Соль и пересол. Вадим Штепа – о возможностях деколонизации

В начале апреля в Эстонии состоялся конгресс Лиги свободных наций. Это организация политэмигрантов из различных национальных республик РФ, выступающая за их превращение в независимые государства. Такие проекты – вполне закономерный итог неоимперской кремлевской политики "русского мира", которая действительно оскорбляет многие национальные меньшинства в России. Почему башкиры или буряты должны погибать в бессмысленной войне за путинскую идею фикс "единства русского народа", за то, будто бы украинцы являются его "неотъемлемой частью"?

Однако здесь возникает некоторая подмена понятий. Имперский лозунг "русского мира" выглядит совершенно спекулятивно в условиях, когда русские области РФ являются такими же ограбленными колониями Кремля, как и национальные республики. Поэтому, когда участники этой Лиги заявляют о нежелании своих народов гибнуть в "бесконечных русских войнах", они фактически приписывают инициативу этих войн не кремлевскому режиму, но обобщенным русским из разных регионов, которые превращены в такое же пушечное мясо. Так этнические эмоции затмевают ясный политический анализ.

Один из лидеров Башкирского национального движения Руслан Габбасов для изображения подавленного положения различных народов использует спорную метафору здания, где русские живут на верхних этажах, а нерусские – в полуподвальных помещениях. Хотя в действительности с момента подписания Федеративного договора в 1992 году всё было в точности наоборот – именно республики тогда являлись привилегированными субъектами Федерации, имея возможность распоряжаться собственными ресурсами, в отличие от "обычных" областей. Но затем, вместо того чтобы позволить русским областям поднять свой статус до республиканского (Уральская республика – самая известная попытка), Кремль, напротив, фактически опустил республики до уровня областей. Однако у Руслана получается, что в этом виноват не имперский централизм, а сами русские как народ. В интервью он обычно говорит о том, что видит будущую башкирскую политическую нацию полиэтничной, но в эмоциональных статьях иногда срывается на противопоставление этносов. Неужели как опытный общественный деятель Габбасов не понимает, что тем самым он отталкивает от своих проектов как русское население Башкортостана, так и жителей соседних регионов?

Конечно, кремлевское стремление к тотальной унификации и "вертикализации" России особенно болезненно воспринимается в национальных республиках с их культурной спецификой. Однако жалобы на "тотальную русификацию" республик все же выглядят несколько преувеличенными. В том же Башкортостане работают полилингвальные школы, региональные филиалы ВГТРК транслируют новости хоть и официозные, но на 54 языках народов РФ. Более того, Кремль обычно назначает в республики наместников именно из "титульных" этносов (Кадыров, Хабиров, Цыденов и др.), тогда как в области и края – зачастую "варягов", которые до этого вообще не бывали в регионе. И по своей поддержке войны эти главы республик порой дают фору многим областным губернаторам.

В свое время Ленин заметил: "Обрусевшие инородцы всегда пересаливают по части истинно русского настроения". Эта едкая ирония относилась к Сталину, который к концу своего правления действительно вошел в образ "русского царя". Но эта же формула иногда работает и в другую сторону. Различные национальные движения в России действительно можно назвать "солью" процесса деколонизации – они острее чувствуют жизненную необходимость культурного многообразия этих гигантских евразийских пространств, чем русские регионалисты. Но когда эти движения сосредотачиваются на сугубо этнических претензиях, получается "пересол", игнорирующий политическую реальность. Те, кто продвигает лозунг "во всем виноваты русские", сами лишают себя возможных союзников в русских областях, многие жители которых также недовольны московским гиперцентрализмом. И даже вообще – лишают себя шансов на политическую победу в РФ, где население всех национальных республик составляет лишь около 20% от общероссийского.

Деколонизация России возможна именно как совместный межрегиональный проект различных республик, областей и краев, основанный на их взаимной поддержке. Столкнувшись с такой гражданской координацией, империя отступает, а в противном случае она просто разгромит все национальные и региональные движения поодиночке. Интересно сопоставить массовые московские и петербургские митинги в поддержку независимости Литвы в начале 1991 года с почти полным отсутствием таковых в поддержку Татарстана, который год спустя провел референдум о своем государственном суверенитете. Затем в различных российских регионах проходили протестные акции против первой чеченской войны, но все же по массовости они значительно уступали митингам в защиту Литвы. Возможно, одной из причин было то, что активисты литовского "Саюдиса" охотно поддерживали регионалистов в самой России и печатали, например, сибирские независимые газеты, которые в самой Сибири тогда издавать было невозможно. А татарские и чеченские деятели преимущественно замыкались в собственных национальных интересах, игнорируя более широкий политический контекст.

Ситуацию осложняет еще существенное различие трактовки термина "нация" на постсоветских пространствах и в международном праве. Во втором случае нация обычно тождественна гражданству, тогда как в бывшем СССР и особенно в РФ нация до сих пор воспринимается как советская паспортная "национальность", означавшая этническое происхождение. Поэтому Лиге свободных наций, участники которой акцентируют основное внимание именно на этнических проблемах, логичнее было бы переименоваться в Лигу свободных этносов. Парадоксально, что в 1990 году, когда все автономии тогдашней РСФСР принимали Декларации о своем суверенитете, их подход был более инклюзивным и современным – эти республики вводили собственное гражданство, равноправное для всех народов, то есть опирались на правовые нормы, а не этнические привилегии.

И в целом родовая беда советского федерализма состояла в том, что он создавался именно по этническому, а не территориальному принципу, в отличие, например, от субъектов симметричных федераций – американских штатов или германских земель. Поэтому сознание "своей земли" у многих национальных (а точнее, этнических) движений довольно слабо – и здесь возникает еще один парадокс: справедливо критикуя империю с ее произволом, они сами, только в меньшем масштабе, повторяют тот же имперский произвол, включая в свои будущие страны регионы других. Ясно, что попытки реализации таких проектов неизбежно приведут к этническим конфликтам.

Если рассуждать о каком-то позитивном построссийском будущем, оно вряд ли возникнет под самоцельным лозунгом "развала ради развала". Потому что архипелаг племенных резерваций, разгороженных колючей проволокой, абсолютно противоречит интеграционным трендам современного мира, требующим максимальной свободы передвижения людей и упрощения экономических обменов. Конечно, каждый регион должен обладать своей политической субъектностью и свободно избранной властью, а его отношения с соседями – строиться на взаимных интересах, а не по указке каких-то имперских чиновников. И реальная деколонизация может начаться именно с экономической децентрализации, а не с того или иного этнократического "пересола".

Этнонациональным движениям свойственно настаивать на собственной культурной уникальности, а русских считать "везде одинаковыми". Хотя, например, по своему географическому мышлению калининградцы отличаются от владивостокцев примерно как канадцы от новозеландцев. Да, они говорят на одном языке, но это прообразы весьма разных гражданских наций – если слово "нация" трактовать именно в международном смысле.

Сегодня империя одинаково подавляет все регионы – и национальные республики, и русские области и края. О разгонах недавних протестов в Башкортостане много писали – но и в Хабаровске массовое движение в поддержку свободно избранного губернатора Сергея Фургала объявлено экстремистским и запрещено. Можно ли говорить в этих условиях, что русские жители разных регионов пользуются каким-то привилегиями? Конечно, если не считать московских чиновников и пропагандистов – впрочем, это публика весьма интернациональная.

Есть такое впечатление, что имперская власть намеренно разжигает этнические конфликты для того, чтобы не допустить возникновения сильных регионалистских движений. Чтобы их участники вместо современных проектов тонули в неразрешимых спорах о прошлом и постоянно ссорились на тему, кто кого "кореннее". Хотя самыми "коренными народами" на этой планете были неандертальцы и кроманьонцы. Достойная перспектива для 21-го века?

Вадим Штепа – журналист и политолог, главный редактор журнала "Регион.Эксперт"

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции​