"Очнитесь, нас никто не защитит"

К производству "Шахедов" в Елабуге привлечены не только студенты местного колледжа "Алабуга Политех", но и несовершеннолетние из Африки, говорят журналисты-расследователи. Беспилотники впервые атаковали Татарстан. Рустам Минниханов призвал предприятия региона не надеяться на ПВО и самостоятельно защищаться от атак беспилотников.

Украинские дроны оголяют российские проблемы. Глава администрации приграничного Грайворонского городского округа говорит, что в Белгородской области появилась новая проблема – мародерство. По словам местных жителей, в мародерстве замечены и российские солдаты. Какие проблемы России вскрыли украинские дроны – обсуждаем с политологом Русланом Айсиным, журналистами Никитой Пармёновым, Александром Савельевым, а также жителями Белгорода. Ведущий – Артём Радыгин.

Артём Радыгин: Это кадры вчерашней атаки беспилотника на общежитие в Елабуге (Татарстан, почти полторы тысячи километров от Украины). По последним данным, 12 человек получили ранения, тяжелых травм нет. "Очнитесь, ребята! Никто нас не защитит, кроме самих себя" – это не мои слова, так глава Татарстана Рустам Минниханов спустя сутки прокомментировал атаку по республике. – "Не надо ждать, что сработает противоракетная оборона, она решает другие задачи".

Вероятно, цель атаки беспилотников – это колледж, где студенты собирают дроны "Герань", а точнее, цех, в котором их собирают. Расследование о том, что студенты колледжа после занятий собирают дроны для российской армии, еще полгода назад выкладывал "Протокол" и YouTube-канал "Разворот". По словам расследователей, сборка дронов в колледже идет под видом учебной практики, но за нее студенты получают зарплату от 40 до 70 тысяч рублей в месяц – это на 20 тысяч больше средней зарплаты по региону. Подробнее о том, как колледж собирает дроны и где еще студенты помогают российской армии, смотрите в нашем сюжете.

Студенты на службе путинской войны

Артём Радыгин: О том, как работает "Алабуга Политех", нам расскажет журналист Александр Савельев, соавтор расследования об этом учебном заведении. Мы видели рекламу "Политеха" в интернете: зарплата 70 тысяч во время обучения, передовые профессии и так далее. Но все ли там так благополучно?

Александр Савельев: Я бы не сказал, что все слишком благополучно и так, как они рисуют. Все-таки рассказывается про какое-то высокотехнологичное производство, где будут суперусловия, но это не всегда так. Студенты жалуются в том числе на условия в общежитиях, на то, что работа очень тяжелая, на самом деле это очень опасное токсичное производство. Людям приходится быть задействованными по 12 часов два дня подряд, потом два дня отдыха, и в эти два дня происходит обучение, либо дистанционное, либо очное. Сейчас я даже не уверен, что очное существует: раньше оно было, но образование сомнительного качества, люди в основном были задействованы в производстве.

Так не было до войны, наверное, война и похоронила этот проект в том виде, в котором он существовал изначально, где планировали выращивать илонов масков и так далее. В момент мобилизации Елабуга поняла: чтобы избежать мобилизации своих сотрудников, им необходимо взять небольшой, как они тогда считали, гособоронзаказ, который превратился в полноценную сделку с Ираном. И сейчас мы видим, что происходит.

Александр Савельев

Артём Радыгин: Я правильно понимаю, что в этом "Алабуга Политехе" много разных цехов, там производят не только дроны, только какая-то часть студентов занимается именно дронами?

Александр Савельев: Не совсем верно. Планировалось, что будет множество разных производств, особая экономическая зона, в которой работают разные резиденты, разные экономические компании, в том числе турецкая, которая опосредованно участвует в производстве, платя свои налоги в этой особой экономической зоне. Сейчас, насколько я понимаю, других производств практически нет, люди в основном занимаются сборкой дронов. Полноценное производство запустить не получилось, поэтому до сих пор все еще идет скорее сборка из деталей, которые частично поступают из Ирана, частично делаются в Елабуге.

Артём Радыгин: Из вашего расследования мы также узнали, что студенты вербовали девушек из Африки через приложение знакомств, чтобы те поступали в "Алабугу". Как мы видели в сюжете, теперь они записывают обращение от имени всех студенток из Африки, выкладывают в соцсетях колледжа. Как получилось, что именно девушки и именно из Африки?

Александр Савельев: На тот момент их действительно вербовали с помощью приложения для знакомств. Насколько я понимаю, это была идея кого-то из топ-менеджмента особой экономической зоны. Было решено, что нужно привлекать именно девушек, по той причине, что парни из этих стран могут быть агрессивными. Во внутренней документации, между собой девушек из стран Африки и Центральной Азии называют "мулатками", а рабочих со знанием фарси, которые тоже там присутствуют, называют "таджиками".

Все это продолжается уже больше года. Сейчас уже студенток не заманивают с помощью "Тиндера" и Badoo, это происходит немножко по-другому. Существует программа "Алабуга Старт", они дают рекламу в этих странах, и у них получается находить людей в условном Кыргызстане или Таджикистане. Люди откликаются на эти обращения, с ними проводят собеседование, им рассказывают: приезжайте, будете получать образование, получите диплом государственного образца. Хотя сам колледж "Алабуга Политех" – это официально не образовательное учреждение. У них есть договор с елабужским политехническим или техническим колледжем, а у "Алабуги" такого статуса нет.

В последней части расследования, которая вышла примерно две недели назад, мы публиковали разговор журналистки, которая к нам обратилась. Она дала нам аудиозапись своего разговора с куратором, который звал ее на работу в "Алабугу". Там все они говорят: приезжайте, будете работать, вам выдадут средства защиты. На вопрос о том, что именно они производят, отвечают уклончиво: можно шить, можно клеить, можно собирать комплектующие. А что за конечный продукт будут производить девушки, которые откликнутся, – на это куратор не отвечает.

Артём Радыгин: Перед эфиром я поговорил с Дарьей Литвишко и Антоном Рубиным, они одни из первых, кто сделал это расследование про "Алабуга Политех". Они рассказали, что держат связь со своим источником в колледже. Вот что они говорят о настроениях студентов после того, как в общежитие прилетел украинский дрон.

Журналисты-расследователи о том, как студенты собирают "Шахеды"

Артём Радыгин: Пока случай с "Алабугой", специальной экономической зоной, можно сказать, уникальный. Почему колледж, где дети собирают дроны (а я напомню, что туда берут с 9-го класса), расположился именно в Татарстане, мы перед эфиром спросили у политолога из Татарстана Руслана Айсина.

Политолог Руслан Айсин об ударах по Татарстану

Артём Радыгин: Какие еще проблемы России оголяют украинские дроны? Власти Белгорода обещали укрепить 146 дворов, но укрепили только два. Обещали потратить полмиллиона на мешки с песком тоже для укрепления дворов или зданий, но закупили сувениры на миллион рублей. Об этом пишут "Важные истории". Как власти защищают белгородцев и как проходит обещанная эвакуация – смотрите в нашем сюжете.

В Белгородской области появились мародеры

Артём Радыгин: О том, как Белгород решает военные проблемы, нам расскажет журналист из Белгорода Никита Парменов. Почему власти Белгорода строят бомбоубежища так поздно? В ноябре 2022 года Белгород строил почему-то засечную черту, а почему, например, не бомбоубежища?

Никита Парменов: Потому что не было потребности в бомбоубежищах. У нас проводились фестивали, праздники, власти не думали о том, что война приведет в ту точку, в которой находится регион в данный момент.

Артём Радыгин: Сейчас жители Грайворонского района не могут вернуться в свои дома, потому что всех попросили выехать, военные караулят, проехать нельзя. У губернатора спрашивают: почему нельзя вернуться? Он говорит: "Опасно". При этом нет режима чрезвычайной ситуации. Почему его нет?

Никита Парменов: Потому что в регионе нет денег на режим чрезвычайной ситуации. Режим чрезвычайной ситуации, который введен в ряде сел, в каких-то приграничных населенных пунктах, предполагает отселение людей и предоставление им жилья. Фактически это замена, условно говоря, домика в деревне, в котором жил человек, на квартиру где-то на территории региона. Денег на это у властей просто нет – это колоссальные средства.

Поэтому мы и видим такие очень специфические решения, когда целый муниципалитет эвакуируется за свой счет, люди выезжают за свои деньги, снимают какие-то гостиницы в ближайших регионах, в той же Воронежской области. Это происходит не только в Грайвороне, но и в Белгороде, люди уезжают из Белгорода, из других приграничных муниципалитетов.

Все это происходит за свой счет, потому что власти не в состоянии предоставить людям жилье или какое-то размещение, которое мы, допустим, видели в 2023 году в момент атаки диверсантов на Шебекинский горокруг или тот же Грайворонский. Сейчас, как заявлял губернатор, денег нет даже на восстановление машин, не говоря уже о предоставлении людям жилья даже не в собственность, а в аренду.

Никита Пармёнов

Артём Радыгин: Перед эфиром мы поговорили с журналисткой из Белгорода, чье имя и место работы мы не произносим для ее безопасности. Мы спросили у нее: чем власти Белгорода все-таки сейчас защищают белгородцев от ракет?

Жительница Белгорода о ситуации в городе