Тот, кто не подписал. Франтишек Кригель против советских танков

"Снова и снова встаёт вопрос о правильности и правомерности формулировки: как вы могли так жить? А как можно было в данных исторических условиях действовать иначе? В этом есть и частичка ответа: а как иначе мы должны были поступить?"

Так на склоне лет размышлял о собственной жизни, истории и ее драмах Франтишек Кригель – человек с судьбой, закрученной как сюжет хорошего приключенческого романа. Он был единственным чехословацким политиком, который в августе 1968 года, вскоре после вторжения войск Варшавского договора в его страну, отказался подписать унизительный Московский протокол, узаконивший советскую оккупацию Чехословакии. С тех пор прошло ровно 55 лет, но в разгар войны России против Украины так называемая операция "Дунай" воспринимается как не столь уж далекое событие. Похожи даже некоторые детали: советские танки, участвовавшие в оккупации Чехословакии, несли на себе белые "полосы вторжения". Не нужно очень богатой фантазии, чтобы увидеть в них предшественников белых букв Z и V, ставших зловещими символами российской агрессии в Украине.

Так сложилось, что Франтишек Кригель оказался в преддверии нынешней даты в центре внимания. Недавно в Праге вышла его подробная биография, написанная журналистом и историком Мартином Громаном, а на киноэкраны Чехии – художественный фильм "Человек, который стоял на пути" (Muž, který stál v cestě) режиссера Петра Николаева. Оба вызвали всплеск интереса к судьбе Кригеля, который успел побывать бедным иммигрантом и фанатичным коммунистом, ветераном двух войн и врачом, политиком и диссидентом.

В одном из последних публичных политических выступлений, в октябре 1968 года, Франтишек Кригель так объяснял мотивы своих действий, нетипичных для высокопоставленного коммунистического функционера: "Я отказался подписать Московский протокол, поскольку видел в нем документ, связывающий руки нашей республике. Я отказался подписать его, потому что это происходило в обстановке военного вторжения, без консультации с конституционными органами и вопреки желанию народа этой страны… Я голосовал против ратификации договора о временном пребывании войск на нашей территории… Он не обладает главной чертой настоящего договора – добровольностью".

Как говорит биограф Кригеля Мартин Громан, "он всю жизнь так себя вел. В 60-е годы представление Кригеля о коммунистической политике кардинально разошлось с доктриной авторитарного коммунизма, которую навязывала своим сателлитам Москва. Но большинство чехословацких коммунистических лидеров эту московскую линию поддерживало. Кригель же превратился в своего рода национал-коммуниста, для него интересы страны не были пустым звуком. И одновременно он боролся за то, чтобы, несмотря на сохранение власти компартии, начали соблюдаться основные принципы демократии. Хотя он выступал против возникновения оппозиционных партий, но был за тайное голосование на выборах. Кстати, выборы президента Свóбоды стали единственным случаем за 40 лет власти коммунистов в Чехословакии, когда главу государства избрали тайным голосованием".

– Как раз президент Людвик Свобода, отставной генерал с боевым опытом, пользовавшийся тогда большой популярностью, способствовал возвращению Кригеля из московского "плена", но сам лидером сопротивления агрессии не стал. Как случилось, что генералу не хватило пороху?

– Это хорошо описал Зденек Млынарж в книге "Мороз ударил из Кремля": мол, мы думали, что избрали президентом своего седовласого почтенного генерала, а он оказался генералом не нашим, а их – советским, привыкшим слушаться приказаний из Москвы. Еще в годы Второй мировой войны Свобода не сопротивлялся, когда всю разведслужбу его Чехословацкого армейского корпуса с подачи Кремля подчинили себе коммунисты. В послевоенный период Свобода тесно сотрудничал с КПЧ, хоть и попал в 50-е годы в опалу, из которой его вытащил лично Хрущёв. Так что в 1968 году возникает уникальная ситуация: через пару дней после оккупации президент оккупированной страны едет в столицу страны-оккупанта и приветствует там вместе с Брежневым москвичей, машет им букетом цветов…

Лидеры и символы Пражской весны на первомайской демонстрации в 1968 году. На переднем плане третий слева – президент ЧССР Людвик Свобода, третий справа - первый секретарь ЦК КПЧ Александр Дубчек, второй справа – председатель Национального фронта Франтишек Кригель

– Куда же отнести Кригеля? Он был чем-то вроде еврокоммуниста, наподобие тогдашних лидеров компартии Италии?

– Да. В конце жизни, уже в свои диссидентские годы, он рассматривал еврокоммунизм как последнюю возможность сохранить коммунизм как политический проект, способный заслужить доверие людей. При этом по-своему он оставался большевиком до конца своих дней.

– "Хороший большевик"? Такое бывает?

– Идеалист. Искренне веривший, например, в то, что политические посты не должны служить личному обогащению. Ни Кригель, ни его семья никакой существенной собственности и средств не нажили. Более того, занимая свои посты, он не перестает быть врачом, работает в клинике все эти годы. Всю жизнь он сохраняет верность идеалу общества социальной справедливости, которое, по его мнению, могла и должна была создать правящая коммунистическая партия. При этом он считал, что реноме партии страшно испорчено сталинизмом, но верил в ренессанс коммунистической идеи – именно за счет ее более демократической "мутации", которую видел в еврокоммунизме.

Он активно переписывался в 70-е годы, например, с испанскими коммунистами. И, между прочим, просил их, чтобы они на международных совещаниях компартий, в том числе в Москве, поднимали вопрос о Пражской весне и ее подавлении. Его друзья ему не отказывали: действительно, в выступлениях испанских и итальянских коммунистов звучали неприятные для Кремля слова – мол, как вы можете говорить о борьбе за демократию и свободу в мире, когда внутри самого социалистического лагеря есть оккупированная страна?

Франтишек Кригель (слева) с Александром Дубчеком (в центре) и другими деятелями Пражской весны, 1968 год

– Почему Кригеля не поддержал никто из его коллег, оказавшихся в Москве в 20-х числах августа 1968 года?

– Поначалу Кригель не был совсем уж одинок: довольно долго давлению советской стороны сопротивлялся Александр Дубчек, которому после очередного, особенно напряженного раунда переговоров стало плохо. Сильно колебались Йозеф Смрковски и Зденек Млынарж, но наконец Московский протокол подписали все. Кроме Кригеля, который, собственно, узнал о том, что был единственным, кто не согласился подписать, только в самолете на пути в Прагу, потому что его держали в изоляции от остальных. Дома он стал героем дня, пока не произошло его политическое падение, о его поступке все говорили, но о мотивах и обстоятельствах размышляли мало.

– Не пыталось ли общество во многом подсознательно использовать поступок Кригеля как своего рода извинение собственного бессилия? Мол, мы проиграли, нас оккупировали, но один герой все-таки нашелся… Один – пока не сжег себя в центре Праги в знак протеста против оккупации студент Ян Палах.

– В какой-то степени, наверное, да, Кригелем "заслонились". Вот, мол, и коммунист смог себя повести как порядочный и мужественный человек.

– Как получилось, что один из организаторов коммунистического путча 1948 года стал 20 лет спустя таким защитником конституции и правовых принципов?

– Он эволюционировал, потому что видел, к чему привело беззаконие в конце 1940-х – начале 50-х годов, как выглядит власть, которая не ограничена правом. Кстати, детище Кригеля – Народная милиция все годы своего существования находилась вне правового пространства. Она возникла постановлением ЦК КПЧ и исчезла после "бархатной революции" таким же образом. Никакими законами ее деятельность не регулировалась. С 60-х годов черта политической биографии Кригеля – приверженность четкому исполнению законов, строгий легализм. Этому способствовал тот факт, что конституция Чехословакии 1960 года де-факто восстанавливала нормальную парламентскую республику с разделением властей, с той существенной особенностью, что правила в этой республике коммунистическая партия. Кригель был сторонником такой республики.

Франтишек Кригель

– Как сам Кригель пытался разрешить свое главное противоречие – между верой в коммунизм, тем, что он, как вы сказали, оставался большевиком, и этой обретенной приверженностью закону и демократии?

– Он признавал формулу, которую выдвигали сторонники еврокоммунизма: нет социализма без демократии, но и подлинная демократия невозможна без социализма. Для него это были сообщающиеся сосуды.

– Вам не кажется, что герой вашей книги родился слишком рано? Что его взгляды бы скорее подошли для периода "перестройки и гласности", когда Кригель мог бы достичь больших политических высот?

– Возможно. Во всяком случае, я уверен, что политика Горбачева Кригелю бы импонировала: она отвечала его представлениям о возвращении доверия граждан к коммунистической партии. Иное дело, что такие люди, как Кригель, были порождены своим временем – распадом традиционной системы ценностей в начале ХХ века. Эту систему, в которой были Бог, Отечество, семья – все эти столпы консервативной идеологии, для многих молодых людей межвоенного периода заменили левые идеи: солидарность, интернационализм, социальная справедливость, в радикальной форме – "диктатура пролетариата". Думаю, что сейчас, когда многие казавшиеся очевидными ценности снова отчасти рушатся, отчасти подвергаются сомнению, такие фигуры, всю жизнь сохранявшие верность определенным идеям, опять могут стать актуальными. Кажется, Фердинанд Пероутка как-то сказал, что внуки часто оказываются ближе к взглядам своих дедов, чем отцов.

– Если говорить о разного рода переоценке ценностей, меняется ли что-то в восприятии событий 1968 года в Чехии – в связи прежде всего с войной в Украине?

– Меняется лишь на поверхности – в плоскости таких, на мой взгляд, немножко неуместных сопоставлений, когда, например, наш премьер вскоре после начала российского вторжения в Украину патетически заявлял, что мы, мол, тоже знаем, что это такое, когда чужие танки стреляют по вашим домам… Не знаем. Мы знаем, что такое, когда приедут чужие танки и за 24 часа оккупируют всю страну. Что такое полтора года сопротивляться агрессии, как Украина, – этого мы не испытали. Кроме того, политическая суть конфликта 1968 года – столкновение двух фракций внутри коммунистического режима, и в данном случае неважно, московские коммунисты это были или пражские, всё это были составные части одной диктатуры. Жертвой их столкновения стал народ Чехословакии. Но это совсем не то же самое, что война в Украине, там речь идет о суверенном государстве, на которое напало другое государство, это другая история. Танки похожие, агрессивность та же самая, но в истории ничто не повторяется полностью.

С такой оценкой не согласен режиссер Петр Николаев, снявший о Кригеле фильм "Человек, который стоял на пути":

– Россия сегодня использует ровно те же методы, что и в 1968 году, когда они нашли предателей среди чехословацкой политической элиты и пытались создать иллюзию легитимности своих действий. В 1968 году мне было 11 лет. Для нас 21 августа стало определяющим жизненным опытом. С тех пор я так и не простил россиян, я им просто не верю, как бы ни старался. Моя фамилия Николаев, но к России это не имеет отношения, мой дед был болгарин.

– В чем же, по вашему мнению, причина повторения агрессии?

– Этот способ силовой империалистической манипуляции, как мне кажется, придумали даже не коммунисты – это пошло ещё со времён царей. Способ воплощения своих амбиций путём экспансии существует в России уже столетиями. Коммунизм лишь создал новую версию этого мышления. Несмотря на то что коммунизм сгубил жизни миллионов людей в самой России, простой россиянин всё равно продолжает делать вид, что всё хорошо. Мне кажется, у России сильные комплексы в отношении остального мира, поэтому она пытается учить этот мир жизни, – говорит Петр Николаев.

В его фильме участвуют украинские актеры, а часть съемок проходила под Киевом – в Буче, позднее получившей печальную известность из-за совершенных там российскими оккупантами преступлений.

Рива Кригелова, жена Франтишека Кригеля

– Мы снимали там за три месяца до начала полномасштабного вторжения. В тот момент мы надеялись, что всё обойдётся. Когда всё-таки война началась, я не поверил, услышав "Буча". Я смотрел на фотографии, на карту – массовые захоронения находятся буквально в двух километрах от того места, где проходили съёмки. Летом 2022 года мы должны были снова снимать в Украине "кремлевские" сцены, но из-за войны всё сорвалось, пришлось снимать в другой стране.

– Что вы думаете о герое своего фильма?

– Он искал справедливость. Он был последователен в своих действиях и, я бы даже сказал, радикален в представлениях о том, как люди и он сам должны относиться к своим обязанностям, как профессиональным, так и политическим, – считает режиссер Николаев.

Франтишек Кригель не был человеком, не знавшим сомнений. "Я был там, где верил, что вижу бой за человеческое достоинство, – писал он незадолго до смерти. – На шестидесятилетие мне подарили небольшую статуэтку Дон Кихота. Он искал добра, благородства, рыцарства, но над ним лишь смеялись. Не бежал ли и я всю свою жизнь за фата-морганой?"

Оккупация Чехо-Словакии (так название этой страны стало официально писаться с 1990 года) советскими войсками продлилась 23 года. Последние солдаты армии распадавшегося СССР покинули эту страну в конце 1991 года. Спустя год не стало и самой Чехо-Словакии. С 2004 года Чешская и Словацкая республики входят в Европейский союз. Родной город Франтишека Кригеля – Станиславов, ныне Ивано-Франковск, – является областным центром на западе Украины. В середине августа этого года его окрестности были в очередной раз подвергнуты ракетному обстрелу российскими войсками, погиб восьмилетний мальчик.