Советская столица воюющей Испании

Иван Толстой: Выяснить, кому принадлежат останки, не удалось. Строятся лишь догадки, что это захоронение может быть как-то связано с находившейся в этих местах главной базой советских военных, помогавших одной из воюющих сторон, а именно республиканской Испании, в ее борьбе с восставшими военными генерала Франсиско Франко. Рассказывает наш мадридский автор Виктор Черецкий.

(Звук во второй половине файла.)

Новая книга об архитектурной истории Венеции. Во 2 ч. - Сталинская столица республиканской Испании в годы гражданской войны.

Виктор Черецкий: О том, что Алькала-де-Энарес в годы гражданской войны фактически была советской столицей Испании, местные историки вспоминают редко – разве что по случаю очередной зловещей находки. Ничего не говорится об этом и в туристических путеводителях по городу, известному развалинами времен римского владычества, памятниками эпохи вестготов и арабских завоевателей, а также своим cтаринным университетом. Здесь можно побывать в доме, где родился Сервантес, автор бессмертного "Дон Кихота", осмотреть грандиозный собор и дворец архиепископа. Но о том, что в подвалах собора в годы войны находилась штаб-квартира НКВД, а во дворце размещался склад боеприпасов и запчастей советской танковой бригады, вам никто не расскажет. Все это было предано забвению еще во времена почти 40-летней франкистской диктатуры, сменившей республику после гражданской войны 1936–39 годов. Уничтожили франкисты в Алькала-де-Энарес и десятки захоронений погибших в боях советских военных. Так что сейчас лишь немногим старожилам известно, что, к примеру, на окраине города, на ныне заброшенном военном аэродроме, размещалась советская авиагруппа. Недалеко от аэродрома базировалась и упомянутая танковая бригада. А ведь в первый период войны именно они представляли основную мощь республиканской Испании.

Кафедральный собор Алькала-де-Энарес

Говорит историк Сесар Видаль.

Сесар Видаль: Советский Союз оказал помощь республике в разных областях. Во-первых, вооружением. Республиканцы получили от СССР не меньше оружия, чем франкисты от помогавших им Гитлера и Муссолини. К тому же в советские поставки входили танки, которые Франко от своих союзников в первый период войны не получал. Так что в сражении за Мадрид танки были только у республиканцев. У франкистов имелись лишь танкетки, вооруженные пулеметом. Оказывал СССР помощь и людьми. Так называемые Интернациональные бригады стали подлинной армией, мобилизованной Сталиным в разных странах мира. Это были десятки тысяч бойцов, не особо подготовленных, но тем не менее сыгравших определенную роль на фронтах войны. Крайне важным оказался для республиканцев и вклад советских военных, прибывших в Испанию в качестве советников. Сражение 36-го года за Мадрид в этом смысле можно считать показательным.

Виктор Черецкий: Выбор Алькала-де-Энарес в качестве главной советской базы был обусловлен разными причинами. Во-первых, город был достаточно надежно защищен. Он расположен к северо-востоку от Мадрида, а бои шли в основном на западных окраинах столицы. Начиная с XIX века, да и в годы гражданской войны здесь было расквартировано немало испанских воинских частей и существовала обслуживающая их инфраструктура. Были предприятия военной промышленности и много пустующих зданий, которые можно было приспособить под армейские нужды. А военный аэродром, построенный лишь за два года до начала вооруженого конфликта, был единственным у республиканцев вблизи Мадрида. Он действовал и после войны, а в 1965 году был закрыт. Сейчас это место отмечено памятным знаком, на котором о советских летчиках не упоминается.

Памятный знак на месте бывшего аэродрома в Алькала-де-Энарес

В свое время размещенные здесь советские истребители И-15, или "курносые", как их называли испанцы, а также более современные И-16 – "мухи" – защищали испанскую столицу от налетов франкистских бомбардировщиков. Пилотировали их командированные в Испанию в основном молодые летчики, до этого служившие в разных уголках Советского Союза. С некоторыми из них, дожившими до глубокой старости, мне довелось беседовать в 70–80-х годах. Так, генерал Михаил Якушин рассказывал, что общежитие и столовая летного состава находились в одном из университетских зданий Алькала-де-Энарес – в так называемом Малагском колледже. О приближении вражеских самолетов к Мадриду пилотам, дежурившим по очереди на аэродроме, сообщали с наблюдательного пункта, находившегося в здании телефонной компании, самом высоком в столице. Истребители поднимались в воздух и вступали в бой. Кстати, Якушин первым в истории сбил бомбардировщик ночью и даже получил за это от испанцев наградные часы.

Михаил Якушин после возвращения из Испании

Сесар Видаль: Сражение за Мадрид было оборонительным для республиканцев. Оно не позволило Франко захватить столицу в первый период войны. Республиканская авиация, сыгравшая наравне с танками решающую роль в этом сражении, фактически находилась под командованием Якова Смушкевича. Почему? Да потому что авиация республики была в основном советской. Артиллерией командовал комбриг Николай Воронов, хотя числился лишь старшим советником этого рода войск. Танки, базировавшиеся, как и самолеты, в Алькала-де-Энарес, находились в ведении Семена Кривошеина. Почти все машины управлялись советскими военными. Затем танковой бригадой стал командовать Дмитрий Павлов. Кроме того, общее руководство обороной Мадрида де-факто осуществлял Владимир Горев, хотя формальными руководителями были испанцы – генерал Хосе Миаха и подполковник Висенте Рохо. Так что Франко пришлось столкнуться в Мадриде с войсками под командованием советских военоначальников, многие из которых имели боевой опыт. Поэтому результат этого сражения не должен никого удивлять.

Виктор Черецкий: Помимо склада, размещенного в архиепископском дворце, танковая бригада располагала в Алькала-де-Энарес ремонтными мастерскими. Они были созданы на базе частного предприятия c немецким капиталом под названем "Кузнечное производство Алькала". До войны предприятие выполняло функции железнодорожных мастерских, а затем было национализировано. Сейчас в помещении бывшего кузнечного производства расположился спортивный клуб.

Что касается боевых машин, то они стояли среди деревьев в городском парке О’Доннель. Там техника была менее заметна для авиации противника. Отсюда в случае необходимости танки выдвигались к линии фронта. В городе под эгидой советских специалистов действовал командный пунк республиканских войск так называемого Центрального фронта. Советники были и в расквартированной здесь испанской 46-й пехотной дивизии. Штаб, командный состав и бойцы советской танковой бригады располагались в нескольких монастырях города, откуда предварительно были выселены монахи. Говорит историк Эдуардо Овехеро.

Эдуардо Овехеро: В нашей гражданской войне, как известно, участвовали советские танки Т-26 и БТ-5. Испания стала для танкистов из СССР своеобразным испытательным полигоном, на котором выявлялись положительные стороны и недостатки техники, что было необходимо для дальнейшего развития советского танкостроения. Совершенствовались и способы применения танков в боевых условиях. Испанский опыт впоследствии использовался во Второй мировой войне.

А в первые месяцы гражданской войны в Испании, до прибытия советских танков в октябре 36-го года, республиканские власти пытались изготовить подобие бронетехники кустарным способом. Стальные плиты наваривались на грузовики и железнодорожные составы. В бою подобная техника демонстрировала плохие результаты. Если говорить о Т-26, то появление на фронте этого танка стало на первых порах подлинным вызовом франкистам. Это была машина с впечатляющим для того времени вооружением – 45-миллиметровой пушкой и двумя пулеметами. Танки с советскими экипажами действовали успешно и вполне могли останавливать вражеские атаки. Проблемы начались, когда они стали управляться испанцами, которые были плохо подготовлены – не владели навыками ведения боя. Кроме того, к примеру, БТ-5 были достаточно капризными и требовали деликатного отношения – часто ломались. Слабым местом этих машин был двигатель. Он доставлял много хлопот как экипажам, так и ремонтникам.

Т-26 в одном из сражений под Мадридом

Виктор Черецкий: Впрочем, сами советские танкисты дали более жесткую оценку своей технике. Так, из записок Кривошеина по итогам его пребывания в Алькала-де-Энарес явствует, что, к примеру, у танка Т-26 геометрия башни была неудачной, а сталь легко пробивалась бронебойной пулей. Несовершенными были поворотный механизм башни и система радиосвязи. Вдобавок, как писал военспец, испанская пехота боялась и часто наотрез отказывалась следовать в атаку за танками, что снижало их эффективность. Так что результат от применения боевых машин, как считал Кривошеин, был скорее психологическим. Танки поднимали боевой дух республиканцев и порождали панические настроения у франкистов.

Между тем из других источников известно, что у советских танкистов возникали трудности из-за незнания испанского языка: переводчиков было мало, да и в боях они не участвовали. Не способствовала успешной работе и политика частой ротации кадров: людей отправляли в Испанию в основном всего на три-четыре месяца. Выходило, что, как только они начинали осваиваться, их заменяли на новичков.

Т-26 в мадридском Музее бронетехники

Любопытно, что записки о том, как проявила себя советская техника в Испании, хранились не в каком-то техническом ведомстве, а в архивах вездесущих сталинских спецслужб. Разумеется, широко представлены эти службы были и в Алькала-де-Энарес. И не просто представлены – здесь находилась их главная испанская штаб-квартира во главе с "генералом Орловым". Под этим псевдонимом действовал в Испании майор госбезопасности Лейба Фельдбин.

Сесар Видаль: Что касается сотрудников советских спецслужб, то они, помимо всего прочего, занимались организацией репрессий в тылу республиканцев. Именно они стояли за массовыми казнями без суда и следствия представителей мадридской интеллигенции в поселке Паракуэльяс-де-Харама, хотя непосредственным исполнителем этого деяния был Сантьяго Каррильо, будущий генеральный секретарь компартии. Спецслужбы помогли в создании в Испании так называемых "чекас", органов, названных в честь советской ЧК и с такими же функциями. Они обучили испанцев эффективной системе пыток арестованных.

Пытался организовать НКВД и убийство Франко. Правда, эта попытка не удалась. Дело в том, что задание покончить с генералом было поручено завербованному британцу Киму Филби. Похоже, что Филби, выпускник Кембриджского университета, в последний момент испугался. Он понимал, что за выполнение подобного задания мог поплатиться жизнью или годами тюрьмы, как это впоследствии произошло с другим советским агентом – испанцем Рамоном Меркадером, убившим в Мексике Троцкого. Возможность расправиться с Франко представилась Филби во время награждения. Франкисты считали британца, действовавшего под видом корреспондента "Таймс", своим другом и наградили "Крестом за военные заслуги". Полагаю, что роль советских спецслужб в Испании была не менее активной, чем роль военных.

Виктор Черецкий: Учитывая присутствие в Алькала-де-Энарес штаб-квартиры НКВД, город просто был обречен превратиться в образец эффективного проведения массовых репрессий. В первую очередь, здесь были вырезаны руками испанских чекистов все, кто считались опасными сторонниками Франко, – представители буржуазии и духовенства. Было убито 150 человек. В зданиях психолечебницы, расположенных на окраине города, разместился первый в стране концлагерь для политзаключенных. Обитатели испанского ГУЛАГа, обустроенного по советским стандартам, трудились от зари до зари на строительстве укреплений и других тяжелых работах. В основном это были "неблагонадежные" представители интеллигенции. Заключенных морили голодом. Как и в советском ГУЛАГе, смертность здесь была очень высокой. Голодало и местное население, так как фермерские хозяйства, некогда кормившие город, были превращены в подобие колхозов и их производство резко снизилось.

