Выборы в Гагаузии. Испытание для Молдовы

Дороги к свободе. Испытание для Молдовы

Виталий Портников: Европейский союз одобрил новый механизм санкций за попытки дестабилизации в Республике Молдова. Ее власти запретили въезд в страну ряду граждан РФ, среди которых оказался и президент Владимир Путин. Кроме того, Молдова присоединилась к группе государств по созданию специального трибунала по военным преступлениям в Украине. На этом фоне в автономном территориальном образовании Гагаузия, которая известна пророссийскими симпатиями своих властей, состоялись выборы башкана, главы этой автономии. Ни один из 8 кандидатов не смог получить более половины голосов избирателей, и уже 14 мая в этом регионе состоится второй тур выборов, где будут состязаться представители двух главных пророссийских политических сил Республики Молдова – Партии социалистов и партии "Шор".

Почему Гагаузия до сих пор пытается блокировать курс Молдовы на европейскую интеграцию, а ее жители до сих пор смотрят в сторону России? Как выборы в молдавской автономии повлияют на отношения гагаузских и молдавских властей? На связи с нами из Киева Сергей Герасимчук, украинский политолог, заместитель председателя Совета по внешней политике "Украинская призма", из Комрата – Михаил Сиркели, молдавский журналист, основатель интернет-издания Nokta.

Корреспондент: Гагаузия, автономное территориальное образование на юге Молдовы, до сих пор слабо интегрирована в молдавское общество. В основном здесь говорят на русском – одном из трех ее официальных языков наряду с румынским и гагаузским. Выборы башкана стали первой избирательной кампанией в Молдове, проходящей после начала полномасштабного вторжения России в Украину. И хотя жители автономии осуждают войну в Украине, тем не менее, продолжают сохранять лояльность Москве. Россия оказывает влияние на эту молдавскую автономию, так же, как и на непризнанное Приднестровье.

За кресло руководителя автономии боролись восемь кандидатов. Почти все из них в ходе кампании критиковали проевропейский курс Кишинева и призывали к сохранению отношений с Россией. Своего кандидата на этих выборах не выдвигала правящая партия "Действие и солидарность" (PAS). Как заявил депутат парламента Молдовы от PAS Дорин Истратий, в этом не было смысла, поскольку "на протяжении трех десятилетий гагаузы находятся под влиянием российской пропаганды".

30 апреля на избирательные участки в гагаузской автономии пришли свыше 57 тысяч человек, явка составила почти 58%. По данным Центризбиркома Гагаузии, во второй тур вышли юрист Евгения Гуцул – кандидат от оппозиционной партии "Шор", а также бывший депутат молдавского парламента Григорий Узун, которого поддерживает экс-президент страны Игорь Додон, вернувшийся недавно в руководство оппозиционной Партии социалистов. Независимо от того, кто из этих кандидатов станет победителем, ситуация в этом пророссийском анклаве Молдовы вряд ли кардинально изменится и, очевидно, у Кишинева будут возникать новые поводы для обвинений Гагаузии в сепаратизме.

Виталий Портников: Насколько для вас ожидаемы были результаты этих выборов?

Михаил Сиркели: Результаты этих выборов для меня неприятны, но они были ожидаемы. Хотя я не мог предвидеть ситуацию, когда никому неизвестный кандидат, начавший свою избирательную кампанию фактически за три недели до дня голосования, которого в Гагаузии никто не знал (речь идет о кандидате партии "Шор"), в конечном итоге станет одним из фаворитов кампании. Два кандидата набрали по 26,5% голосов, разница всего 13 голосов. Григорий Узун лидирует с разницей в 13 голосов по сравнению с Евгенией Гуцул. Этого предсказать, наверное, не мог никто. Это объясняется тем, что "Шор" со своими технологиями подкупа избирателей и популизмом работал на хорошо подготовленной почве. Потому что гагаузские политические лидеры и элиты, если их так можно назвать, так и не создали за 30 лет даже одной местной политической партии, которая пришла бы и предложила жителям Гагаузии какое-то видение будущего этой автономии.

Михаил Сиркели

Гагаузская автономия застряла в прошлом, по-прежнему живет воспоминаниями об СССР и желанием его восстановить. Это объясняется в том числе и тем, что все эти 30 лет с момента обретения Молдовой независимости жители Гагаузии живут вместе с российским телевидением, с тем самым "Бумером", фильмами "Брат-1" и "Брат-2", "вставанием с колен". У жителей Гагаузии создавалось ощущение, что лишь по какому-то недоразумению Гагаузия – еще не часть России. И вот это голосование, как в том известном изречении "назло кондуктору возьму билет, но пойду пешком", – показать Кишиневу, что мы тоже можем сказать свое слово.

Честно говоря, я не вижу, как это могло бы помешать процессу европейской интеграции. Гагаузия очень маленькая, здесь нет возможности заставить Республику Молдову свернуть с пути европейской интеграции. Напомню, что очень многие гагаузы надеются на то, что Болградская дивизия придет и спасет гагаузов, но в 1990-м году в Болграде стояла советская дивизия ВДВ, а сейчас там стоят ВСУ.

Виталий Портников: Буквально на следующий день после выборов в Гагаузии в кишиневском аэропорту была задержана замглавы партии "Шор" Марина Таубер: она собиралась вылетать в Тель-Авив на встречу с укрывающимся в Израиле от правосудия Республики Молдова лидером этой партии Иланом Шором. Такое демонстративное задержание политика – это не демонстрация того, что руководство Молдовы воспринимает именно партию "Шор" как главный инструмент дестабилизации Молдовы со стороны Москвы?

Сергей Герасимчук: В какой-то степени – да. Но сначала об уроках выборов в Гагаузии. Первый: есть новые лица не только в Украине, но и в Молдове. Среди кандидатов были очень заслуженные и известные в Гагаузии, тем не менее, выиграло новое лицо. Второй урок: бренд иногда позволяет провести незнакомых избирателю людей. И третий урок: Москва пробует разные подходы к "окучиванию" молдавского электората. Именно поэтому мы имели такую путаницу с кандидатами, когда не было четкого кандидата, на которого поставила бы Москва. На всем этом фоне мы получили "шористов" и "додонистов" во втором туре. Это свидетельствует о том, что сейчас борются два подхода – классический, который исповедовал Додон, и новый подход, которым спекулирует "Шор", а это и популизм, и подкуп избирателей, раздача денег в обмен на голоса.

Одна из версий, которую мне приходилось слышать: не исключено, что второго тура не будет вообще. Потому что госпожа Гуцул – не самовыдвиженка, не независимый кандидат, она представительница партии, а в самой Молдове все чаще говорят, что надо рассмотреть, насколько легитимна и легальна партия "Шор". Не исключено, что этот вопрос будет подниматься уже 10 мая. Если окажется, что партия "Шор" получала финансирование из России, а потому ее легальность сомнительна, то кто же будет во втором туре, как будет решать этот вопрос Конституционный суд Молдовы? Либо отдать голоса в поддержку Узуна, либо отменить второй тур и снова пойти по новому кругу избирательного процесса, либо дать возможность Петрову, конкуренту Узуна на выборах среди социалистов, выдвинуться во второй тур. То есть интрига сохраняется.

Михаил Сиркели: Марина Таубер под судебным контролем, она не имеет права выезжать за пределы страны, поэтому ее появление в аэропорту было очень странным. Коротко отмечу: у Москвы было пять кандидатов. Москва получила хороший урок, когда Марину Таубер сняли с избирательной гонки. Среди кандидатов, которые в полной мере устраивали бы Кишинев, наверное, можно отметить Дмитрия Крайтора. Но Москва разыграла все по нотам, сделав так, чтобы Крайтор оказался даже не на третьем, а на четвертом месте.

Если говорить о Евгении Гуцул, то этого кандидата, я думаю, сегодня можно снимать за превышение расходов, предусмотренных Центральной избирательной комиссией. Но все разыграно именно так, что даже если снимешь Евгению Гуцул с избирательной гонки, то там третий в любом случае Виктор Петров, тоже кандидат Москвы. По большому счету нет смысла снимать, в этом случае придется снимать как минимум двоих, а это уже будет выглядеть как ограничение права людей на выборы.

