обязана согласиться с обоснованностью его подборки косвенных доказательств. Поэтому российские власти обязаны и даже заинтересованы были бы в том, чтобы пригласить независимую экспертную группу, чтобы досконально с первой же минуты, не затягивая как можно дольше, а незамедлительно начать все необходимые экспертные действия.

Потом, мы же понимаем, что к этому времени в любом случае уже состоялось освидетельствование тела (если, конечно, таковое было проведено). Значит, эти документы должны быть у защиты, потому что защита направила свои запросы, а они не имеют права не отвечать на запросы защиты и не имеют права скрывать от родных. Это право родных на частную семейную жизнь, которое признается даже российской Конституцией. Конституция попирается сегодня, а в этом деле – просто по каждому первому вопросу. И мы должны призвать власти соблюдать российскую Конституцию. Следствие уже должно быть возбуждено, а у мировой общественности, у россиян нет об этом сведений. Повторяю, когда власти занимаются сокрытием обстоятельств, им есть что скрывать.