Трудный выбор и дурные сны. Противоречия фестиваля IDFA

IDFA, уже четвертый десяток лет ежегодно проходящий в Амстердаме, заслужил репутацию самого важного и влиятельного фестиваля документального кино. Здесь всегда сильна политическая составляющая – так называемая "повестка", представлены основные горячие темы и актуальные тренды.

В прошлом году в центр внимания на IDFA вышла война, развязанная Россией против Украины, и ситуация в самой России, где репрессивный режим все более жестоко подавляет протестные настроения. Российское документальное кино попало на тот фестиваль из эмиграции или из подполья: так, фильм "Манифест", победивший в конкурсе Envision, был показан под режиссерским псевдонимом. Другая награжденная картина Away – об украинских беженцах – снята режиссером Русланом Федотовым в Будапеште.

В этом году российский фильм был заявлен только один – "Грязь" Ильи Поволоцкого. Того самого, чья предыдущая лента "Блажь" в единственном числе представляла Россию на Каннском фестивале. Новый фильм плодовитого молодого режиссера снят на кавказском курорте, где среди химер сталинского ампира пациенты принимают лечебные грязевые ванны. Камера бесстрастно фиксирует, как добывают и доставляют грязь, как происходит процесс оформления больничных карт, как проходят врачебные консультации. Все кажется мирным, спокойным, почти идиллическим. Между тем в действие вторгаются сводки чудовищных новостей с украинского фронта, и этот контрапункт переворачивает восприятие происходящего. Комбинат здоровья превращается в обитель летаргического сна. Грязь, которую наносят немолодые женщины на свои тронутые целлюлитом тела, а потом яростно стараются отмыть под струями воды, – очевидная метафора духовного состояния сегодняшней России.

Кадр из фильма "Грязь"

В короткометражном конкурсе фестиваля показали анимадок Насти Коркия и Влада Фишеза "Сны о Путине". Оказывается, национальный лидер не дает покоя россиянам не только днем, но и ночью. А после вторжения в Украину началась настоящая сновидческая эпидемия: на данный момент записано и размещено в соцсетях более тысячи снов о Путине, один другого причудливей, дурней и нелепей. Они обработаны и превращены в экзотическое аниме с помощью Unreal Engine, программы 3D-графики, применяемой для компьютерных игр. Такой фильм-слепок российского коллективного подсознания появился в копродукции Бельгии, Венгрии и Португалии – в рамках той самой панъевропейской программы, что и прошлогодняя работа Федотова. Этот географический треугольник становится одной из опор российской кинематографической эмиграции: речь в данном случае о когорте молодых документалистов.

А сам Федотов выступил оператором фильма Queendom (США, Франция), поставленного Агнией Галдановой. Герой этой картины, сирота, воспитанный в Магадане дедом с бабкой, отказывается называться своим именем Гена, одевается в наряды "травести" и туфли на шпильках, в крайнем случае – в шорты, когда дед гонит его в военкомат. Талантливый дизайнер и вообще незаурядная личность, он пытается делать карьеру квир-модели в Москве, но попадает на тот роковой исторический рубеж, когда страна вступает в неправедную войну, в том числе с собственными инакомыслящими, инакочувствующими, инаковыглядящими. Герой картины именно таков, и потому в свете мобилизации и гонений на "гендерных фриков" ему только один путь – в эмиграцию. В финале мы видим, как Джена Марвин (новое имя Гены) широким шагом на высоких каблуках идет по Парижу – этому огромному подиуму, который еще предстоит покорить.

Queendom, снятый с предельной эмоциональностью и свободой, стал одним из зрительских фаворитов в Амстердаме. Агния Галданова – ученица Марины Разбежкиной, чья замечательная школа послужила основой профессионального становления целой генерации, даже двух-трех генераций российских документалистов. Именно поэтому ситуация в этой области внушает больше оптимизма, чем в сфере российского игрового кино. Документалисты более мобильны, вот хотя бы пример Галдановой: она уехала со своим проектом на Запад как раз накануне принятия нового репрессивного закона против ЛГБТ. И сумела найти финансирование за рубежом. Правда, у нее в руках был отснятый в России материал. Вопрос, смогут ли релоканты в дальнейшем снимать в России, остается открытым.

Кадр из фильма "1489"

Ученицей Разбежкиной можно считать и армянку Шогакат Варданян, хотя она не училась в киношколе, а по образованию пианистка. Снимать кино ее побудила семейная трагедия. 21-летний брат Шогакат, тоже музыкант, пропал без вести на войне за Карабах. Семья проходит через многомесячные круги ада: сначала неизвестность, метания между отчаяньем и надеждой, поиски пропавшего, потом – идентификация найденных останков солдата под номером "1489". Именно так называется фильм, выигравший главный конкурс IDFA. А ведь Шогакат, не имея кинематографического диплома и технических навыков, снимала на айфон – и при этом добилась высочайшего качества изображения. А потом она встретила в Дилижане на семинаре документалистов Марину Разбежкину, и та оказала ей неоценимую профессиональную помощь в завершении фильма. Могла ли даже мечтать дебютантка, что ее сделанная почти в одиночку, "на коленке" работа завоюет главный приз международного конкурса IDFA и вдобавок приз международной кинокритики – ФИПРЕССИ? Но именно так произошло.

Из поля зрения фестиваля никуда не ушла украинская тема. Честь открыть киносмотр была предоставлена картине "Фото на память". Режиссер Ольга Черных сняла еще одну очень личную историю – историю своей семьи, ставшей заложницей российской агрессии против Украины. Эта семья потомственных врачей в 2014 году оказалась разделена фактической границей: бабушка осталась в Донецке, внучка Ольга с матерью перебрались в Киев, но война настигла их и здесь. Мать работает в морге, который одновременно служит бомбоубежищем. Воспоминания о мирном детстве, сопровождаемые фотографиями из семейного альбома, монтируются с сюрреалистическими кадрами обстрелов, напоминающими страшный сон. А под занавес фестиваля стало известно, что Приз публики, на который претендовали 142 фильма, достался картине "Двадцать дней в Мариуполе" Мстислава Чернова – хронике шокирующих образов осажденного города.

Тем не менее в фокусе фестивальной жизни оказался в этом году новый обострившийся и унесший множество жизней конфликт – израильско-палестинский. Это проявилось уже на церемонии открытия. Художественный руководитель IDFA, куратор сирийского происхождения Орва Нирабиа был застигнут врасплох активистами, прорвавшимися на сцену с плакатом "От реки до моря. Палестина будет свободной". Их поддержала значительная часть зала, кто-то выкрикнул: "Почему уже второй год здесь поднят украинский флаг, а нет палестинского?"

На видеозаписи церемонии можно увидеть, что Нирабиа аплодирует, сам он дает такое объяснение этому факту: "Лозунг, написанный на баннере, который держали молодые протестующие и который, как позже сообщалось, был хорошо виден зрителям, но не мне на сцене, является провокационным заявлением и оскорбительной декларацией для многих, независимо от того, кто его несет. Он не представляет IDFA, не был и не будет одобрен. Я приношу извинения за то, что в данный момент не обратил внимания на баннер. Я хлопал в ладоши, приветствуя свободу слова, а не лозунг. Я узнал о слогане на баннере только от команды, когда зашел за кулисы, когда начался фильм открытия".

Потом, на пресс-конференции, Нирабиа дал более развернутое, культурологическое обоснование позиции фестиваля: "Там, где журналистика предлагает немедленный отклик или прямой комментарий к историческим событиям, документальное кино открывает более широкую перспективу. Оно знало и рассказало нам, что эти ужасные события приближались… Признаки были очевидны, и кинематографисты включили их в свои фильмы, которые были показаны на IDFA недавно и за последние 36 лет существования фестиваля. Фильмы, которые напоминают о том, что угнетение порождает экстремизм. Что отсутствие надежды порождает гнев и насилие. Что насилие порождает насилие. Боль порождает боль. И это отражается эхом в поколениях. Фестиваль снова объединяет нас. Давайте откажемся от наших враждующих идентичностей. Не попадем в ловушку собственных шаблонов… Давайте сделаем это сейчас, давайте устроим фестиваль и будем лучше слушать друг друга, чтобы почтить память всех жертв".

Орва Нирабиа

Таким образом, IDFA постарался дистанцироваться от экстремистского лозунга. Характерно, что слов "Израиль" и "Палестина" руководители фестиваля предпочитают не произносить, заменяя их намеками и экивоками. Вот цитата из очередного заявления: "IDFA хотел бы четко заявить: мы понимаем, что слоган был оскорбительным, и искренне приносим извинения за то, как это произошло. Есть много способов, которыми люди трактуют этот лозунг, различные стороны используют его противоположными способами, но мы считаем, что этот лозунг больше не должен использоваться никоим образом и никем… Наша миссия и наши намерения противоположны тому, чтобы причинять кому-либо боль или заставлять его чувствовать себя в опасности. Этот лозунг не представляет нас, и мы никоим образом его не поддерживаем. …Мы не одобряем и не принимаем оправдания любому насилию, массовым убийствам, коллективным наказаниям, дегуманизации, угнетению, милитаризации, несправедливости или шовинизму, независимо от того, от кого они исходят и против кого направлены. Мы не согласны смотреть на историю одним глазом, упрощать человеческую трагедию или обобщать и судить о каких-либо людях по их худшему проявлению. Мы придерживаемся этики ценности человеческой жизни".

Эти многословные заявления (всего их в течение фестиваля было выпущено как минимум пять) объяснялись бурной реакцией на скандал, сопутствовавший открытию. К руководству IDFA обратились возмущенные кинематографисты и зрители из еврейской общины Амстердама и Израиля, и их нельзя было проигнорировать. Но осудить пропалестинский лозунг, как было сказано в этих заявлениях, не означает поддержать политику Израиля. Так же как "признать страдания палестинского народа сегодня не означает игнорировать боль жертв с израильской стороны… Целью фестиваля является создание безопасного и открытого пространства для гражданских дебатов, где может быть выражен комплексный взгляд на мир и условия жизни человека…Это сложный и рискованный подход, и он не делает ни одну из сторон особенно довольной нами… Различные силы настаивали на четкой позиции, которая могла бы привести к маргинализации боли другого человека… Но мы верим в то, что эта позиция необходима, что она является истинным смыслом фестиваля документального кино".

По мере того, как шел IDFA, новости о количестве погибших в конфликте заполонили все СМИ, и фестиваль выпустил еще одно заявление с призывом к прекращению огня – как к израильской, так и к палестинской стороне, к освобождению заложников и немедленной гуманитарной помощи. В этом заявлении также отмечалось, что "насилие будет только усиливаться с ростом национализма, растущей радикализацией, преобладающей безнадежностью и продолжающейся дегуманизацией". Наконец, в самом последнем заявлении недвусмысленно дается понять, что корни проблемы лежат в колониальной политике, в закрытых границах, что "оккупация является основой этой трагедии". А фильмы, которые IDFA традиционно поддерживает, выступают против несправедливости, защищают лучший мир без сегрегации и без войны. Даже что касается пресловутого лозунга, фестиваль отказывается криминализировать позицию его защитников, будучи открытой площадкой, а не цензором. Прямо или между строк дается понять, что палестинская точка зрения все же ближе левому курсу фестиваля.

Косвенным подтверждением тому стала награда за лучшую режиссуру, присужденная фильму "Жизнь прекрасна" палестинца Мохамада Джабали. Это опять же очень личное кино: режиссер рассказывает историю своей вынужденной эмиграции в Норвегию. Несколько лет назад он приехал на кинофестиваль в Тромсё и не смог вернуться домой, поскольку Египет перекрыл границу с сектором Газа. Борьба с местной бюрократией, тоска по родине и даже климатический контраст севера – юга составляют содержание этого эмоционального и атмосферного кинодокумента. А фигурирующие в нем норвежские интеллектуалы, проявившие высокую солидарность с режиссером-изгнанником, – люди явно того же типа, что кураторы амстердамского IDFA.