Сюрпризы будут позже. Александр Кынев – о выборах и переменах

Ничего неожиданного или неприятно-плохого не произошло. Более того, результаты выборов 11 сентября 2022 года похожи на "довоенные" и скорее пока сохраняют в стране статус кво. Есть некоторые межпартийные подвижки, которые скорее оптимистичны и говорят об усталости населения от происходящего в Украине. Однако многие смотрят не на общую картину, а на формально намного менее важные выборы муниципальных депутатов в Москве (почти никакой власти у них нет, и это скорее история про самоощущение внутригородского демократического движения), которые до 2017 года, когда в них массово решили принять участие гражданские активисты, мало кого интересовали. Здесь жёсткий недопуск основных активистов в сочетании с явным перегибом при электронном голосовании бюджетников, а также при вероятных вбросах сделал исход печальным: единицы оппозиционеров избрались при полном доминировании кандидатов власти. Это произошло только потому, что электронным образом "проголосовали", согласно официальным данным, 1 748 616 человек, а на офлайн-участках лишь 695 214 человек, около 9% от списка. Это та самая "сушка явки" независимых избирателей и цена гражданского неучастия, о которых говорили эксперты. Удивительно, что при этом некоторые независимые кандидаты всё равно стали депутатами. Напомню, что во время знаменитой политической кампании 2010–2011 годов демократической оппозиции в московских советах вообще не было.

Изначально это были выборы не про победу, а про то, чтобы сохранить себя живыми в политическом смысле слова. Выборы показали: в Москве всё равно есть люди, которым не все равно, которые не впали в депрессию, не уехали, а борются, несмотря на весь ужас происходящего. А раз мы живы, значит, это не кладбище, значит, будем бороться и развиваться дальше. Жизнь не заканчивается, пока ты сам из нее не уходишь. И 700 тысяч неравнодушных граждан – тоже немало, хотя сотни тысяч других могли бы прийти, но не пришли в том числе из-за паникёрских настроений и нагнетания некоторыми истерии.

Что касается общей картины по стране, то много раз объяснялось: Россия очень разнообразна, набор регионов по годам выборов очень сильно отличается по качеству. И я тоже много раз писал о том, что карта региональных выборов-2022 комфортна для власти, а второй год электорального цикла (ранее в этих же регионах выборы проходили в 2012 и 2017 годах) самый безопасный для "Единой России". Именно поэтому у партии власти и не было никакого резона отменять или переносить голосования, о чем без всяких оснований рассуждали дежурные конспирологи.

Россия – страна регионально дифференцированная: есть регионы оппозиционно-протестные, есть провластные или "промежуточные", в зависимости от обстоятельств. Эффект выборов и политические тренды, которые они обозначают, во многом зависит от того, в каких именно регионах проходит голосование. Выборы региональных парламентов, обычно самые важные и интересные из "местного" набора, в России разбиты на пять групп по территориальному принципу (именно на пять лет избираются региональные парламенты). Круговорот выборов по всем регионам называется электоральным циклом и отсчитывается от момента выборов Госдумы. Больше всего выборов совмещено с выборами Госдумы (39 из 85, как это было в 2011-м, 2016-м и 2021-м), меньше всего выборов выпало как раз на 2022-й – лишь шесть региональных парламентов избираются во втором году цикла. Из этих шести регионов четыре эксперты традиционно относят к зоне "электоральной аномалии" (так называемым электоральным султанатам), и лишь два относительно конкурентны (Сахалинская область и Удмуртия).

Самый опасный для власти – третий год электорального цикла, когда выборы в законгодательные собрания проходят во многих протестных регионах (те же регионы голосовали в 2013-м и 2018-м, когда была пенсионная реформа). Это, в том числе, Иркутская, Ульяновская и Ярославская области, Забайкальский край, Хакасия. Особая пикантность момента заключается в том, что через год после выборов-2023 гражданам предстоит избрать себе президента. Успеха оппозиции в регионах накануне выборов главы государства власть бы очень не хотела. Вероятно, поэтому обсуждаются самые разные сценарии: от отмены выборов по партспискам (это позволяет сделать новый закон "Об общих принципах организации публичной власти в субъектах РФ") до вообще отказа от голосования под каким-то предлогом.

Чтобы понять, что меняется в регионах, надо сравнивать ситуацию в них во временной динамике. Бессмысленно сравнивать Кубань с Иркутском, Кубань сегодня надо сравнивать с Кубанью вчера, также как и Иркутск нужно сравнивать с Иркутском. Что же показывает сравнение только что прошедшего голосования с итогами предыдущих выборов в этих же регионах? Почти ничего не изменилось, налицо лишь небольшие отклонения, а в реальности в 2017 году было в целом хуже. Фактически произошел откат в 2017 год с уходом части голосов системной оппозиции партии "Новые люди", которой в прошлом электоральном цикле ещё не существовало. Для таких регионов "плановой политики", как Кубань, Саратовская или Пензенская области, это неудивительно.

