Не знаю, как устроена память у других людей, но у меня на протяжении жизни почти нет дня, события которого я помнил бы в непрерывной последовательности, с утра до вечера. Кроме разве что вчерашнего и ещё одного, 11 сентября 2001 года. Тут помогает то обстоятельство, что событий в нём было немного, фактически одно, но оно расползлось на весь день и даже на всю жизнь. О происходящем я узнал по радио, сидя в прокатной машине, взятой в аэропорту Миннеаполиса, а затем до вечера застрял в чудовищной пробке, и пришел в себя только в мотеле миль за сто от города, где все увидел на экране телевизора.
Этот день как никакой другой постоянно требует подведения итогов, как минимум рекогносцировки на мысленной местности, и круглые даты вроде нынешней это требование обостряют. К тому же 20-летие 9/11 практически совпало с выводом американских войск из Афганистана, а эти события слишком тесно связаны, чтобы не задуматься глубже обычного.
Что было очевидно из того далекого дня, о чём я говорил с друзьями, встреченными на довольно длинном маршруте, от Миннеаполиса до Бостона? Одна из догадок, увы, не обманула – это о конце неприкосновенности частной жизни. Речь, конечно, не только о необходимости снимать в аэропорту ремень, а то и ботинки, и не забыть оставить дома маникюрные ножницы и швейцарский ножик. Я вспоминаю, как чуть ли не полвека назад я открывал в Сан-Франциско свой первый в жизни банковский счет: для удостоверения моей личности и адреса потребовался всего лишь конверт от счета за коммунальные услуги. Для аналогичной операции в 2007 году у меня уже попросили два удостоверения личности с фотографиями. Или другое воспоминание: когда я впервые въезжал из США в Канаду, пограничник лишь мельком заглянул в мои водительские права, притом что я все ещё был в статусе беженца и мой въезд формально мог быть нелегальным. Сегодня без паспорта незачем даже и пытаться, а если в рейсовом автобусе, то всех попросят выйти и оставить багаж для досмотра, как на въезде с востока в Евросоюз. И уж точно в прежние времена в нью-йоркском метро не предупреждали, что полиция имеет право произвести досмотр любого места багажа.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Почему мы больше не ходим на каблуках?
Впрочем, эти неудобства были всего лишь ускорением неизбежной эволюции системы безопасности. А как сработала сама система? Ничего сравнимого по масштабам с 9/11 с тех пор не произошло – были прискорбные теракты в Лондоне и Мадриде, где вроде бы "Аль-Каида" приняла непосредственное участие, были и другие довольно массовые, где эта организация взяла на себя ответственность постфактум, но сами они оказывались явно импровизацией изгоев и социопатов, вставших под знамя экстремального исламизма ради усиления резонанса. За последние годы теракты в США совершались преимущественно правыми экстремистами, к исламу не имеющими отношения, да и в Европе у Андерса Брейвика реальных соперников мало. Если сравнить реальность с нашими ожиданиями и опасениями сразу после 9/11, приходится признать, что некоторые из принятых мер подействовали.
Всё, однако, зависит от угла зрения, и если смотреть с Ближнего Востока или из Африки, в расписании террора никакого затишья не было. Эпопея с так называемым "Исламским государством" общеизвестна, и объявленные победы над ним явно преувеличены, но есть ещё очаги в Нигерии, Мали, Сомали и Мозамбике, и некоторые из них не думают угасать, но эти жертвы обычно остаются за пределами внимания большей части западной аудитории. Изменит ли что-нибудь вывод американских войск из Афганистана и переход власти к "Талибану", практически повсеместно признанному террористической организацией?
Объявляя об этом выводе, президент США Джо Байден постарался подчеркнуть, что цель 20-летней военной операции, победа над "Аль-Каидой", достигнута. Очевидное преувеличение: хотя эта организация в своей нынешней модификации представляет лишь тень былой угрозы, она по-прежнему существует, её отношения с талибами вполне дружественные и вряд ли что-то помешает ей укрепиться при новом режиме. Тут невольно приходит на ум афоризм, приписываемый американскому сенатору Джорджу Эйкену, который предлагал простое решение вьетнамской проблемы: объявить победу и уйти.
Можно ли считать результат войны в Афганистане победой, хотя бы в самом узком смысле? На этот вопрос можно ответить лишь с учётом целей, которые были поставлены в ее начале. После теракта 9/11, совершенного "Аль-Каидой" с территории Афганистана, администрация США потребовала от правящего там "Талибана" поставить эту организацию вне закона и выдать организаторов. Талибы отказались. Военная операция, которая началась после этого, была таким образом направлена не только, и даже не столько против "Аль-Каиды", сколько против режима, позволившего террористической организации безнаказанно планировать и осуществлять акты агрессии со своей территории. Сегодня власть в стране вновь в руках этого режима – если это победа, то как должно выглядеть поражение? Похоже на стандартную ловушку в настольных играх, когда неудачный бросок костей аннулирует все достижения и возвращает фишку игрока на исходное поле.
Трудно утверждать, что американцы одержали в победу в корейской войне 1950-х
Мотивируя свое решение, Байден обращал внимание на то, что оно было принято его предшественником в результате переговоров с талибами в Катаре, но такая мотивировка не срабатывает по двум причинам. Во-первых, президент США уже отменил целый ряд мер, принятых Дональдом Трампом, посчитав их неправильными, и даже в одностороннем порядке отодвинул объявленный срок вывода войск с мая на конец лета. Во-вторых, "Талибан" вёл переговоры, не прекращая военных действий, в том числе направленных против американцев и их союзников, и уже нарушил целый ряд договоренностей. Принимая подобное решение, чреватое массой возможных неприятных последствий, президент не может сложить с себя личную ответственность.
Вот главный вопрос, который требует ответа: можно ли считать, что решение Байдена было единственно правильным или даже единственно возможным в сложившейся ситуации? В конце концов, Соединенные Штаты вложили от триллиона долларов до двух (оценки колеблются) в безнадежно коррумпированный режим, пожертвовали жизнями тысяч своих граждан, создали и обучили целую армию, а результаты оказались близкими к нулевым. Но отвечать на такой вопрос можно только с учетом того, в чьих интересах действовал Вашингтон. Если это были интересы Афганистана, то бесполезную и безрезультатную войну надо было прекратить ещё годы назад. Если же цель заключалась в предотвращении возможных терактов с территории враждебного государства, то трудно утверждать, что она достигнута: даже в период переговоров талибы продолжали вести себя именно так, как им было всегда свойственно, а после прихода к власти всячески дают понять, что не изменили своих взглядов.
На самом деле все можно было завершить иначе. Если вспомнить корейскую войну начала 1950-х, то трудно утверждать, что американцы одержали в ней победу. Но им удалось создать ситуацию вечного шаха – напомню, что безопасность там гарантирует американский контингент в 28 000 человек, то есть вдесятеро больше, чем в Афганистане, дислоцированный в Корее уже 70 лет. В Афганистане, конечно, нет видимой черты, где можно было бы провести демилитаризованную полосу, но имелась по крайней мере авиабаза в Баграме, с которой можно было контролировать местность и предотвращать враждебные замыслы с куда меньшими затратами, чем в Корее. Это было бы больше похоже на базу Гуантанамо на Кубе, откуда США тоже не торопятся выводить войска.
Но всё это теперь – упущенные варианты контролируемого проигрыша, в то время как противник уже сгреб в свою сторону весь банк.
Алексей Цветков – публицист и политический комментатор
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции