Усыновление детей в России устроено очень разумно. Так же разумно, как устроена была в Советском Союзе розничная торговля. Всякий, кто помнит советских продавщиц, воровавших, хамивших и выкрикивавших "вас много, а я одна", без труда поймет теперешних сотрудников опеки. Советские продавщицы работали в условиях дефицита качественной продукции и переизбытка продукции некачественной. Теперешние сотрудники опеки в том же положении: как бы это чудовищно ни звучало, им не хватает "качественных" детей, и они не знают, куда девать детей "некачественных".
Люди, усыновляющие ребенка, довольно часто спрашивают меня: "Почему сотрудник органов опеки не разъясняет и даже скрывает от усыновителя, что, кроме усыновления, есть еще множество способов получить ребенка в свою семью. Есть опека, есть попечительство, есть даже патронат какой-то… Почему сотрудники органов опеки не рассказывают про это, хотя обязаны?"
Объясняю: потому что сотрудники органов опеки сами себе не враги. Потому что отдать ребенка на усыновление – это с глаз долой из сердца вон. А ребенку, ушедшему под опеку, надо, например, жилплощадь выделять, а жилплощади нет. А патронатные воспитатели имеют право на медицинскую, психологическую и юридическую помощь при том, что не существует при органах опеки сети соответствующих служб. Вот потому и пихают сотрудники опеки всех детей на усыновление, как советские торговцы норовили продать в нагрузку к колбасе пару банок консервов "завтрак туриста рыбокрупяной".
Люди, усыновляющие ребенка, довольно часто спрашивают меня, почему, когда ребенок усыновлен уже практически, когда осталось чуть-чуть совсем дооформить документы, вдруг обнаруживаются у ребенка страшные диагнозы. Отвечаю: у вас вымогают деньги.
Всякий, кто помнит советскую розничную торговлю, помнит же, как это было устроено. Надо было познакомиться с мясником, подружиться, предложить ему помощь деньгами или бартером и тогда уже заходить к нему с черного хода в подсобку и получать вырезку. С усыновлением детей – то же самое: надо же поговорить с сотрудниками опеки, подружиться, вникнуть в их проблемы. Надо же понять, что лучше оформлять усыновление не самостоятельно, а через аккредитованное агентство. Лучше же обследовать усыновляемого ребенка, причем у врачей, которых посоветует сотрудник опеки… Понимать же надо… А кто не понимает, тот будет напуган страшным диагнозом и всё равно пойдет обследовать ребенка, причем к тому врачу, к которому скажут, ибо ребенок ведь живет где-нибудь под Иваново, и отпускать его в Москву обследоваться в вашу клинику никто не имеет права. Понимать же надо…
Звёзды, артисты, журналисты, спортсмены, усыновлявшие детей, часто говорят мне, будто я всё выдумываю. А я отвечаю, что и в советское время артисты получали дефицитные товары с черного хода просто за красивые глаза. Ну, или может быть – за приглашение на премьеру. Вот так и теперь: у звёзд, у лидеров общественного мнения не возникает проблем с усыновлением детей именно потому, что сотрудники опеки сами себе не враги и заинтересованы в том, чтобы лидеры общественного мнения распространяли ложную информацию о том, что будто бы усыновить ребенка в России просто. В советское время директор Елисеевского гастронома тоже любил захаживать в ресторан Всероссийского Театрального Общества. И мало кто из всенародно любимых артистов говорил этому человеку, что он вор, а многие заискивали.
Вот так и теперь. Сотрудники органов опеки в теперешней России имеют дело с переизбытком больных, никому не нужных детей и, с другой стороны – здоровых и востребованных детей у них дефицит. Точно так же, как у продавщицы обувного магазина в советское время склад был затоварен никому не нужными ботинками "Скороход", а итальянские сапоги были в дефиците. Вот продавщица и считала разумным на распределении дефицита как-нибудь поживиться. Вот так и теперь.
Непонятно только, почему органы опеки не встречают с распростертыми объятиями тех сумасшедших усыновителей, которые хотят заведомо больного ребенка. Ведь советская продавщица обрадовалась бы, если бы пришел вдруг безумный покупатель и скупил все какие есть ботинки "Скороход" или весь, какой есть "Завтрак туриста рыбокрупяной". От этого у советской продавщицы было бы выполнение плана и премия.
Здесь есть отличие. Плохие ботинки вы просто не сможете носить. Тухлые консервы вы просто выкинете. А для больного ребенка вы потребуете коррекционного детского сада, которого нет. Вы потребуете интеграционной школы, которой нет. Вы потребуете квот на лечение, которых нет. Вы потребуете специалистов, которых нет. Вы потребуете лекарств, которых нет…
И потому сотрудникам опеки удобнее, чтобы дети-инвалиды жили тихонечко в интернате.
Люди, усыновляющие ребенка, довольно часто спрашивают меня: "Почему сотрудник органов опеки не разъясняет и даже скрывает от усыновителя, что, кроме усыновления, есть еще множество способов получить ребенка в свою семью. Есть опека, есть попечительство, есть даже патронат какой-то… Почему сотрудники органов опеки не рассказывают про это, хотя обязаны?"
Объясняю: потому что сотрудники органов опеки сами себе не враги. Потому что отдать ребенка на усыновление – это с глаз долой из сердца вон. А ребенку, ушедшему под опеку, надо, например, жилплощадь выделять, а жилплощади нет. А патронатные воспитатели имеют право на медицинскую, психологическую и юридическую помощь при том, что не существует при органах опеки сети соответствующих служб. Вот потому и пихают сотрудники опеки всех детей на усыновление, как советские торговцы норовили продать в нагрузку к колбасе пару банок консервов "завтрак туриста рыбокрупяной".
Люди, усыновляющие ребенка, довольно часто спрашивают меня, почему, когда ребенок усыновлен уже практически, когда осталось чуть-чуть совсем дооформить документы, вдруг обнаруживаются у ребенка страшные диагнозы. Отвечаю: у вас вымогают деньги.
Всякий, кто помнит советскую розничную торговлю, помнит же, как это было устроено. Надо было познакомиться с мясником, подружиться, предложить ему помощь деньгами или бартером и тогда уже заходить к нему с черного хода в подсобку и получать вырезку. С усыновлением детей – то же самое: надо же поговорить с сотрудниками опеки, подружиться, вникнуть в их проблемы. Надо же понять, что лучше оформлять усыновление не самостоятельно, а через аккредитованное агентство. Лучше же обследовать усыновляемого ребенка, причем у врачей, которых посоветует сотрудник опеки… Понимать же надо… А кто не понимает, тот будет напуган страшным диагнозом и всё равно пойдет обследовать ребенка, причем к тому врачу, к которому скажут, ибо ребенок ведь живет где-нибудь под Иваново, и отпускать его в Москву обследоваться в вашу клинику никто не имеет права. Понимать же надо…
Звёзды, артисты, журналисты, спортсмены, усыновлявшие детей, часто говорят мне, будто я всё выдумываю. А я отвечаю, что и в советское время артисты получали дефицитные товары с черного хода просто за красивые глаза. Ну, или может быть – за приглашение на премьеру. Вот так и теперь: у звёзд, у лидеров общественного мнения не возникает проблем с усыновлением детей именно потому, что сотрудники опеки сами себе не враги и заинтересованы в том, чтобы лидеры общественного мнения распространяли ложную информацию о том, что будто бы усыновить ребенка в России просто. В советское время директор Елисеевского гастронома тоже любил захаживать в ресторан Всероссийского Театрального Общества. И мало кто из всенародно любимых артистов говорил этому человеку, что он вор, а многие заискивали.
Вот так и теперь. Сотрудники органов опеки в теперешней России имеют дело с переизбытком больных, никому не нужных детей и, с другой стороны – здоровых и востребованных детей у них дефицит. Точно так же, как у продавщицы обувного магазина в советское время склад был затоварен никому не нужными ботинками "Скороход", а итальянские сапоги были в дефиците. Вот продавщица и считала разумным на распределении дефицита как-нибудь поживиться. Вот так и теперь.
Непонятно только, почему органы опеки не встречают с распростертыми объятиями тех сумасшедших усыновителей, которые хотят заведомо больного ребенка. Ведь советская продавщица обрадовалась бы, если бы пришел вдруг безумный покупатель и скупил все какие есть ботинки "Скороход" или весь, какой есть "Завтрак туриста рыбокрупяной". От этого у советской продавщицы было бы выполнение плана и премия.
Здесь есть отличие. Плохие ботинки вы просто не сможете носить. Тухлые консервы вы просто выкинете. А для больного ребенка вы потребуете коррекционного детского сада, которого нет. Вы потребуете интеграционной школы, которой нет. Вы потребуете квот на лечение, которых нет. Вы потребуете специалистов, которых нет. Вы потребуете лекарств, которых нет…
И потому сотрудникам опеки удобнее, чтобы дети-инвалиды жили тихонечко в интернате.