"СССР мёртв, а мы ещё нет". Андрей Полонский - о жизни на руинах

Тридцать лет назад распался Советский Союз. Можно сколько угодно переживать крах великой страны и великой эпохи, можно говорить о "трагедии всех времён и народов", но в любом случае это уже история, и история давняя. От советской эпохи мы отстоим так же далеко, как в 1947 году, уже после Великой Отечественной войны, советские люди отстояли от дореволюционной России. Но при этом ностальгия по СССР растёт с каждым годом. И с каждым годом у многих укрепляется ощущение, что тогдашние реформаторы нас обидели, обделили, что при распаде единой страны мы многое потеряли и почти ничего не приобрели. Миллионы сограждан, похоже, тоскуют о реванше, сколь бы опасным в современной ситуации он ни оказался.

Внутренний контекст подкреплён ещё и контекстом внешним. Почти сразу после 1991 года президент США Джордж Буш заявил о безоговорочной победе Запада в холодной войне. Вдруг оказалось, что крах Советского Союза был вызван не внутренними причинами и тем более не борьбой тысяч и десятков, если не сотен тысяч людей, активно противостоявших режиму, а победой противника пусть и в холодной, но войне. И в новом столетии российская пропаганда умело сыграла на уязвленности многих от этого поражения. Надо отдать должное нынешней российской власти, уж она-то эту тенденцию видит и мастерски использует в своих интересах.

Если говорить языком марксистской социологии, реваншистская риторика остаётся мощнейшим средством политической мобилизации масс. Она работает вне зависимости от реальной политической и экономической обстановки и работает лучше антикоррупционных лозунгов и фильмов о дворцах с шикарными поместьями и золотыми унитазами. Именно отношение к советскому прошлому, а не текущая политическая повестка определяет главные линии раскола в российском обществе. Если закрывать глаза и не видеть эту мощнейшую жажду исторического реванша, то трудно понять что-то в России начала 20-х годов XXI века. Тем более невозможно анализировать современную политику и делать хоть какие-то прогнозы. Парадоксально, но подобное настроение только нарастает по мере того, как к активной социальной жизни приобщаются новые поколения, никогда не жившие в Советском Союзе.

Не станем лукавить, для автора этих строк и других людей, в советское время так или иначе противостоявших партийной диктатуре и коммунистической идеологии, эта тенденция обозначила сокрушительное историческое поражение, отыграть которое будет чрезвычайно сложно. Конечно, можно уповать на "демократические ценности" и во всём винить "кровавый режим", но это будет только голым самооправданием. Суть проблемы совсем в другом. Историческая память имеет странное свойство. Она сохраняет идеологические конструкты и полярные мнения, но легко вымывает ощущение повседневной жизни. Советский каждодневный быт для большинства граждан нынешней России – сущий сумрак. Любые сведения и знания, воспоминания и свидетельства, доходящие из этого сумрака, подчиняются логике той или иной заранее заготовленной позиции. Очереди в магазинах и перебои в снабжении легко подвёрстываются под ГУЛАГ и жертвы большевизма, бесплатное образование и здравоохранение ложатся в одну копилку с победой в войне и полётом Гагарина в космос.

В результате мы теряем ощущение эпохи, и новые поколения всё чаще и охотнее видят образ СССР в том виде, в котором его представил весь массив советской пропаганды – по фильмам, победным партийным рапортам, воспоминаниям о пионерском детстве и комсомольской юности. О том, сколь всё это было далеко от реальности, говорить становится труднее с каждым годом. И самое существенное, что любая такая "правда" легко прочитывается как разлагающая пропаганда врага. В результате логика, близкая к логике старых советских брошюр типа "ЦРУ против СССР", над которыми в 1980-е годы не смеялся только уставший смеяться, нынче вполне себя легитимизовала и может рассматриваться всерьёз. Похожие сентенции звучат и с официальных трибун, и с университетских кафедр, и в социальных сетях, и, что самое неприятное, на тех же самых городских кухнях, куда вернулись политические споры.

На этом фоне неудивительно, что в 2014 году, когда в центр общественной дискуссии было вброшено старое подлое клеймо "пятая колонна", сам термин в принципе не вызвал возражений у большинства. На войне как на войне. И все средства в борьбе с врагом хороши. Это фактически обозначило конец любой политической дискуссии: о чём можно говорить, когда любая последовательная критика власти и тем более противостояние ей может расцениваться как подрыв государства? Тут уж становится не до принципов политической свободы. Начинает работать уголовное право. Закон же как дышло – как повернешь, так и выйдет. Можно и Конституцию поменять в два прихлопа, в три притопа – всё спишется на идею борьбы с врагом. Ситуацию изменить трудно, и легко представить себе, как политическая стабильность эпохи позднего СССР покажется нам сущим раем. Однако вернуться в прошлое невозможно.

…Когда-то очень давно, задолго до 1991 года, Александр Галич написал песню "Опыт ностальгии". Речь в ней, разумеется, шла об отъезде из страны. Но если говорить о прощании с эпохой, текст становится ещё сильнее:

Не жалею ничуть, ни о чем, ни о чем не жалею,

Ни границы над сердцем моим не вольны, ни года!

Так зачем же я вдруг при одной только мысли шалею,

Что уже никогда, никогда… Боже мой, никогда!..

Погоди, успокойся, подумай –

А что – никогда?!..

А что, в самом деле, никогда?

…И я молчу об огромном пространстве, которое можно было увидеть как свою страну, населенную сотнями народов с удивительной культурой и обычаями, так непохожими на быт и обычаи у тебя дома.

Молчу о друзьях и родных в Бухаре и Тбилиси.

Об описаниях Алма-Аты в романе Домбровского и о концертах Шостаковича в Бакинской филармонии тоже молчу.

Я молчу о тихой украинской ночи и о большеглазых дивчинах, ни одна из которых и не думала говорить, что мы не братья и тем более не любовники.

Молчу о чтении вслух машинописи Гумилёва и Оруэлла в львовской кофейне и на пляжах Ниды в 1976 году.

Молчу о том, как мы пили ночь напролёт с ребятами из Фронта освобождения Литвы в Каунасе, и было нам по 16–17 лет.

Молчу о Нийоле Садунайте и Паруйре Айрикяне за вечерним чаем в нашей московской квартире сразу после освобождения.

Молчу обо всех надеждах строить свободную жизнь вместе и о том, как они рухнули...

Андрей Полонский – писатель, поэт, журналист. Оригинал этого текста опубликован на сайте Sibreal.org

Высказанные в рубрике "Мнения" точки зрения могут не совпадать с позицией редакции