Уроки Кеннеди и Хрущева для Путина. 60-летие Карибского кризиса

Авантюризм или необдуманные действия Кремля: что привело мир 60 лет назад к порогу ядерной войны? Как удалось предотвратить ядерный армагеддон? Накажет ли история за невыученные уроки Карибского кризиса?

Мои сегодняшние собеседники: политолог, культуролог профессор университета New School в Нью-Йорке Нина Хрущева и историк, профессор университета Джонса Хопкинса Сергей Радченко.

14 октября 1962 года американский самолет-разведчик U-2 сделал фотоснимки, из которых явствовало, что на Кубе устанавливаются советские баллистические ракеты Р-12 с ядерными боеголовками. Совершенно неожиданное известие поразило Вашингтон. Это означало, что значительная часть восточного побережья США в ближайшее время окажется в зоне досягаемости советских ракет средней дальности. Не зная, что у американцев есть доказательства, Кремль поначалу отрицал наличие ядерных ракет на Кубе.

22 октября президент Джон Кеннеди выступил с телевизионным обращением к американцам, сообщив о советских ракетах на Кубе и своем решении при необходимости применить силу, чтобы нейтрализовать эту угрозу Соединенным Штатам. Он объявил о морской блокаде Кубы с тем, чтобы не допустить в ее порты советские суда с ракетами на борту. 24 октября советские суда достигли зоны границ кордона, установленного американскими кораблями, не попытавшись его пересечь. 26 октября Хрущев посылает Кеннеди письмо с предложением убрать ракеты в ответ на обещание США не вторгаться на Кубу.

27 октября над Кубой кубинскими ПВО был сбит американский самолет-разведчик U-2, что, с точки зрения Пентагона, означало фактическое провозглашение войны. Джон Кеннеди, вопреки советам военных, отказался дать приказ нанести воздушный удар по советским ракетным установкам на Кубе и в тот же день он получил от Хрущева еще одно послание, на этот раз с предложением вывести ракеты с Кубы в ответ на демонтаж американских ракет, размещенных в Турции. Формально Кеннеди принял первое предложение Хрущева, но приватно он согласился убрать ракеты и из Турции.

Аэрофотоснимки советских ракетных баз на Кубе. Октябрь 1962 года

Ситуация, когда человечество от ядерной войны, возможно, отделило лишь решение Джона Кеннеди повременить с ответом на уничтожение американского самолета, стала результатом авантюрного, как считает Сергей Радченко, но объяснимого шага Хрущева:

– Во-первых, с точки зрения безопасности Советского Союза. У СССР были тогда межконтинентальные баллистические ракеты, но их не было в достаточном количестве, чтобы действительно угрожать Соединенным Штатам, – говорит Сергей Радченко. – Ракеты среднего радиуса действия были в достаточном количестве, они были более надежные. Если бы они находились на Кубе, Хрущев мог бы тогда угрожать США ядерным ударом и компенсировать проблему безопасности, которую создавали американские ракеты, размещенные в Турции и в Италии. Такое объяснение решения Хрущева было первое, которое появилось в американской историографии Карибского кризиса. Здесь надо войти в положение Хрущева и понять его психологию, почему его так допекали эти ракеты в Турции. Мне кажется, что здесь он исходил из тезиса: как такое может быть, что американцы размещают вокруг нас свои ракетные базы, а мы почему не может этого сделать? Это, кстати, сразу видно во многих его высказываниях того периода. Но это не единственное объяснение. В 90-х годах, когда появились первые советские документы по Карибскому кризису, сын Анастаса Микояна Серго Микоян, который сам был специалистом по Латинской Америке, его Микоян брал с собой в поездки на Кубу, сын Микояна выступил с идеей, что, мол, Хрущев решил разместить ракеты на Кубе, потому что он хотел спасти кубинскую революцию от посягательств американцев. Хрущев действительно боялся, что будет предпринята очередная попытка со стороны США захватить Кубу. Я в своих исследованиях делаю упор на китайском факторе. Советско-китайские отношения начиная с конца 50-х годов, ухудшаются, в начале 60-х уже фактически раскол идет. Китайцы обвиняют Советский Союз в том, что он предает освободительное движение стран третьего мира. В этом контексте Хрущеву необходимо было показать китайцам, что Советский Союз – это действительно революционная держава, которая поддерживает революции в странах третьего мира, в том числе на Кубе. Я не думаю, что можно это просто ограничить одним фактором.

– Но чем бы ни руководствовался Хрущев, если даже какие-то из его аргументов можно в теории признать весомыми, то у историков, насколько я понимаю, есть единодушие, что избранный им метод действий, недооценка Джона Кеннеди, непонимание Соединенных Штатов и привели мир к порогу ядерной войны?

– Да, совершенно верно, Хрущев был авантюрист по своей натуре – это совершенно очевидно. Он научился использовать ядерное оружие для шантажа. Уже в ноябре 1955 года Советский Союз испытывает термоядерную бомбу, одновременно достигает неплохих прорывов в области ракетных технологий. В июле 1957 года тестируют первую межконтинентальную баллистическую ракету. Когда эти два фактора совмещаются в одно, у Хрущева появляется оружие, которым он может угрожать США, ядерная дубинка, которой он может напугать. Первый раз мы это видим в 1956 году во время Суэцкого кризиса, когда Хрущев написал свои небезызвестные письма премьер-министрам Великобритании и Франции, где он пригрозил ядерным ударом по этим двум странам, в то время они как раз совершали агрессию против Египта в районе Суэцкого канала. Хрущев пригрозил этой ядерной дубинкой. И вдруг кризис заканчивается, причем Англия убирается вон из Суэца, и Франция тоже отходит. Хрущев заключил для себя, что значит, ядерный шантаж сработал на самом деле. Конечно, мы сейчас это знаем по историческим документам, Суэцкий кризис разрешился только благодаря давлению США, особенно финансовому давлению на Великобританию. В 1957 году Хрущев использует его для разрешения сирийского кризиса, угрожая Турции. Турция вроде тоже испугалась. И Хрущев решил, что можно все проблемы разрешать, просто пригрозив ядерной войной. То же самое происходит в ноябре 1958 года, когда он начинает шантажировать американцев в отношении Западного Берлина. Лето 1958 года, когда был кризис на Ближнем Востоке и в то же время кризис в Тайваньском проливе: опять Хрущев пишет письмо Эйзенхауэру, в котором угрожает ядерной дубинкой уже США. В случае с Кубой ситуация очень интересная, потому что Куба по идее могла делать все что угодно, в том числе заключать соглашение с Советским Союзом о размещении любых баз. Некоторые историки думают, что если бы Хрущев заключил открытое соглашение с Фиделем Кастро о размещении ракетных баз, то американцы бы просто ничего не смогли сказать или по крайней мере они не смогли бы это сказать таким образом, как они сделали это в Объединенных Нациях.

– Да, Советский Союз тогда был публично выставлен в роли лживой агрессивной силы в ООН. Достаточно вспомнить прогремевший на весь мир диалог американского и советского представителей в ООН, когда американский посол требовал от советского ответа на вопрос, установлены ли на Кубе советские ядерные ракеты, а советский неловко уходил от ответа.

– В любом случае американцам трудно было принять наличие советских ракетных баз на Кубе. Особенно для Кеннеди. Ведь кризис разыгрался накануне выборов в Конгресс США в ноябре 1962 года. Кеннеди выставил бы себя очень слабым с точки зрения политических позиций, если бы он не отреагировал решительно. Но если бы Хрущев пошел публичным путем, то тогда США пришлось бы доказывать свою правоту именно в ООН. Но поскольку Хрущев решил разместить ракеты на Кубе втихую, проведя секретную операцию "Анадырь", то битву за мировое общественное мнение выиграли, конечно, США. До того, как американцы раскрыли расположение ракетных советских баз на Кубе, Хрущев настаивал, что на Кубе находится только оборонительное оружие.

Президент США Джон Кеннеди подписывает распоряжение о перехвате судов, доставляющих на Кубу ракеты и другое вооружение. 23 октября 1962 года

– Профессор Радченко, что, по вашему мнению, помогло предотвратить очень вероятную в тот момент ядерную войну?

– Мне кажется, здесь надо понимать психологию Хрущева. Хрущев – это человек, который прошел через Вторую мировую войну, у него сын погиб на Второй мировой войне. Он в своих мемуарах описывает ужасные картины, которые запечатлелись у него в памяти во время обороны Сталинграда. Хрущев, как и другие советские руководители, понимал, что такое война. Мне кажется, что поэтому отступил от края пропасти. Еще он понял во время самого кризиса, насколько опасна была ситуация. Ситуация просто могла выйти из-под контроля. Он верил, что США готовятся к нападению на Кубу, а Фидель Кастро, в свою очередь, предложил Хрущеву нанести упреждающие удары. И Хрущев ужаснулся. Потом не раз говорил об этом, что только полный сумасшедший может решиться на нанесение превентивного ядерного удара. Как он потом не раз говорил: мы не хотим умирать красиво. Кеннеди тоже был не сумасшедший, он во время переговоров с советским руководством все-таки сделал какие-то уступки, в том числе он пошел на то, чтобы убрать ракеты с Турции, также он сделал публичное заявление о ненападении на Кубу. Это позволило Хрущеву сохранить лицо каким-то образом. Конечно, это было поражение, но он что-то все равно вынес из этого. Главное, он сохранил мир.

– Как вы считаете, есть ли параллели между сегодняшним противостоянием с Россией и кризисом 60-летней давности? Например, бросается в глаза недооценка Хрущевым президента США Кеннеди, которого, как принято считать, он воспринимал как слабого лидером после личной встречи с ним в Вене, да и непонимание того, сколь решительным может быть ответ Вашингтона на такой вызов.

– Это частично факты и частично миф. Факт, что Хрущев и Кеннеди встретились в Вене в 1961 году. Конечно, Кеннеди был молодой по сравнению с Хрущевым, Хрущев считал себя более опытным, пытался припугнуть Кеннеди. Я читал записи бесед, я бы не сказал, что Кеннеди был слишком напуган. Что интересно в отношении Хрущева и его понимания Кеннеди: Хрущев считал, что за Кеннеди стоят другие люди. У Хрущева вообще было такое немножко размазанное впечатление, понимание американской политики. Он думал, что президент – это фактически пешка, за президентом стоят какие-то фигуры, Рокфеллер какой-нибудь, военно-индустриальный комплекс. Поэтому Хрущев боялся, что на Кеннеди надавят именно силы военные, какие-то другие и заставят его начать войну с Советским Союзом.

– У Хрущева хватило мудрости и мужества остановиться, когда он осознал, что Кеннеди настроен серьезно. В том, что касается Путина, многие пишут, что он совершенно не ожидал столь решительного ответа Вашингтона на вторжение в Украину. Как вы думаете, может он все совершать ошибку, если он считает, что администрация Байдена и НАТО не решатся ответить, скажем, на использование тактического ядерного оружия в Украине или, например, атаку на территорию НАТО?

– Такие сомнения не только у него, сомнения всегда бывают. Во времена холодной войны были те же сомнения, были те же проблемы, например, в отношении Западного Берлина. Стали бы Соединенные Штаты защищать Западный Берлин, даже если бы это вызвало ядерную войну с Советским Союзом? Многие тогда говорили, что вряд ли. Конечно, американцы любят Западный Берлин, но Вашингтон любят больше. Европейцы очень беспокоились об этом. Результатом стало развертывание американских ракет "Першингов" в Европе. Потому что европейцы опасались, что, допустим, Советский Союз ударит по территории Западной Европы своими ракетами средней дальности, американцы, у которых не было ничего подобного в Западной Европе, не станут отвечать массированным ударом со территории Соединенных Штатов, потому что на это уже пойдет удар со стороны Советского Союза по Соединенным Штатам. Это всегда была проблема в НАТО, это и сейчас проблема в отношении Украины. Вопрос стоит так: если дело дойдет вдруг до ядерных ударов России по Европе, пойдут ли американцы на войну с Россией? Путин, я думаю, играет в "русскую рулетку", когда загружаешь пулю в барабан, передаешь пистолет друг другу. Игроки начинают стрелять себе в висок, понятно, что человек, у которого больше стоит на кону или который больше уверен в своей победе, может это сделать в надежде, что его оппонент просто не пойдет на такой риск. В данном случае, я думаю, Путин как раз играет в "русскую рулетку" с револьвером, только у него не одна пуля, а все шесть в барабане. Просто он надеется, что американцы не хотят воевать с Россией напрямую.

– В чем, с вашей точки зрения, главный урок Карибского кризиса?

– Главный урок заключается в том, что в принципе лидеры сами не хотели ни тогда, ни сейчас, наверное, не хотят идти на ядерную конфронтацию, но она может случиться сама по себе. Только сейчас мы понимаем, насколько близок мир тогда был к ядерной катастрофе, буквально висел на волоске от гибели. Только из-за того, что у Кеннеди и Хрущева было достаточно государственной мудрости, миру удалось избежать ядерной катастрофы. Я лично очень сомневаюсь, что у Путина хватает государственной мудрости. Я не совсем понимаю его психологию и очень переживаю, что в то время как Хрущев тогда искал выхода из кризиса, Путин, наоборот, может сгубить кризис своим поведением в расчете на то, что он как-то в этой игре с револьвером все-таки выиграет.

– С точки зрения Нины Хрущевой, решение Никиты Хрущева отправить ракеты на Кубу выглядит ясным:

– В 1951 году в Турции разместили ракеты американцы, – говорит Нина Хрущева. – История известная. Хрущев был в Болгарии, в Варне, с Малиновским, Малиновский сказал ему: "Ракеты направлены на Киев, Ленинград, Москву, нас базы натовские окружили". И Хрущев возмутился, как он обычно возмущался тем, что нас за людей не считают, хотя мы все время хотим доброго и хорошего, ведь он предлагал им разоружаться. Еще в 1959 году предлагал Эйзенхауэру на 50 лет вообще заморозить все ядерные разработки. Никто нас не слышит, они наставили ракет, а у нас нет. И он сказал: "Мы подкинем ежика в штаны дяде Сэму". Громыко считал, что это чересчур, Микоян боялся, что Америка ответит, а Хрущев сказал: "Ничего страшного. Тем более я Кеннеди много раз предупреждал, что если вы будете гоняться за Кубой, то мы будем считать, что у нас есть возможность вам отвечать". Был посол Алексеев на Кубе, который многократно про это рассказывал, Олег Трояновский многократно про это рассказывал. Они говорили, что это, конечно, была авантюрная затея, но, тем не менее, она принесла свои плоды, что у Хрущева в той ситуации, чтобы заставить себя услышать, выхода другого не было.

– Как вы думаете, можно назвать эту попытку тайного размещения на Кубе ядерных ракет авантюрой Кремля, которая подтолкнула мир к порогу ядерной войны?

– Нельзя. Хрущев все время говорил и считал, что это оборонительная акция. В действительности Кеннеди выбрал путь конфронтации и эскалации. У Кеннеди были свои "ястребы", которые там ему тоже в затылок дышали: как же, мы идем на поводу у Советов и так далее. То есть он пошел в конфронтацию. Да, конечно, Советский Союз послал на Кубу свои ракеты, но дальше Кеннеди и Хрущев танго танцевали вдвоем, как в эскалации, так и в деэскалации ситуации. Опять же, отвечая критикам: после того, как они уже договорились, они пришли к согласию о необходимости двигаться к миру, к разрядке. Это следует из их переписки. Правда, потом это слово стало брежневским, но было произнесено уже тогда. Установили прямую телефонную линию между Белым домом и Кремлем. Обсуждали приезд Кеннеди в Москву. После этого уже Америка была намного более осторожна в отношениях с Советским Союзом. Можно, конечно, сказать, что это было слишком экстремально. Но Хрущев считал, как, по-видимому, сегодня Путин считает, хотя он зашел дальше Хрущева и не собирается останавливаться, в отличие от Хрущева, что по-другому с Америкой разговаривать невозможно, она понимает, только когда кидают ежика в штаны дяде Сэму.

Никита Хрущев и Джон Кеннеди во время переговоров в Вене. 3 июня 1961 года

– Но подбрасывая этого ежика в штаны США, Хрущев представлял, чем он рискует, он ожидал такого ответа, как вы думаете?

– Абсолютно не ожидал такой решительной реакции США. Потому что после встречи с Кеннеди в 1961 году он сказал, что мы, кажется, напугали этого молодого человека, или – мы, кажется, этому молодому человеку показали, что мы такое. Вообще, надо сказать, непонимание было большое, потому что Хрущев считал, что и Эйзенхауэр, и Кеннеди – Кеннеди в силу молодости, а Эйзенхауэр в силу во всяком случае внешней мягкости – они вообще сами не управляют государством, а управляют братья Даллесы, какие-то их советники. Он ошибся в оценке Кеннеди, говоря про него, что он какой-то там журналист, который стал президентом только потому, что он богатый. И вообще, кто он такой, он идет на поводу у "ястребов". А как оказалось, Кеннеди оказался довольно грамотным президентом и прекрасно мог противостоять своим "ястребам", когда стало ясно, что этот кризис нужно разматывать. К чести Хрущева, когда он понял, что он ошибся в Кеннеди, он потом в своих дальнейших письмах после ноября буквально его умолял: раз вы такой оказались, нам с вами нужно как можно больше совместно действовать. Я понимаю, как вам было тяжело, потому что на меня не давили поджигатели войны, а на вас давили ваши поджигатели войны, и так далее.

– То есть он проникся искренним уважением к Кеннеди?

– Уважением и даже любовью какой-то. Когда я читала их переписку, у меня было чувство, что если бы Кеннеди не убили, они бы действительно встретились. Это трудно представить, но может быть, Хрущева не убрали в 1964 году, хотя это была не главная причина, по которой его убрали. Например, когда его убирали, одно из обвинений заключалось в том, что вы нас так опозорили с Карибским кризисом. Сначала полезли, а потом убрали оттуда ракеты. Зачем вы убрали ракеты? Мы дали слабину. Хрущев сказал: вы что, с ума сошли? Я должен был начинать мировую войну? Если бы его не убрали, может быть, холодная война уже давно бы закончилась. Их отношения были уже потом абсолютно практически дружескими. Когда Джеки Кеннеди последнюю ночь свою проводила в Белом доме 1 декабря, последнее письмо она написала Хрущеву. Она писала о том, что вы стояли на разных сторонах, но при этом вы оба борцы за мир, и теперь вам придется бороться за мир не только за себя, но и за Джона тоже.

– Понятно, они оба пережили то, что могло быть кануном ядерной войны. Говорят, что семьи многих американских чиновников тогда покинули Вашингтон. Один из напряженнейших моментов кризиса возник, когда кубинцы сбили американский самолет-разведчик U-2, на что, согласно плану действий, нужно было ответить ударом по Кубе, к чему и призывали военные, но Кеннеди дал отбой и сказал: подождем.

– Как раз именно в этот день 27 октября еще один важный момент произошел, когда американский U-2 случайно влетел в советское воздушное пространство на Дальнем Востоке. Министр обороны США Макнамара тогда сказал, что все, сейчас будет война. В Вашингтоне были уверены, что Советский Союз атакуют. Кастро в этот же день сказал Хрущеву, что раз вы все время хвастаетесь, что у вас столько ракет, давайте разбомбим Америку, потому что иначе они разбомбят Кубу. Вот эти три события, случившиеся в один день, заставили Хрущева понять, что даже при всех хороших обстоятельствах все равно есть неожиданности, которые контролировать невозможно, они могут в любую секунду выйти из-под контроля, начнется война. Кстати, американский U-2 над Кубой сбили кубинцы, вопреки приказу Хрущева. Еще одна интересная деталь. Когда Кастро и другие думали, что после уничтожения U-2 на Кубе Кеннеди даст приказ о нападении, приказание Хрущева было не отвечать ядерным оружием, ни в коем случае не отвечать ядерным оружием.

– В общем, несмотря на дистанцию в 60 лет, параллели между двумя кризисами очевидны.

– Абсолютно. Во-первых, мы не знаем, есть ли сейчас между Москвой и Вашингтоном каналы связи, они, наверное, должны быть, но дипломатический диалог совершенно исчез. Во-вторых, Кеннеди был политиком, естественно, Хрущев тоже был политиком, первым публичным политиком в Советском Союзе. Публичным политиком в том смысле, что он мог моделировать свои формулы поведения в зависимости от политических ситуаций. Мы не видим этого сегодня. Хотя в принципе Путин раньше показывал, что он может что-то моделировать, но сейчас он себя ведет как подполковник КГБ, которым он начал свою карьеру. Потому что идет только одной прямой дорогой, дескать, надо побеждать, надо побеждать любыми способами, враг должен быть повержен с сапогом у него на лице. Что совершенно никогда не может быть разговором в политической ситуации, потому что политика – это компромисс в любом случае. То, что Кеннеди и Хрущев показали: политика – это компромисс. Сегодня мы не видим политики и компромисса, что делает эту конфронтацию крайне опасной. Меня постоянно спрашивают про уроки Карибского кризиса: нет уроков, уроки никто не выучил. Как говорил Ключевский, что история никаким урокам не учит, она только наказывает за невыученные уроки. Нас сейчас история наказывает за невыученные уроки.