"Убийство, а не приговор". Соцсети о сроке Ивана Сафронова

Тюремным сроком в путинской России удивить уже сложно, но приговор, вынесенный в этот понедельник Ивану Сафронову, поразил своей жестокостью.

Кристина Астафурова:

Журналистика — это не преступление*.
*не действует на территории Российской Федерации.

Станислав Рудковский:

Думаешь, что российская журналистика внутри страны уже добита напрочь. Но режим как-будто специально показывает, что еще есть куда бить.

Илья Жегулёв:

Ване Сафронову дали 22 года по абсолютно сфабрикованному обвинению, не приведя ни одного доказательства. И это тем более нелепо, поскольку он ни разу не политический заключенный, он совершенно не собирался протестовать, а наоборот, перед арестом пошел работать во власть, став советником Дмитрия Рогозина.
Поэтому я и думал сначала - мало ли, может какие-то неопровержимые доказательства, ведь какой смысл задерживать неоппозиционного журналиста?
Но нет. Власти его сделали именно политическим, потому что тем доказательствам, которые они предъявили, цена - грош, и если бы суды у нас были независимые его бы просто отпустили в здании суда, а следствию еще нужно было бы заплатить за содержание под стражей в течении такого большого срока до суда.
Мы, журналисты, для лонгрида находим больше источников и доказательств за месяц, чем эти следователи за два года.

Иван Голунов:

Чудовищный и людоедский приговор Ивану Сафронову. Иван не предал себя. Не оговорил других. И получил за свою позицию, принципы, самый большой в истории современной России срок по подобным делам. Иван, его семья, его коллеги-журналисты - герои и настоящий пример стойкости.
Теперь мы знаем новые условия работы журналистов. Тебя прослушивают, за тобой ходит наружка, твоя квартира напичкана видеокамерами, в компе программа-шпион, записывающая все действия. Хотя как мы знаем в деле Ивана, это многолетнее постоянное наблюдение за ним не дало какого-то существенного результата для обвинения. И, самое важное для всех нас: лучше объединяться, а заниматься бессмысленными выяснением кто журналист, а кто пиарщик батута.

Пропутинские комментаторы считают, что, во-первых, вина доказана, а, во-вторых, положение Ивана усугубили его защитники.

Александр Дюков:

Я, честно говоря, не вижу ровным счетом ничего странного или противоестественного в том, что человек, использующий специальные шифровальные программы при общении с иностранным гражданином по тематике ВПК, получает срок за шпионаж.

Сталина Гуревич:

Доигрались в политику на процессе? Интересно, а те, чьими молитвами Сафронов на полжизни уехал, как себя чувствуют сейчас? Совесть не чешется? И да, я сейчас не об обвинении и суде

Но даже в этом лагере есть сомнения.

Марина Ахмедова:

Не спорю с тем, что шпионаж в пользу другого государства или государств должен наказываться строго. Но именно из-за такого строгого наказания хотелось бы более ясного обоснования - в чем конкретно вина. Хоть что-нибудь, чтобы не было неясности. Неясности при таких великих сроках в обществе оставаться не должно. Она общество дезориентирует

Дмитрий Соколов-Митрич:

Я не страдаю политической романтикой и очень даже могу себе представить, как можно оказаться шпионом по неосторожности. Ну, например, ты просто встретился с каким-нибудь не очень знакомым иностранцем и что-нибудь ему рассказал — даже не тайну страшную, а просто подсказанные на базе собственных уникальных компетенций соображения. Или сделал примерно то же самое по переписке. Это действительно очень неосторожный поступок. Потому что согласно УК, шпионажем является не только прямая выдача военных тайн, но и просто элементарная помощь противнику в аналитической работе. И это не только у нас так, та же фигня у любого уважающего себя государства. Я знаю об этом не от конспирологов, а от серьезных предпринимателей, которым доводилось вести бизнес на внешних территориях.
Но за такую оплошность 22 года — чересчур. За такую оплошность разумно давать гомеопатическую дозу страха, человек и так уже десять раз испугался.
Когда я был маленький, по советскому телевизору однажды показали большой документальный фильм «Толстяк на связь не выйдет» - про какого-то шпионского шпиона, который мало того что продал Родину, так еще и по всем параметрам, включая визуальные, был человеком крайне неприятным — даже его английский агент при очной ставке выразил ему свое презрение.
Приговором был расстрел, разумеется.
Вряд ли Иван Сафронов герой той же оперы. Но, судя по сроку, государство считает иначе. Судя по сроку, он совершил что-то очень серьезное. А значит было бы неплохо, чтобы государство столь явный информационный вакуум хоть чем-нибудь заполнило.
С людьми вообще полезно разговаривать.
Иначе они начинают разговаривать сами с собой.

А за пределами этого лагеря нет и сомнений.

Александр Архангельский:

Иван Сафронов - мой бывший студент. Ни одному слову обвинения я не верю. И больше мне добавить нечего

Анатолий Несмиян:

Фактически это приговор «ни за что». Сафронов попал под раздачу в силу каких-то изменившихся подковерных аппаратных балансов, понятных только тем, кто воюет между собой. Вряд ли следствие и суд в курсе этих подводных течений, они просто получили указание и исполнили его, а потому формальная сторона не играет ни малейшей роли.

Искать в подобного рода делах ту составляющую, которая занесена в текст приговора, абсолютно бессмысленно. Раньше подбрасывали наркотики, теперь опасаются, а потому рисуют то же самое, но по другим основаниям.

Александр Кынев:

Бессмысленная жестокость делегитимизирует насилие. А именно легитимность насилия основа власти. И как говорит история, насилие всегда возвращается бумерангом. За 22 года поменяется вообще все и эта демонстративная жестокость скорее похожа на самоаутотренинг тех, кто реально боится потерять всё.

Кирилл Рогов:

Адский приговор Ивану Сафронову - это одновременно и реликт настоящего сталинизма (выдуманное "шпионское дело" с "расстрельным" приговором - это акт террора), и - улика ведомственной истерики.
Начатое в качестве дежурного акта запугивания ("не общайся с иностранцами, не лезь, куда не следует") и мелкой мести, оно, мне кажется, изначально не предполагало такого сатанинского разворота начальственной кровожадности. В планах, мне кажется, было семь лет приговора с перспективой "досрочки" при условии корректного поведения. Так сейчас всех сажают: это путинская "новая норма", его "сталинизм-лайт".
Но то, что мы наблюдаем, тот приговор, который вынесен, - этот истовый и спазматический зубовный скрежет - следует понимать не только как месть за то, что Иван не сдался. Его имеет смысл рассматривать в контексте информационной повестки последних недель и месяцев. Я имею в виду, что история начала этой адской войны и утечки из американской администрации на этот счет, в общем, демонстрируют очевидный факт. В Вашингтоне прекрасно осведомлены о том, что происходит в Кремле, и о всяких кремлевских тайнах и секретных планах. И не Иван Сафронов (точно) тому виной.
Начало этой войны - это, в общем, фиаско все путинской "секретности" и "внезапности", всей его "безопасности" и конспирологичности. Того, что считалось полем его исключительной компетентности.
Путинская администрация и путинское КГБ абсолютно уязвимы и прозрачны для "противника", т.е. Вашингтона. А эти пароксизмы откровенного террора адресованы собственным гражданам и призваны вызвать у них шок, который не позволит им осознать поразительную некомпетентность этих "конспираторов", претендовавших, что эта секретность и внезапность и есть их главный капитал компетентности.
Иными словами и прощу говоря, адский приговор - это месть Ивану Сафронову и всем нам за то, что Путин, его администрация и его ФСБ продалбывают все свои секреты (и без того идиотские) американцам и ничего с этим не могут поделать.

Аббас Галлямов:

Чем более смехотворным является обвинение, тем большее зверским должен выглядеть приговор. Силовики пытаются приучить людей к тому, что доказывать свою невиновность выходит себе дороже. Они пытаются создать систему, в рамках которой сотрудничать со следствием выгоднее, чем с ним спорить. Тот факт, что такое издевательство над правосудием добивает легитимность и уничтожает социальную базу системы, их не волнует. Силовики ведь в политике не разбираются и истории не знают. Они не понимают, что без социальной базы режимы долго не живут. Они преследуют свои узкокорпоративные интересы, а на интересы режима в целом они плевать хотели.
Кремль всё это понимает, однако, судя по происходящему, он на ситуацию уже не влияет. Администрация президента, похоже, окончательно превратилась в высокопоставленного политического импотента.

Олеся Остапчук:

Часть российского общества уже устала от постоянных новостей о том, что кого-то посадили. Кто-то, может, уже и скажет, мол ОЖИДАЕМО. Людей с оппозиционными взглядами в России давно прессуют. При этом Сафронов даже не был оппозиционером! Это не политический активист, это человек, который профессионально выполнял свою работу.
Я много писала о преступлениях. Вы знаете, какие сроки дают в российских судах убийцам, педофилам? Какие сроки дают за реальные преступления? Им дают сроки гораздо меньше, чем тот, что сейчас получил Сафронов.
С этим никак нельзя смириться и это нельзя оправдывать.

Игорь Эйдман:

При позднем Сталине можно было легко получить за связь с иностранцами 25 лет. И никакого реального шпионажа для этого не требовалось. Достаточно было переписки, например. При позднем Путине снова так. Дело Ивана Сафронова как будто бы пришло к нам из сталинской судебной практики.
Я вижу только одно объяснение монструозному, нереально огромному сроку (22 года), к которому приговорили Сафронова. Таким образом Кремль и ФСБ посылает обществу сигнал - трепещите, вернулись сталинские "срока огромные", "те времена укромные, теперь почти былинные, когда срока огромные брели в этапы длинные", так что сидите тихо, а от иностранцев бегите, сломя голову, как это делали обыватели при Сталине, пока вам добрый судья четвертачок не нарисовал.

Николай Митрохин:

22 года Ивану Сафронову за журналистику и отказ сдать следователям источники информации - это уже не брежневщина и не андроповщина (максимум по такого рода делам был у Щаранского - 13 лет), а прямо таки поздний сталинизм. Тогда расстреливать на время официально перестали, но стали давать по 25 лет.
Разумеется, он вряд ли просидит весь этот срок, но сама по себе интенция давать "за политику" не просто "реальные срока", а такие - чтобы человек очень надолго исчезал в ГУЛАГе, действительно - сталинская.

Максим Юсин:

"Скопинский маньяк" получил на пять лет меньше...

Леонид Волков:

Вот в 2015 году Вася Федорович, юрист из Екатеринбурга, главарь банды, которая убивала узбеков и таджиков (в основном с целью развлечения), получил 22 года строгого режима. Там было около 40 убийств, в суде было доказано 14 убийств и 5 покушений.

Сейчас уж, небось, в Украине воюет. Еще и медаль от Путина получит (надеюсь, посмертно).

***

Сафронов не просидит свой срок. Все это закончится гораздо раньше. Но людоедство тех нелюдей, которые 24 запросили и 22 дали, кто это "дело" придумал и вел — это все уже записано и никогда не будет забыто.

Иван Преображенский:

Для сравнения, сегодня же суд в Минске у "кровавого Лукашенко" вынес три приговора по делу о подготовке госпереворота и подготовке покушения на самого Лукашенко - всего дали по 10 и 11 лет. То есть, даже в Беларуси ни за что дают вдвое меньше, чем Сафронову дал путинский суд.

Его показательно взяли, когда страна готовилась к агрессии против Украины. И теперь так же показательно уничтожают человека. Чтобы все журналисты (и дружившие с Сафроновым чиновники) поняли, что сами темы, о которых он писал, теперь под запретом.

Это убийство, а не приговор. И, надеюсь, Иван Сафронов выйдет очень скоро, гораздо раньше, чем ему прописал Путин. И сможет выступить свидетелем обвинения на процессе против Владимира Путина.

Александра Архипова:

Сегодня дали 10 лет тюрьмы моему коллеге филологу Александру Федуте в Беларуси и 22 года журналисту Ивану Сафронову в России. Это сталинские сроки, сроки, о которых мы читали раньше в исторических книгах.
Это хочется развидеть, но это есть.
Остаётся верить, что "нравится -не нравится, империя развалится".

Кирилл Гончаров:

Я абсолютно убеждён, что к таким категориям дел, мы быстро привыкнем. Началось с Горинова, теперь повысили градус на Иване Сафронове, далее нас ждут оглашения над Яшиным и Кара-Мурзой. Обоим светят двухзначные цифры в приговоре. И это не конец..

Наталия Геворкян:

Как же я надеюсь, что все, кто творит этот произвол, рано или поздно сядут

Ольга Бычкова:

Когда-нибудь они будут умолять, чтобы им дали хотя бы 22 года.

Екатерина Шульман:

Но что-то подсказывает, что столько он не просидит - ибо не вечны ни эмир, ни ишак, и стены не так непроницаемы, как сперва кажется.

Ольга Романова:

Он выйдет, когда не будет Путина. Но кто ж знает, когда. Даже если после Путина будет Путин 2.0, всё равно появится шанс.

Александр Рыклин:

А какие путинские сроки сегодня реальные? Ну, то есть такие, какие действительно придется отсидеть? Наверное, 15 суток... Или год... Дальше все совсем не ясно, не очевидно...
А 22 года - это все равно, что 122 года, или 222...
Все эти досужие размышления, разумеется, не отменяют того факта, что Иван Сафронов заслуживает глубочайшего уважения и восхищения... Железный оказался парень...