Зато есть отличия по сравнению с тем, как голосовали эти же регионы год назад на выборах Госдумы. То есть оппозиция никуда не исчезла, но откатилась по уровню влияния на несколько лет назад. По сути, это максимум, который могла дать жёсткая административная мобилизация, деморализация оппозиции и фактическая невозможность проводить агитационную кампанию в условиях запретов и ограничений. Но даже этот максимум получен в условиях фактической игры в поддавки со стороны основной части системной оппозиции, при низкой явке на участки. Явку "повысило" только электронное голосование, но все понимают: бюджетников принуждали голосовать в рабочее время под присмотров начальников, – и уменьшение доли мандатов, распределяемых по партийным спискам.

Вот, для лучшего понимания, результаты "Единой России" по выборам последних лет в нескольких регионах: Парламент Северной Осетии 67,88% (2017 – 59,2%, 2021 – 71,12%); Госсовет Удмуртии 51,07% (2017 – 63,16%, 2022 – 35,3%); Законодательное собрание Краснодарского края 70,81% (2017 – 70,8%, 2022 – 60,98%); Законодательное собрание Пензенской области 74,91% (2017 – 68,99%, 2022 – 56,2%); Саратовская областная дума 59,92% (2017 – 66,9%, 2022 – 59,8%); Сахалинская областная дума 47,2% (2017 – 44,64%, 2021 – 35,73%).

Главные изменения произошли при распределении голосов между партиями системной оппозиции: резко упали по отношению к сентябрю 2021 года результаты КПРФ, протестные голоса ушли иным партиям ("Новым людям" с их демонстративно миролюбивой позитивной повесткой; "Справедливой России" с общесоциальной кампанией и даже ЛДПР, ставшей после смерти Владимира Жириновского чистой франшизой). На результатах КПРФ сказались явные противоречия позиции руководства партии и тех избирателей, которые прежде за неё голосовали.

"Специальная военная операция" фактически оказалась реализацией давних призывов старого, консервативного руководства КПРФ, ностальгирующего по СССР. Однако на протяжении последних лет КПРФ представляла собой совсем не партию советской ностальгии, а широкую коалицию, от сталинистов и православных консерваторов до гражданских активистов, даже либертарианцев и бывших сторонников Алексея Навального. Союз с КПРФ давал им шансы на регистрацию, а репутация второй по рейтингу партии повышала шансы на избрание. Именно не являющиеся левыми по своим политическим взглядам тактические союзники КПРФ обеспечивали ей значительную долю прибавки голосов. Эта ситуация была одновременно выгодной партии (давала дополнительные голоса) и опасной (вызывала раздражение власти), но соответствовала взаимным интересам. Однако теперь внешее и внутреннее давление на партию усилилось: стал явно заметен диссонанс консервативного руководства и более оппозиционного молодого низового актива, часто выступающего против военной авантюры в Украине. Начались чистки: исключения из партии за "неправильную позицию". КПРФ должна была потерять голоса, что и произошло. В результате компартия опустилась ниже местных бизнесменов из ЛДПР на выборах в Курске и Петропавловске-Камчатском, ниже ЛДПР и "Справедливой России" в Кирове, где её почти догнали "Новые люди" с их совершенно травоядной позитивной кампанией. Там, где КПРФ остается второй партией, её позиции также пошатнулись, а отрыв от конкурентов совсем невелик.

Куда ушли прежние голоса КПРФ? Когда государство проводит политику реванша, то сторонники этого реванша неизбежно оказываются в партии власти. Двух партий реванша не бывает, зачем поддерживать суррогат? Разочарованные в КПРФ оппозиционеры либо вообще не пошли голосовать, либо рассеялись по иным оппозиционным партиям. После утраты позиций, отличимых от власти, КПРФ оказывается мало кому нужна. Продолжение подобного курса (многие считают его застрельщиком первого заместителя председателя ЦК Юрия Афонина) ведёт к электоральному краху. Например, на самых конкурентных из прошедших выборов – выборах Сахалинской областной думы КПРФ получила лишь 14,25%, по сравнению с сентябрем 2021 года потеряв почти половину голосов, и это типичная картина. По итогам муниципальных выборов теперь в большинстве случаев складывается такая картина: формально вторая КПРФ (от 10 до 14% обычно), за ней плотной группой на уровне 8–9% каждая идут ЛДПР, "Справедливая Россия" и "Новые люди". И только в "аномальных" регионах их часто опускают ниже.

Показательно, что довольно вялая политическая кампания стала явно оживать ближе к дню выборов: даже туда, где поле казалось зачищенным, вдруг словно ниоткуда возвращалась конкуренция. Граждане постепенно отходят от шока и начинают подаватель голос даже в самых управляемых регионах. Жизнь продолжается: если конкуренцию убрать с одного боку, то она просто появится с другого.

Александр Кынев – московский политолог

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции