Встреча Петра и Мазепы. Елена Фанайлова – о войне памятников

В пригороде Острогожска в Воронежской области снесли и под основание залили бетоном народный мемориал встречи Петра и Мазепы, с благодарностью гетману от царя за Азовский поход. Это был довольно скромный гранитный камень с памятной доской, установленный местными историками, без участия властей. Для конца девяностых, когда памятник появился, это довольно трогательный сюжет из ментального мира краеведов и архивистов, для которых любое упоминание их небольшого городка в связи с Петровской эпохой звучало значительно.

Украина тогда не была объявлена врагом России (причиной чего, разумеется, стал этот снос). Местные специалисты в ту пору не были политически наивны, они просто следовали своим научным интересам и открывшимся возможностям, запрещенным при советской власти. В этом контексте Петр и Мазепа были героями некоего исторического героического нарратива, почти комикса. Царь и гетман были лишены силы кровавой архаики, которую сейчас вернула война. Скорее, они были кем-то вроде актеров, изображающих исторических персон на Красной площади. Никому не приходит в голову, что он фотографируется там за деньги с настоящим Лениным или Сталиным. Это скорее повод посмеяться над ужасным прошлым, которое вроде бы умерло. Или нет, как обнаруживается сейчас, когда призраки мертвых властителей и тиранов наливаются новой кровью.

У Воронежской области есть свой "гений места". Дикое поле, пограничье Московского царства и порожденные им исторические артефакты становились предметами конференций и диссертаций, как и представление о Слобожанщине. Что уж говорить об эпохе Петра, который создал имперскую мифологию Воронежа и его окрестностей. "Вот лес корабельный, мачтовый", – писал Мандельштам в 1923 году в цикле "Нашедший подкову", задолго до своей воронежской ссылки. Но мне при этих строках всегда вспоминаются местные сосны, пошедшие на строительство Петровского флота перед Азовским походом (остатки лесов производят удивительное впечатление, хотя известно, что в те времена основной их массив был вырублен). Украинский контекст рассматривался в конце ХIХ и в ХХ веке (при любых политических ветрах, в том числе при советской власти) как норма для региона, граничащего в своих южных областях с украинскими землями. В этих районах до сих пор говорят на суржике, а в семьях сохранились бумаги 30-х на украинском языке.

Если говорить о девяностых, то для Воронежа, как и для всей страны, это время стало периодом открытий "затемнённых", цензурированных советской властью исторических периодов, этапом восстановления разрушенных церквей и дворянских усадеб. И открытием захоронений сталинского террора. Его жертв вывозили и расстреливали в окружающих город сосновых лесах, закапывали в песчаных почвах, на которых так прекрасно растут корабельные сосны. Мои товарищи-историки ездили на эти раскопки. Информация становилась достоянием общественности благодаря местной демократической прессе, а прежде всего – одному из сильнейших в России отделений Общества "Мемориал". Им руководил Вячеслав Битюцкий, харизматик, политик, публицист. Во многом его личными усилиями создавалась общественная атмосфера в городе и регионе. В этой атмосфере и возникла идея памятника встрече Петра и Мазепы.

Времена изменились. Теперь любой Z-патриот переписывает историю в свою пользу, в том числе для личного пиара. Достаточно написать грамотный донос о "непатриотичности" упоминания Мазепы в контексте новейшей русско-украинской войны. Ни имени доносчика, ни ресурса, который раскручивал эту историю почти полгода, не хочу упоминать. Снос памятника Петру и Мазепе (официальная причина – якобы что-то не сошлось в старых документах о регистрации) – это грубое, популистское оскорбление работы историков Острогожска, которые занимались историей старинного местного казачества. Этот регион входил в Слобожанщину, а его казачьи войска происходили из обеих Украин тех времен, Правобережной и Левобережной, здесь детали. Понятно, почему Петр и Мазепа встретились в этом месте: части Острогожского полка участвовали в Азовской кампании, а Мазепа был одним из её полководцев. Памятник был данью не столько царю и гетману, сколько местному казачеству, практически уничтоженному затем за участие в бунтах. Народная память сохранила и ссыльных украинцев, и шведов, и других "немцев": после Полтавской битвы часть пленных отправили в этот регион. Моя бабка, харьковская раскулачка, после второй волны Голодомора была отправлена в Острогожский район Воронежской области, в один из центров старых казачьих бунтов. После повестки о смерти деда она вышла замуж вторым браком за боевого офицера Второй мировой по фамилии Бушманов. Фамилию локально возводили к этим пленным шведам, семейное предание передавалось из поколения в поколение.

Разумеется, можно смотреть в ютьюбе две версии истории о Петре и Мазепе. Одна – интерпретация историка Татьяны Таировой, которая на основании документов объясняет, почему Мазепа не был предателем Петра, десятилетиями защищая его геополитические интересы как полководец. Когда Пётр выбрал тактику "выжженной земли" для Украины в войне с Карлом ХII, что означало конец цветущей украинской цивилизации, которую создавал Мазепа, последний пошел на сепаратные переговоры. Вторая версия истории Петра и Мазепы – от Владимира Мединского, бывшего министра культуры России, автора новейшей версии учебника для средней школы, который освещает аннексию Крыма, войну в Донбассе и российское вторжение в Украину 24.02.22 как необходимое для России геополитическое действие. Мединский в своём ютьюб-канале, разумеется, интерпретирует историю Петра и Мазепы в российско-патриотическом ключе. Однако вы будете удивлены, если не поражены: бывший министр культуры с большим пиететом характеризует гетмана, отдавая дань его личным и политическим качествам. Таирова имеет польские семейные корни, а Мединский – украинские. Как происходит личный выбор историка, как это работает в политическом поле? Разрушение острогожского памятника встрече Петра и Мазепы, вроде бы локальное событие, снова заставляет меня задавать себе этот вопрос. Я уроженка этих мест, и этот случай меня лично задевает.

Елена Фанайлова – журналист Радио Свобода

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не совпадать с точкой зрения редакции