Узники концлагеря в Алькала-де-Энарес

Говорит, вспоминая свое военное детство, житель Алькала-де-Энарес Эусебио Мартинес.

Эусебио Мартинес: Для нас это была ужасная эпоха. Мы, да и все испанцы, голодали. Много людей умерли от голода и от болезней типа туберкулеза. Не было даже хлеба, не говоря уже о других продуктах. Ситуация усугублялась мерами властей – они монополизировали продовольственное снабжение. От них нам доставалось иногда раз в неделю, но чаще в две, лишь совсем немного риса, гороха, растительного масла. Голод заставлял нас отправляться в сельскую местность, где можно было раздобыть хотя бы немного картошки. Только так нам удавалось выживать.

Виктор Черецкий: Что касается штаб-квартиры НКВД в Алькала-де-Энарес, то, как мы уже сказали, она находилась в подвалах Кафедрального собора. Еще до появления здесь "генерала Орлова" собор был осквернен и разграблен республиканцами, а затем сильно пострадал от пожара. Сгорел древний алтарь, рухнула часть крыши. Тем не менее просторное подземелье сохранилось нетронутым, и там вполне могли разместиться и кабинеты сотрудников, и тюрьма. В штаб-квартиру в первую очередь стекались доносы на самих советских специалистов, как военных, так и гражданских. Особо волновала НКВД их возможная связь с заклятыми врагами сталинизма – местными троцкистами и анархистами, да и любое иное проявление нелояльности к кремлевскому режиму. Собранный компромат послужил впоследствии – в конце 30-х и начале 40-х годов – для расправы со многими вернувшимися на родину участниками испанской войны. За пресловутую связь с троцкистами был, к примеру, расстрелян корреспондент "Правды" в Испании, журналист и писатель Михаил Кольцов. Рассказ о деятельности НКВД во время испанской гражданской войны продолжает историк Марьяно Мендес.

Марьяно Мендес: Известно, что, помимо военных специалистов, в Испанию во время войны приехали сотрудники спецслужб. Чем они занимались? Думается, наряду со всем прочим классической разведкой и контрразведкой. Добывали информацию о франкистах, а также присматривали за иностранными посольствами. Одновременно советские спецслужбы завербовали многих иностранцев, прибывших в Испанию, чтобы защищать республику в рядах Интернациональных бригад. Им предстояло заниматься – после окончания испанской войны – разведывательной деятельностью в странах, откуда они приехали, – в США, Великобритании, Франции и так далее. Вместе с тем немалое место в деятельности советских спецслужб занимало выявление "врагов", подлинных и мнимых, как в рядах испанских республиканцев, так и в своих собственных. Речь шла не о единицах, а о сотнях репрессированных. Под колесо репрессий попали многие вернувшиеся из Испании советские специалисты, в том числе и сами сотрудники спецслужб.

Виктор Черецкий: В Алькала-де-Энарес в начале лета 37-го года было совершено, по оценке испанских историков, главное злодеяние НКВД времен гражданской войны. Речь идет об убийстве Андреу Нина, лидера так называемой Рабочей партии марксистского единства, которую Сталин считал троцкистской. Дело в том, что Нин в 20-е годы жил и работал в Москве. В отличие от подавляющего большинства республиканцев, которые под влиянием пропаганды считали Советский Союз земным раем, а Сталина – отцом народов, Нин, знакомый с советской действительностью, подобное мнение не разделял. Свою позицию он декларировал открыто, а посему стал для Москвы врагом номер один в рабочем движении Испании.

Сесар Видаль: Андреу Нин, в частности, критиковал Советский Союз за политику в отношении Коминтерна. Он считал, что революционное движение в разных странах мира должно развиваться самостоятельно, без опеки этой организации, на чем настаивал Сталин. И тем самым Нин заслужил ненависть советского лидера. Его обвинили в троцкизме. Это было заведомо ложное обвинение. Следует отметить, что в то время ярлык троцкиста вешали на всех коммунистов, кто не желал признавать сталинский диктат. Вслед за этим последовал ярлык и агента гестапо, и лазутчика Франко.

Нина, изначально арестованного в Барселоне, а затем выкраденного из-под ареста агентами НКВД, сразу убивать вроде бы не собирались. Речь шла о том, чтобы устроить в Испании процесс типа тех, что организовывались против "врагов народа" в Москве – против Зиновьева и Каменева. Для этого необходимо было сломить волю Нина, вынудить к самооговору и представить его на процессе в качестве предателя рабочего класса. Но "генерал Орлов" неожиданно столкнулся с тем, что Нин даже под пытками не был сломлен. Его довели до полусмерти, но так ничего и не добились. Нина уже нельзя было показывать на процессе, настолько он был изувечен, поэтому его решили застрелить. Исчезновение оппозиционера объяснили тем, что он якобы сбежал в Берлин к Гитлеру или в штаб-квартиру Франко в городе Саламанка.

Алькала-де-Энарес. Архиепископский дворец

Виктор Черецкий: Место захоронения Нина до сих пор не установлено. Известно, что в его похищении, пытках и убийстве участвовали немцы – завербованные НКВД бойцы интербригад.

Еще одним весьма сомнительным деянием этой организации в Алькала-де-Энарес, по мнению испанских историков, стало уничтожение документов, связанных с уже упомянутыми массовыми расстрелами в Паракуэльяс-де-Харама. Доклад об этом преступлении, составленный иностранными дипломатами в Мадриде, предназначался для обсуждения в Лиге Наций. Доставить его в женевскую штаб-квартиру этой организации должен был представитель Международного Красного Креста в Испании Джордж Хенни, за которым пристально следили испанские и советские спецслужбы. До Женевы самолет Хенни не долетел – был сбит истребителем И-15, взлетевшим с аэродрома в Алькала-де-Энарес. Испанские историки отмечают, что сначала французский самолет, в котором находился представитель Красного Креста, облетели два других советских истребителя – явно с тем, чтобы убедиться в правильности выбранной цели. Хенни не погиб, но получил тяжелые увечья и надолго попал в госпиталь. Портфель с докладом дипломатов бесследно исчез.

Сесар Видаль: Обстоятельства сложились так, что самолет, летевший в Швейцарию, был сбит истребителем, пилотируемым советским летчиком. Разумеется, летчик не действовал на свой страх и риск. Он лишь выполнял приказ начальства. Так что информация о злодеяниях республиканцев в то время так и не дошла до Лиги Наций, до международной общественности и не получила надлежащей оценки.

Виктор Черецкий: Итак, сотрудники НКВД изрядно потрудились в Испании для искоренения любой крамолы. Между тем первым, кто изменил Сталину, стал сам "генерал Орлов". В 38-м году он сбежал, прихватив кассу своей организации, и через Францию и Канаду перебрался в США. Через много лет, оставаясь в эмиграции, Орлов написал мемуары, в которых мотивировал свой побег предчувствием неминуемого ареста на родине. Однако, как явствует из документов, приводимых исследователями, никакой арест майору госбезопасности не грозил. Наоборот, его собирались наградить Орденом Ленина: "за многогранную деятельность" в Испании. Думается, к примеру, и за создание, помимо "чекас" и концлагеря, еще одного советского детища – так называемого Четырнадцатого корпуса с базой в Алькала-де-Энарес. Он именовался партизанским и предназначался для диверсионно-разведывательной деятельности в тылу франкистов, набирался из наиболее преданных республике и физически выносливых испанцев. Их самыми известными советскими наставниками были Хаджи-Умар Мамсуров и Илья Старинов. Они и сами участвовали в наиболее ответственных операциях. Историк Марьяно Мендес.

Марьяно Мендес: Советские спецслужбы осуществляли также специальные операции, действия партизанского характера, готовили персонал для диверсий в тылу противника – за линией фронта. Партизанам вменялось в обязанности вести разведку, минировать железные дороги и так далее. Все это оказалось весьма важным для самих советников, поскольку испанский опыт партизанских действий пригодился им в будущем – в войне против Германии.

Алькала-де-Энарес в наши дни

Виктор Черецкий: Действительно, опыт пригодился тому же Илье Старинову, который считается одним из наиболее выдающихся минеров-подрывников времен второй мировой войны. Кстати, пригодился не только опыт, но и испанцы, бывшие бойцы Четырнадцатого партизанского корпуса. Дело в том, что некоторые из них во главе с командиром корпуса Доминго Унгрия оказались после поражения республики в эмиграции в Советском Союзе. Ну, а в 41-м году, после нападения Германии на СССР, испанцы были привлечены Стариновым к участию в диверсионной работе в тылу врага. Занимались обучением советских партизан, сами участвовали в боевых действиях за линией фронта. Старинов в беседе со мной в свое время даже утверждал, что испанские эмигранты сыграли важную роль в становлении партизанского движения в Советском Союзе. К примеру, один из таких испанцев – Хосе Грос – вместе с десятком своих земляков воевал в отряде Дмитрия Медведева, действовавшего под украинским городом Ровно. Запись его воспоминаний сделана 20 лет назад в Мадриде.

Хосе Грос: Нам выдалось участвовать в войне Советского Союза с Германией. Эту борьбу мы считали продолжением битвы с франкизмом. В одном из боев было убито несколько наших товарищей, ну а я был ранен и потерял сознание. Меня унесли с поля боя в соседнюю деревню и положили во дворе дома. Очнулся я на следующий день среди цветов, которые принесли мне боевые друзья, думая, что я убит, но я выжил. Партизанская война в Советском Союзе была очень жестокой и трудной.

Виктор Черецкий: Хосе Грос и еще 700 испанских иммигрантов воевали в рядах партизан и Красной Армии добровольно. Мобилизации, как иностранцы и политэмигранты, они не подлежали. Добровольцами, как правило, до сих пор называются в российской литературе и советские участники гражданской войны в Испании. Почему? Неясно, учитывая, что добровольцами, во всяком случае, те, с кем мне довелось беседовать, не были. И это, разумеется, вовсе не умаляет их боевых заслуг.

Как мне рассказывали участники испанских событий, о направлении в далекую страну они узнавали лишь перед самым выездом. Многие предупрежденные начальством о грядущей командировке считали, что поедут на Дальний Восток, где в те времена было неспокойно. Ну, а полученное назначение в Испанию строжайше предписывалось скрывать даже от ближайших родственников. СССР не афишировал свое участие в испанском конфликте.

Очень мало можно найти в литературе на русском языке и описаний быта советских специалистов в Испании. Говорится лишь, что некоторые злоупотребляли вином, да и посещали ночные заведения для мужчин, за что потом осуждались на комсомольских или партийных собраниях. В этой связи интересны записки белоэмигранта по имени Констант Брусилофф, служившего переводчиком в республиканской армии. По его словам, некоторые высокопоставленные советники относились к испанцам презрительно, как колонизаторы к туземцам. Они окружали себя роскошью: жили в богато обставленных квартирах, разъезжали в роскошных автомобилях, скупали ценные вещи, не испытывали нехватки ни в еде, ни в дорогом алкоголе, а в качестве прислуги и любовниц использовали молоденьких испанок. И это на фоне всеобщей нищеты и голода. Брусилофф отмечает, что испытывал стыд за подобных соотечественников. Писал ли он правду или в своих мемуарах руководствовался личной неприязнью ко всему советскому, мы, возможно, никогда не узнаем.