Виталий Портников: Нынешний конфликт в Гагаузии – это и не конфликт, если вспомнить, как все начиналось. Ведь Гагаузия – это единственный на постсоветском пространстве случай, когда территория, объявившая себя независимым государством, нашла возможность заключить соглашение с центром и отказаться от независимости в пользу автономии. Это, кстати, то, что потом пытались навязать и самой Молдове с Приднестровьем, и Грузии с Абхазией и Южной Осетией, и Украине с так называемыми "народными республиками Донбасса". А в Гагаузии как будто бы все вышло, но в результате территория остается под тем же российским влиянием, под которым она была, когда считалась самопровозглашенным государством. Как так получилось?

Сергей Герасимчук: Можно говорить о разных причинах. Я сам не уверен, какие из них были ключевыми. Прежде всего, все это время Гагаузия находилась под влиянием российской пропаганды. Я вспоминаю наши поездки с коллегами в Гагаузию, попытки найти там кого-то если не румыноязычного, то тюркоязычного, но эти попытки провалились. Собственно, бюллетеней было напечатано больше всего на русском языке, а отнюдь не на тюркском или румынском.

Второй момент – это отсутствие политики интеграции со стороны Кишинева. Формально башкан входит в правительство, но на самом деле мы помним демарши Формузала, помним демарши Влах: они никогда не интересовались тем, чтобы в полной мере использовать эту свою роль члена правительства, а правительство не имело определенной стратегии, как вести себя с Гагаузией, как интегрировать гагаузские элиты на уровне Кишинева.

Третий момент – это то, что помимо пропаганды и дефицита внимания со стороны Кишинева всегда сохранялись тесные связи с Приднестровьем. Мне кажется, Гагаузия всегда рассматривалась Россией как план Б, чтобы в случае, если приднестровский вопрос потеряет актуальность, Комрат мог в какой-то степени сыграть роль второго Тирасполя.

Сергей Герасимчук

Виталий Портников: Гагаузская автономия создана для того, чтобы защищать гагаузов, их культуру, язык, возможность цивилизационного развития. Там хотели делать гагаузское телевидение, программы на гагаузском языке. В результате программы делаются в основном на русском, люди смотрят российское телевидение. Гагаузия напоминает какую-нибудь республику России, из которой изгоняют язык ее народа, но при этом она находится в составе Молдовы.

Михаил Сиркели: Все начиналось с перестройки, когда по всему бывшему СССР пошли движения за возрождение национального самосознания. Все начиналось с дискуссионного клуба про гагаузский язык и культуру, но когда началось национальное движение в Кишиневе, связанное с унионизмом и возрождением румынского языка, дискуссионный клуб превратился в сильное политическое движение, но уже не за гагаузский язык, а за сохранение русского языка, потому что в унионизме видели угрозу.

Понятно, что никакой угрозы унионизма не было, объединение Молдовы с Румынией практически не было возможно. Румынии, выходившей из комы, в которую ввел ее когда-то Чаушеску, было вообще не до Молдовы. Но эту страшилку в Гагаузии очень хорошо купили и верят в нее до сих пор. Поэтому Гагаузия внутри воспринимается как инструмент для сохранения Республики Молдова в сфере влияния России, сохранения статус-кво русскоязычного региона. Для гагаузов в результате сильной русификации в СССР важнее стала вторая, русскоязычная идентичность. О чем говорить, если за 30 лет руководство Гагаузии не перевело ни один свой закон, ни один нормативный акт на гагаузский язык, что оно обязано делать в соответствии с законом, который приняли сами гагаузы в 1998 году?

Виталий Портников: Может быть, и Украина должна думать о гагаузской идентичности? В Украине тоже есть гагаузские села, гагаузское население, хотя и не такое многочисленное.

Сергей Герасимчук: Да, Украине следовало бы об этом подумать, но скорее в контексте перетекания угроз, которые могут возникнуть. Сейчас в Украине существенно усилилось давление на УПЦ Московского патриархата в связи с их деятельностью – не станет ли это искрой, которая позволит заложить основы конфессионального конфликта? Не станут ли православные гагаузы Молдовы, православные гагаузы Украины бороться за спасение Московского патриархата на своих территориях?

Россия хотела бы сохранить свое влияние в Гагаузии, но поскольку не может сделать это полноценно, то, говоря языком медиков, пытается ввести Гагаузию в искусственную кому, чтобы государство законсервировалось на уровне советской республики и продолжало существовать, как государство-овощ.

Виталий Портников: Молдавское руководство, по сути, находится под практически нескрываемым давлением Москвы. То, что происходит, раньше камуфлировалось, а сейчас руководство Молдовы и руководство России публично разговаривают на высоких тонах. На официальном уровне говорится о том, что руководство России поддерживает Илана Шора, Игоря Додона. Почему решили не камуфлировать попытки дестабилизации?

Сергей Герасимчук: Мне кажется, это своего рода попытка воплотить пророчество, которое в свое время озвучил господин Рогозин. Он обещал, что если Молдова начнет двигать свой состав в сторону Евросоюза, то потеряет ряд вагончиков. Сейчас Москве необходимо доказать, что она способна отцепить эти вагончики, развернуть состав или, по крайней мере, сделать ему секвестрование. Таким секвестированием могут стать и Приднестровье, и Гагаузия – по крайней мере, в мечтах российских пропагандистов. Кроме того, это показательный воспитательный момент для других бывших республик: тот нарратив, который продвигала в свое время РФ, что Украина попыталась отколоться от российского ядра – и вот в Украине война. Молдова попыталась отколоться от российского ядра – и вот у Молдовы проблемы, серьезное давление, высокие цены на газ. Господа из других республик, обратите внимание на этот процесс, – как бы говорит нам Кремль.

Виталий Портников: Почему Россия рассчитывает дестабилизировать Молдову, не имея с ней общих границ, не имея сейчас даже возможности перебросить войска в Приднестровье, я уж не говорю – реально повлиять на Гагаузию, кроме как телепрограммами и лозунгами. Откуда такая самонадеянность?

Михаил Сиркели: То, что делает сейчас Россия в Республике Молдова, – это фантомные боли. То, что вы начали переживать в 2014 году, Молдова пережила в 1992-м. Был конфликт на Днестре, тогда Молдова была очень слаба, она не справилась, не смогла консолидироваться, этот конфликт расколол практически всю страну. В этом отличие от Украины: когда откололся Крым, откололась часть Донбасса, вся остальная Украина очень сильно консолидировалась как нация. Это дало Украине возможность лучше подготовиться к 2022 году. А Республику Молдова в 1992-м раскололи, и этот раскол происходил не только по линии Днестра, но практически в каждом городе.

Половина Кишинева сегодня пророссийская, голосует за пророссийских политиков. Украинцы в Молдове сегодня голосуют за Путина, а украинцев там 12% от общего населения. Республика Молдова впервые стала так дерзко отвечать РФ, и это действительно что-то новое. Это значит, что Молдова и ее руководство уже не боится. Мы действительно наблюдаем что-то неслыханное: Молдова позволяет себе дерзить Владимиру Путину! Не впустили Минниханова, объявили Путина персоной нон грата, присоединились к идее о создании Международного трибунала в отношении Путина...

Это говорит о том, что Республика Молдова все больше и больше присоединяется к международным санкциям против России, все больше и больше на дипломатическом уровне солидаризируется с Украиной. Потому что мы прекрасно понимаем, что нас просто дербанят и дербанили все это время, использовали Приднестровье и Гагаузию в пику интересам независимости и целостности Молдовы.

Обратите внимание: после 24 февраля 2022 года громче всего кричала Гагаузия, именно там громче всего звучали пророссийские лозунги; мы ожидали, что это будет звучать в Приднестровье, но там этого нет, ребята сидят себе тихо, прекрасно понимая, что их ждет. Громче всего кричит Гагаузия, потому что у нее есть официальный статус, она де-юре и де-факто реинтегрирована в Республику Молдова и использует этот статус ей в пику, потому что она защищена законодательством Молдовы и международным законодательством, а Приднестровье не защищено. Сделав ставку на российские войска, они 30 лет спустя поняли, что эти войска на территории Приднестровья их не защищают, а международное право и законодательство Республики Молдова Гагаузию защищают, и Гагаузия иногда позволяет себе выпендриваться. Вот это урок Приднестровью, и, я думаю, Приднестровье делает очень серьезные выводы прямо сейчас.

Виталий Портников: Оказывается, быть международно признанным субъектом и субъектом в рамках законодательства страны, где ты находишься, все-таки куда более предпочтительно, чем оставаться самопровозглашенной республикой с российскими подачками и российскими военными.