УПЦ попросили из Лавры

Дороги к свободе. Государство, церкви и Лавра

Виталий Портников: 22 марта Вселенский патриарх Варфоломей заявил в Вильнюсе, что Русская православная церковь разделяет ответственность за преступления войны, которую Россия развязала против Украины. Как отметил патриарх, российские власти используют церковь, как инструмент для достижения своих стратегических целей. В этом контексте в Киеве рассматривают и роль Украинской православной церкви. УПЦ, которая якобы утверждает о разрыве с Московским патриархатом, обвиняют в антиукраинской деятельности. Ее представители из-за расторжения договора аренды должны выселиться из Киево-Печерской лавры до 29 марта.

Покинут ли Лавру священники и монахи Украинской православной церкви? Получит ли Киево-Печерскую лавру, признанную автокефальной, православная церковь Украины? С нами Тарас Антошевский, украинский религиовед, шеф-редактор Религиозно-информационной службы Украины, на связи из Нью-Йорка Сергей Чапнин, российский религиовед, старший научный сотрудник Центра православных христианских исследований Фордхэмского университета.

Корреспондент: Национальный заповедник "Киево-Печерская лавра" расторг договор аренды с Украинской православной церковью, которую, несмотря на изменения в ее уставе, многие по-прежнему связывают с Московским патриархатом. По словам министра культуры и информационной политики Украины Александра Ткаченко, причина разрыва договора – несоблюдение правил пользования государственным имуществом. На территории Лавры, которая включена в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, после проверки обнаружили 36 незаконных построек.

Решение Киева не продлевать аренду зданий Лавры для УПЦ, как заявили в Кремле, оправдывает цели российской "спецоперации" в Украине, а РПЦ обвинила украинские власти в "гонениях и нападках на духовенство". Благословивший войну России против Украины глава РПЦ патриарх Кирилл назвал требование о выселении священнослужителей из Лавры "незаконным, противоречащим демократическим нормам и правам человека".

Киево-Печерская лавра – первый и самый древний монастырь на территории Киевской Руси. В его ближних и дальних пещерах находятся мощи нескольких православных святых, а в Успенском соборе и других культовых сооружениях – большое количество православных ценностей.

Накануне из Лавры начали вывозить имущество. Все автомобили, выезжающие с территории монастыря, проверяют полицейские. В правительстве пригрозили руководству УПЦ уголовной ответственностью, если не досчитаются музейных экспонатов. Около двухсот монахов с послушниками отказываются выселяться из Лавры. Власти и гражданские активисты обещают не применять силу и способствовать безопасному освобождению монастыря от представителей УПЦ.

С осени прошлого года Служба безопасности Украины проводит массовые обыски в храмах и монастырях УПЦ, нескольким иерархам предъявлены обвинения в государственной измене, восемнадцать священников лишены украинского гражданства. В конце 2022-го Совет нацбезопасности и обороны принял ряд решений, направленных на запрет в стране УПЦ Московского патриархата. Соответствующий законопроект правительство направило в парламент в январе, однако депутаты Верховной рады до сих пор не рассмотрели этот документ.

Виталий Портников: Вы допускаете, что это выселение пройдет мирно?

Тарас Антошевский: Честно, не очень в это верю. Уже много лет Московский патриархат в Киеве действует агрессивно, особенно Лавра, где всегда собирались активные члены секты политического православия. Они всегда были очень агрессивны к попыткам сделать что-то с Лаврой, чтобы она все-таки была как Лавра, а не как центр политического православия. Владыка Павел ответил очень агрессивно. Журналисты в эти дни часто приходят в Лавру, и местные жители также агрессивно к этому относятся. Уже видно, как они собирают какие-то ящики, что-то вывозят. Там кроме монахов есть еще и Управление УПЦ Московского патриархата, семинария с духовной академией, поэтому процесс выселения, я думаю, не будет простым.

Виталий Портников: Господин Чапнин, как вы рассматриваете весь этот процесс: политизированный он уже или все-таки связан с общими дискуссиями о том, какая же церковь теперь на территории Украины является канонической? Что дальше должно происходить с Киево-Печерской лаврой?

Сергей Чапнин: Здесь два вопроса. Первый связан с отношениями между УПЦ и ПЦУ. А второй связан с отношением государства к УПЦ, к той монашеской общине, к прочим организациям, которые сегодня находятся на территории нижней Лавры. Первый вопрос – сложный, длинный, вязкий, я не вижу никаких перспектив серьезного улучшения ситуации в отношениях между УПЦ и ПЦУ. А вопрос отношения украинского государства к недвижимости, к сохранности монастыря… Все-таки это 70 зданий, в Лавре проживает несколько сотен человек: 200 монахов, 250 семинаристов, 50 преподавателей семинарии, думаю, еще несколько сотен человек там работает. Допустим, они все уезжают, имущество вывозится. Монашеская община, руководство УПЦ понимают, что можно разыграть спектакль, провести какие-то публичные акции, но потом, поскольку нет никакого переговорного процесса между Синодом митрополита Онуфрия и Министерством культуры, придется уехать. Меня здесь удивляет инфантильная позиция руководства УПЦ, которое не делает никаких серьезных попыток для начала реального диалога о дальнейшей судьбе Лавры. Позиции Министерства культуры непродуманная. Если все уедут, кто туда приедет? Мне кажется, ответа на этот вопрос сегодня нет ни у кого.

Виталий Портников: Глава ПЦУ митрополит Епифаний предложил монахам Киево-Печерской лавры остаться в своих кельях в случае, если они присоединятся к Православной церкви Украины. Но ведь эта инициатива практически никем не была встречена с пониманием?

Тарас Антошевский: Мы даже не можем сказать, как она была встречена, потому что не было никакого ответа со стороны этих монахов. Государство уже давно должно было это сделать. Владыка Павел организовал там хозяйственную деятельность, которая не соответствует ни украинскому законодательству, ни требованиям со стороны ЮНЕСКО. Мы видим десятки сооружений на территории нижней Лавры, которые были перестроены, построены, то есть это десятки фактов пренебрежения законом, но государство годами не обращало на это внимания.

Тарас Антошевский

Виталий Портников: Почему нет никакой ответной реакции от того, что мы называем низовым священством? Ведь мы действительно видели, как много людей публично задавали вопросы Синоду УПЦ, связанной с Московским патриархатом, но на них не было никаких ответов. Вот теперь, может быть, как раз потому, что не было ответов, все это и происходит. Сейчас не задают никаких вопросов ни митрополиту Онуфрию, ни митрополиту Павлу: как же так, мы уходим из Лавры – это же наш монастырь?

Сергей Чапнин: Вы правы. Я думаю, одна из критических ошибок руководства УПЦ в том, что они не захотели услышать голоса духовенства из разных епархий, которые консолидированы: это сотни подписей, сотни голосов выступили с требованиями, а потом с вопросами к руководству УПЦ, но это было полностью проигнорировано. Епископат оказался оторван от реальной жизни, неспособен к серьезным действиям, разве что к каким-то голым декларациям и совершенно бессмысленным поступкам, типа поездки к Офису президента, топтанию перед входом и отъезда обратно. Почему при этом нет опоры на духовенство? Я думаю, потому, что епископат не верит в духовенство, считает себя какой-то исключительной кастой: когда монах, священник становится епископом, он вступает в некий тайный орден, управляющий церковью. Сейчас мы видим просто кризис этого сознания. Может быть, и хорошо, что все это находится в кризисе.

К сожалению, митрополит Епифаний из ПЦУ очень неудачно выступил со своим обращением. Фактически он сказал: монахи, сдавайтесь, переходите ко мне. Это, конечно, довольно оскорбительно. Если бы он говорил более мягко, дипломатично, наверное, он смог бы привлечь какое-то количество монахов. А сейчас те, кто недовольны Павлом, готовы выйти из монашеской общины, не готовы перейти в ПЦУ. В случае самого мягкого сценария, я думаю, возможно создание некоего монастыря под прямым управлением патриарха Варфоломея: это могло бы быть некоторым выходом из ситуации.

Виталий Портников: Вы допускаете, что Вселенский патриарх может занять такую позицию?

Сергей Чапнин: Ситуация находится в тупике, хорошего выхода из нее сейчас нет. В том или ином виде будет какой-то конфликт, и раны будут затягиваться очень долго. Если стоит вопрос о том, чтобы выход был максимально мирным, то да, надо привлекать патриарха Варфоломея, пришло время.

Виталий Портников: Вы не допускаете, что ПЦУ просто придет в лавру, и там будут ее монахи? А может быть, какие-то монахи Киево-Печерской лавры понемногу начнут присоединяться к этим монахам. Так этот монастырь и будет существовать под омофором Вселенского патриарха, но в ПЦУ.

Сергей Чапнин: Это возможный сценарий развития событий. Допустим, придут 20 монахов ПЦУ, в их распоряжении будет 70 зданий – что они будут делать? Я думаю, у ПЦУ сегодня нет ресурса, чтобы полностью вступить во владение нижней Лаврой, просто нет людей, некому этим заниматься. Даже если часть монахов перейдет, это будет явно меньшая часть, они все равно не смогут ухаживать за Лаврой, содержать ее.

Сергей Чапнин

Виталий Портников: Господин Чапнин говорил, что ПЦУ просто некем заполнить эти монастырские здания. Это тоже важный момент. С одной стороны, есть большая автокефальная церковь, большинство граждан Украины считает, что это каноническая церковь, к которой они принадлежат. А с другой стороны, дефицит монашеской жизни, что все-таки необходимо для церкви.

Тарас Антошевский: Может быть, часть монашества перейдет из Московского патриархата в ПЦУ, и этот переход будет тихий и спокойный, как иногда бывают переходы общин из одной церкви в другую. Конечно, эти помещения – не всё монастыри, это и бизнес владыки Павла, и территория метрополии, где было очень много помещений, духовная академия, где могут учиться студенты ПЦУ. Мы не можем сейчас говорить, что это будет автоматический переход. В публичном пространстве нет даже каких-то документов по поводу того, что туда автоматически войдет ПЦУ. Прежде всего, надо провести какую-то комиссию, чтобы выяснить, в каком состоянии эти сооружения. Может быть, какие-то нужно будет снести, потому что они там незаконно построены, какие-то – изменить (владыка Павел очень любил перестраивать). Особенно непонятна ситуация с мощами, которые под землей: что там происходит? Известно, что хозяйственная деятельность митрополита Павла негативно отражалась на состоянии Лавры. Кроме монахов, я думаю, там можно будет разместить и духовную академию, которая размещена в другом монастыре, и какие-то другие заведения. Это территория заповедника: может быть, у заповедника есть свои планы на эту территорию, там будут работать какие-то музеи или научные центры.

Виталий Портников: Почему Синод УПЦ не предпринял ничего для спасения репутации? Сначала пытались, провели собор буквально в один день с заседанием Синода, меняли устав, который мы до сих пор не можем увидеть, в этом уставе сохранилось упоминание о грамоте Московского патриарха, что процесс связан с мировым православием через Московский патриархат. Тем не менее, у них были все возможности дальше дистанцироваться, принимать какие-то решения, в конце концов, обратиться к патриарху Кириллу с требованием автокефалии, раз они уже считают территорию Украины территорией РПЦ. Но они же ничего этого не сделали, даже того, что сделала Латвийская православная церковь, не находящаяся в воюющей стране.

Сергей Чапнин: Все-таки то, что произошло в Латвии, – это нарушение европейского законодательства о свободе совести. Не может государство предъявлять такие требования религиозной общине, а уж внутри канонического права православной церкви эти механизмы самопровозглашения автокефалии просто отсутствуют. Митрополит Онуфрий в мирное время действительно является очень сильной, яркой фигурой, но он совершенно не понял реалий военного времени, он сформировался как монах в Троице-Сергиевой лавре, поэтому для него всегда будет большой личной проблемой отделение от России. Он перенес свой личный опыт на всю церковь, и это оказалось полной катастрофой. Я думаю, на сегодняшний день он, к сожалению, фактически неспособен к дальнейшему управлению УПЦ.

Кроме того, есть такая внутренняя традиция внутри украинского Синода. Когда митрополит Онуфрий был выбран Киевским митрополитом, он, видимо, дал какие-то обещания митрополиту Павлу Лебедеву, что он останется навсегда, пока Онуфрий Киевский – митрополит, Павел будет управлять лаврой, а митрополит Антоний будет управделами. Сейчас, когда находящихся под санкциям митрополитов, одиозных фигур следует снять, заменить на тех, кто может реально действовать, как члены Синода, как члены административного аппарата Украинской церкви, Онуфрий связан каким-то своим обещанием и ничего не делает.

Насколько я вижу, в современном епископате УПЦ нет ни одной деятельной фигуры – это, конечно, свидетельство глубочайшего внутреннего кризиса. Я не думаю, что в этой ситуации Онуфрий готов рукоположить новых молодых епископов или выдвинуть какие-то новые фигуры, которые включились бы в разрешение сложившихся конфликтов. Получается, руководство церкви сознает, что церковь угасает, но ничего не может сделать для того, чтобы изменить ситуацию.

Виталий Портников: Зачем митрополит Онуфрий, когда повел весь Синод на так и не состоявшуюся встречу с президентом Зеленским, взял туда людей, которые президентским указом уже были подвергнуты санкциям, митрополита Павла и митрополита Антония?

Тарас Антошевский: Там был еще более одиозный Лука Запорожский. Митрополит Онуфрий не открыт обществу, общается только со своими. Мы не знаем, кто организовал эту тусовку, зная, что не будет никакой встречи. Они годами плевали на то, что шло от общества, от президента, от власти, а сейчас решили, что нужно показать, что они открыты к диалогу, но власть не хочет вести с ними диалог.

Виталий Портников: Любой человек, который находится в Троице-Сергиевой лавре, каждый день проходит мимо могилы Бориса Годунова и понимает, насколько сложным политическим процессом является автокефалия, к каким инструментам часто прибегает власть, чтобы ее добиться. Мы помним, как царь Борис просто не выпускал из Москвы Константинопольского патриарха, пока не была признана автокефалия. Почему нет этого понимания?

Сергей Чапнин: Мы живем в совершенно иных исторических реалиях. Тормозом для развития ситуации является то, что каноническое право церкви сформировалось в раннем Средневековье, и ни одна из поместных церквей не чувствует себя комфортно, когда возникают вопросы сегодняшнего дня, ничего близкого в канонах, нет никаких ответов. Сегодня все церкви сталкиваются с проблемой национализма. В идеологии, которая сейчас сформирована в Московском патриархате, очень сложный бульон из национализма и имперскости, который религиоведы пока не могут разобрать. Они говорят: нет-нет, в РПЦ десятки разных народов, как вы можете обвинять нас в национализме? Когда речь идет об имперскости: как же так, мы же все-таки Русская православная церковь, не российская, не какая-то другая. Это как селедка, которая все время выскальзывает из рук.

Сейчас все эти вопросы поставлены достаточно прямо. Большая богословская конференция, прошедшая в начале января в Греции, их уже рассматривала. Я думаю, мы придем к какому-то пониманию того, как на основе имперскости и национализма можно формулировать понятие современной ереси. Нам важно понять, применимо ли понятие ереси к тем учениям, которые сегодня проповедует патриарх Кирилл.