За полгода после начала агрессии против Украины путинский режим заметно регрессировал. Сперва экономическое самоотрешение от мира, как следствие санкций за развязанную войну. Теперь уже буквальное уничтожение собственного народа, обречённых на гибель ввиду мобилизации сотен тысяч мужчин. Другие сотни тысяч вынуждены покинуть Россию. Аннексия украинских территорий обрекает режим на нелегитимность, лишает его последней связи с реальностью. Никто в мире, тем более Украина, не смирится с аннексией. Недавние попытки уничтожения инфраструктуры украинских городов на фоне российских военных поражений опять же говорят более о бессилии, чем о силе, и множат примеры того, что называется преступлениями против человечности. И означают для путинского режима опять же самоотделение – уже от самой человечности. В Гааге по просьбе Украины тем временем создают специальный трибунал для суда над Владимиром Путиным и политическим руководством России.
Конечно, так не было задумано. Предполагалась короткая победоносная война, которая укрепит режим. Так уже бывало в русской истории, когда победоносные замыслы оборачивались поражением, невиданным разочарованием и позором, а иногда и распадом государства. На память приходят и Крымская война, и Русско-японская при царизме; Афганская при советской власти. Все аналогии хромают, конечно, но в глаза бросается общее: находясь в более-менее стабильном состоянии, режим вдруг решается на "иррациональные", как недавно выразился президент США Джо Байден, действия. В результате каждый последующий шаг приводит лишь к ухудшению ситуации. Напоминая в итоге аутоагрессию – нанесение ран самому себе – в рамках целого государства.
Зло как таковое явило себя в виде путинского режима, в этом нет сомнений
На ум тут приходит одна аналогия с учением Зигмунда Фрейда, который считал, что влечение к смерти заложено в человеческом организме наряду с желанием жить. Возможно ли применить эту теорию по отношению к целому государству? Можем ли мы говорить о закономерности, о бессознательном влечении к смерти тоталитарного режима? Нет ли в самом деле какого-то гена самоуничтожения, саморазрушения, заложенного в механизме царского ли, советского строя? Чувствуя приближение своего конца и желая его отсрочить с помощью нового витка агрессии, режим своими действиями лишь ускоряет неизбежное. Горькая шутка про "бомбить Воронеж", между прочим, означает, что народ сформулировал эту психологическую склонность путинского режима, влечение к смерти, задолго "до". Замечу: это вам не советский анекдот про немощь вождей; это юмор, так сказать, высокого, фрейдистского качества.
Отчего так происходит из века в век? В основе и прежнего советского режима, и нынешнего путинского - насилие. Насилие может быть инструментом, до известного момента эффективным, но не может быть смыслом. Насилие как идея оборачивается против самого себя, приводит в итоге к самоотрицанию, к саморазрушению, к самоуничтожению. Правда, теперь это самоотрицание грозит утащить за собой и весь мир в воронку ядерного безумия.
Война от бессмыслия. От ощущения исторического тупика (причем в этот тупик заводит вера в собственный "особый путь"). Оттого что царь, генсек или президент не нашел смысла в мирной жизни, он решает искать его в смерти. Тем самым объявляя войну, собственно, самому здравому смыслу. Поскольку в XXI веке захватническая война с присоединением территорий – явная, помимо прочего, бессмыслица.
И если цель Путина – уничтожить смысл как таковой, то наша задача состоит в обратном. Противостоять путинскому режиму – это, в том числе, не терять рассудок, что довольно сложно в данной ситуации. Украина борется и за своё выживание, и за демократические свободы всего мира. Со смыслами всё просто и понятно. Как сохранять рассудок тем, кто откололся от путинского "Титаника" и кому нужно с нуля создавать смысл собственной жизни?
…Робинзон, как вы помните, долго выстругивал свою первую лодку, которую не мог затем дотащить до моря. Она оказалась слишком громоздкой, слишком тяжелой. Робинзон понял, что ему нужна пирога полегче. Так и с нашими мыслительными конструкциями. Прежние смыслы, из мирной жизни, которые мы пытаемся дотащить до моря бушующего, слишком тяжеловесны. Нужно нечто иное, проще и жизнеспособнее. Выстроенное из того, что у нас под рукой.
Из нового у нас есть, прежде всего, опыт отчаяния. Он вызван чудовищными обстоятельствами, однако это тоже опыт. "Страдание очищает", – говорят в таких случаях, но в нашем случае этичнее было бы сказать, что страдание возвращает нас самим себе. В экзистенциальной, пограничной ситуации, "между жизнью и смертью" мы имеем дело не с придуманным "я", а с реальным. Это лишает нас всего лишнего, наносного. Столкнуться с отчаянием – это в своем роде генеральная проверка нашего бытия на "да" или "нет". Наши возможности ограничены – и это заставляет делать то, что можно и что должно, с наибольшим усердием и усилием.
Преступления, совершаемые против Украины, не подлежат никакому оправданию. Зло как таковое явило себя в виде путинского режима, тут нет сомнений. Тем самым обнажается зло, сама структура зла. В этой ситуации нельзя оставаться нейтральным, и это в какой-то степени облегчает человеческий выбор. Добро может временно терпеть поражение, но это не имеет значения. Уинстон Черчилль, с которым сравнивают сегодня Владимира Зеленского, писал, что в первый год войны все было "хуже, хуже и хуже. А потом, даже несмотря на поражения, было уже ясно, что мы двигаемся от победы к победе".
Мы опять вступаем в эпоху перемен. По масштабам они будут сопоставимы с тем, что происходило 30 лет назад, когда рухнула советская идеология. На наших глазах зарождается нечто, что будет определять будущее на несколько десятилетий. И если повезёт, мы сможем увидеть перемены своими глазами. Любой человеческий поступок в такие времена имеет большее значение, чем прежде. И от каждого зависит многое. От священника, который первым открыто назовет Путина и его режим злом. От первого военного, который призовет российских солдат не становиться убийцами, не участвовать в бойне. Никто не отменял забастовок, в конце концов: просто не работать на путинский режим в нынешних обстоятельствах – тоже поступок. Смысл жизни упростился до выбора стороны добра или зла и соответствующего действия, который совпадает с нашим духовным решением.
Андрей Архангельский – журналист и культуролог
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции