Запорожская АЭС: новая угроза

Запорожская АЭС: новая угроза

Виталий Портников: Украинские власти в последнее время неоднократно заявляли о возможном теракте, который могут устроить российские военные на захваченной ими Запорожской атомной электростанции. Реальность такого сценария, очевидно, может возрастать по мере приближения украинских войск к Энергодару, городу-спутнику ЗАЭС. По словам президента Украины Владимира Зеленского, отсутствие своевременной и масштабной международной реакции на подрыв в ночь на 6 июня российскими военными плотины Каховской ГЭС может подтолкнуть российские власти к совершению еще более ужасного по своим последствиям теракта в Украине.

На связи с нашей студией Николай Штейнберг, украинский эксперт в области ядерной энергетики, бывший главный инженер Чернобыльской АЭС, и Ольга Кошарная, украинский независимый эксперт по вопросам ядерной энергетики и ядерной безопасности.

Корреспондент: Российские войска захватили крупнейшую в Европе Запорожскую атомную электростанцию в марте 2022 года – спустя восемь дней после начала масштабного вторжения в Украину. С тех пор Киев и Москва обвиняют друг друга в ее регулярных обстрелах и рисках ядерной аварии. До войны эта АЭС вырабатывала почти половину электроэнергии, генерируемой атомными электростанциями Украины. Уже десять месяцев ЗАЭС не производит электроэнергию. Пять из шести ее энергоблоков находятся в режиме холодной и один – горячей остановки.

Россия фактически превратила атомную станцию в военную базу и, согласно информации украинской компании "Энергоатом", еще год назад начала размещать взрывчатку в помещениях АЭС и ее прудах-охладителях. В последние недели украинские власти неоднократно сообщали о новых случаях минирования российскими военными АЭС и высокой вероятности теракта. Жителей зоны потенциального радиоактивного загрязнения призывают быть готовыми к эвакуации. В Запорожье, находящемся в пятидесяти километрах от станции, а также в соседних с АЭС еще трех регионах продолжаются учения экстренных служб.

Ожидая контрнаступления украинских войск, специалисты "Росатома" и российские военные постепенно покидают территорию атомной станции. 5 июля на крыше ее четвертого энергоблока спутниковые снимки зафиксировали посторонние предметы.

Генеральный директор Международного агентства по атомной энергии Рафаэль Гросси трижды посещал АЭС с момента ее захвата россиянами, но так и не смог достичь какого-либо соглашения о демилитаризации и защите объекта от обстрелов. Находящиеся сейчас на ЗАЭС эксперты МАГАТЭ следят за ситуацией и пока, как сообщил накануне в Токио Рафаэль Гросси, не обнаружили на станции взрывчатки.

Тем временем украинская разведка обнародовала российскую схему минирования ЗАЭС. На ней детально указано размещение в ее технических помещениях и в машинных залах минно-взрывных заграждений и грузовиков со взрывчаткой. После публикации схемы, по данным представителя ГУР МО Украины Андрея Юсова, российские власти срочно отправили на АЭС бойцов Росгвардии для изменения мест минирования.

Виталий Портников: Начнем разговор с оценки вероятности либо подрыва, либо аварии, которая может случиться просто в связи с неосторожным обращением с атомной станцией, ведь там уже много месяцев находятся вооруженные люди.

Ольга Кошарная: Это, безусловно, создает проблемы. И о том, что промышленная площадка минировалась, свидетельствует взрыв 12 апреля этого года около энергоблока номер 4, вследствие которого вылетели все окна машинного зала. Знакомый в это время находился в турбинном зале. И попытки МАГАТЭ написать об этом случае, что все-таки взрыв был за периметром, были дезавуированы. Потом они сказали: да, это было на площадке, и мы должны это расследовать.

Безусловно, количество боекомплектов, которые находятся в первом и втором машинных залах с августа этого года, минирование вокруг охраняемого периметра… Периодически подрываются бродячие или дикие животные – это тоже сообщают источники. Безусловно, Россией нарушено все, что можно. Там находятся военные, которые совершенно свободно перемещаются в реакторном отделении, не соблюдая чистых и грязных зон, все двери для них открыты, они там живут и все остальное. Поэтому опасности, безусловно, есть. Очевидцы видят, что бассейны заминированы, там идут какие-то проводки. Последнее подтверждение было буквально несколько дней назад, мне звонил человек из Энергодара.

Ольга Кошарная

Российские военные не подчиняются даже указаниям представителей "Росатома"! Они могут сделать провокацию. Необязательно подрывать, допустим, реактор или бассейны выдержки с отработавшим топливом: они могут повредить систему охлаждения реактора. Свою информационную поддержку они производят заранее. Например, неделю назад они демонстрировали обломок снаряда, якобы американского, найденного в бассейне выдержки. На прошлой неделе они писали: Украина будет обстреливать системы охлаждения ракетами "Точка У". Я думаю, что они уже привезли обломки из других частей, и все это там находится. У них непрерывно летают дроны, за 10 дней мая они якобы сбили над ЗАЭС 105 дронов-камикадзе, а за 6 дней июня – якобы 81 дрон. Какой смысл в этих дронах для Украины? Абсолютно никакого. Подрыв Каховской плотины говорит о том, что они встали на путь техногенных катастроф, и я практически уверена, что они используют провокацию, для того чтобы перевести стрелки на Украину, как они обычно это делают: преступление, объявленное заранее.

Виталий Портников: Вы согласны, что это в любом случае может произойти?

Николай Штейнберг: То, что может произойти, – какие вопросы? Трудно сказать, кто будет определять поведение дикой орды из этого болота. К сожалению, с 4 марта прошлого года, когда состоялся захват Запорожской АЭС (до этого 24 февраля была оккупирована Чернобыльская станция), деятельность определенных деятелей нашей страны, которые обязаны были предпринимать целый ряд шагов в соответствии с нашими законами и с международными конвенциями о физической защите ядерных установок, не выполнялась и не выполняется до сегодняшнего дня. Именно в этом причина нейтрального отношения международного сообщества. Оно не может так эмоционально реагировать на какие-то провокации, как реагируем мы, должны быть документы.

По каждому факту взрыва где-то рядом или даже в 20 километрах от станции моментально следует нота Министерства иностранных дел России и МАГАТЭ. Ни о каких документах от нашего Министерства иностранных дел или от Инспекции ядерного урегулирования, которая является точкой контакта по международной конвенции, мы ничего не знаем. Все обращения через сайты, включая обращения высшего должностного лица страны, президента, – это информационная работа, с точки зрения международного права это ничто.

По всей видимости, то же самое происходит по Каховской ГЭС. Есть конвенция о том, что ведение военных действий в зоне расположения гидротехнических сооружений и атомных станций не допускается в силу потенциальных диких последствий для мирного населения. Я не видел, чтобы у нас было где-то напечатано, что, ссылаясь на такие-то статьи или документы, министр иностранных дел обратился в Совет безопасности, или в МАГАТЭ, или еще куда-то, президент Укрэнергоатома, ссылаясь на такие-то статьи таких-то конвенций, обратился во Всемирную организацию операторов атомных станций.

Меня вообще раздражает реакция мирового ядерного сообщества, которое преступно молчит, когда убивают их друзей, пытают их товарищей. Я понимаю, почему они молчат. Они могут реагировать не как отдельные станции, а как организация, через Министерство иностранных дел в своем государстве. Но на что они должны реагировать, если генеральный директор МАГАТЭ говорит: у нас все нормально, там ничего нет, я ничего не видел? Никаких заявлений не следует – вот в чем причина, и это развязывает руки россиянам.

Если говорить с точки зрения дальнейших возможных политических и экономических шагов, то россияне абсолютно не заинтересованы в проблемах с Запорожской станцией. Уже понятно, что они ее потеряли как материальный объект после подрыва плотины Каховской ГЭС. Сегодня нельзя допустить каких-то радиационных последствий. Все блоки, которые Россия строит за границей, – это, по моим оценкам, до 50% западной комплектации, поэтому есть сложнейшая проблема. Вместо того чтобы решаться в том порядке, в каком она должна была бы решаться, она решается на уровне специалистов и так далее.

Виталий Портников: Какими будут последствия, если что-то произойдет?

Ольга Кошарная: Известно, что энергоблоки с сентября прошлого года не производят электроэнергию. За это время короткоживущие радионуклиды распались. Почему Россия упорно не выполняет распоряжение легитимного, законного национального регулятора, Госатомрегулирования Украины, о немедленном переводе энергоблока номер пять в холодный останов? Это элемент шантажа. Потому что энергоблок в горячем останове можно вывести на минимально контролируемую мощность, то есть, когда начнется цепная реакция, это меняет состав нуклидов. В случае тяжелой аварии, например, при отсутствии воды для охлаждения энергоблока, будут радиационные последствия. И хотя на Запорожской АЭС с учетом уроков аварии на Фукусиме реализованы мероприятия, все равно последствия будут.

Что касается инструментов для оценки радиационных последствий, в Украине внедрена европейская система поддержки решения при радиационной аварии. У нас создан центр, который оценивает, как будут распространяться радионуклиды в воздухе в зависимости от погодных условий, конкретных температур, ветра и так далее. Это моделирование делалось и в прошлом году. Есть расчеты, например, о том, что происходит, если энергоблок работает на мощности, произошла тяжелая авария с расплавлением активной зоны при конкретных погодных условиях. Эти модели верифицированы нашими зарубежными коллегами.

Второй момент. Мои энергодарские источники не оставляют надежды протянуть линию 330 киловольт с Запорожской тепловой электростанции уже от российской энергосистемы (она почти готова). Дальше сценарий понятный: когда они присоединили 330 киловольт, они повредили линию 750 киловольт от объединенной энергосистемы. Сейчас, когда они присоединят свою линию от российской энергосистемы, я уверена, что они опять повредят линию 750 киловольт, которая связана с нашими системами для внутренних нужд Запорожской АЭС. То есть они хотят получить дополнительный инструмент влияния для шантажа, шантажировать еще потерей энергоснабжения. Я напомню, что за все время оккупации потери энергоснабжения для внутренних нужд были уже семь раз.

Виталий Портников: А что можно сказать о загрязнении в случае подрыва?

Николай Штейнберг: Вариантов могут быть тысячи: станция большая, шесть блоков. Кроме того, есть отдельные сооружения, где находятся радиоактивные отходы. Последствия, безусловно, будут. С точки зрения контроля у меня нет сомнений в квалификации наших людей, но этот вопрос будет определяться также погодой, местом подрыва. Дальше система готовности противоаварийных мероприятий – как она работает в такой ситуации? Мы же не контролируем то, что происходит на оккупированной территории, там тоже масса населения. Как там построена система противоаварийных мероприятий? Как я понимаю, ее просто нет.

Николай Штейнберг

Виталий Портников: Как с Каховской ГЭС: одна ситуация была на правом берегу и совсем другая – на левом. Мы до сих пор не понимаем, каковы последствия на левом берегу Днепра.

Николай Штейнберг: Сотни потерянных людей, хотя сегодня об этом мало кто может сказать. Прорыв плотины с точки зрения мгновенных последствий – это более тяжелая вещь, чем выбросы на атомной станции.

Виталий Портников: МАГАТЭ может как-то предупредить возможные российские действия, которые вы связываете с инструментами шантажа?

Ольга Кошарная: Гросси сейчас играет на стороне оккупантов. Есть видео с брифинга. Когда он последний раз был на ЗАЭС, российский журналист его спросил: можно ли, чтобы заработали какие-то энергоблоки, производили электроэнергию? Он ответил: это будет решение менеджмента Запорожской АЭС. Он прекрасно знает, что ЗАЭС должна получить разрешение от Госатомрегулирования Украины на введение блока в эксплуатацию. Дальше он сказал: а также когда они остановят контрнаступление…

Все эти его объятия с советником Росатома, который – главное медийное лицо на оккупированной ЗАЭС, то, что он упорно не видит заминированных вещей… Уже Главное управление разведки на выходных опубликовало схему. Постоянное представительство Украины в Вене при международных организациях должно было обратиться к Главному управлению разведки, взять у них копию этой схемы минирования и написать официальную ноту в МАГАТЭ.

Гросси заявляет абсолютно абсурдную вещь: да, мины есть на площадке, но они не оказывают существенного влияния на работу систем безопасности. Это как? А потом детонация случайно – это как? Есть абсолютно подтвержденная информация из моих источников с атомной станции, что они абсолютно несвободны в передвижении по площадке, не могут посещать все помещения, которые хотят. Они обошли пруд-охладитель. Главное управление разведки писало, что российский водолаз нырял под эту заслонку, что-то якобы укреплял, а эксперты МАГАТЭ увидели, что снаружи мешки с песком. Хорошо, вас что, пускали туда, где есть проводки на так называемых домиках брызгальных бассейнов? Нет. О том, что на крышах машинных залов находятся три позиции то ли зениток, то ли снайперов с мешками с песком, – это заявляла Ми-6, представитель Великобритании сказал это на одном из заседаний Совета безопасности ООН, были фотографии военной техники.

Гросси взял на себя пять новых принципов. Он не добился создания зоны безопасности, опираясь на семь фундаментальных принципов ядерной и радиационной безопасности. Теперь он говорит: нужно придумать реалистичный план обеспечения безопасности. Простите, какой? МАГАТЭ не фиксирует из пяти принципов, например, второй принцип – наличие тяжелой техники. Мне пишут, что там есть бронетранспортеры с полным боекомплектом, есть КамАЗы с оружием, с боекомплектом. Где это отражено в сообщениях МАГАТЭ? То, что до сих пор не сделано ограничение РФ в правах и привилегиях в этой организации, то, что Чудаков до сих пор замдиректора и много персонала работает в секретариате, – это тоже недостатки нашей работы, дипломатической в международных организациях.

Я сейчас скажу, может быть, недипломатическую вещь. Гросси делает все это ради собственного пиара, ездит туда, три раза там был, потому что в сентябре на генеральной конференции будут выборы его на второй срок. Я считаю, что задача наших дипломатов – не допустить его избрания на второй срок как полностью дискредитировавшего свою организацию.

Виталий Портников: Действительно ли роль МАГАТЭ в этой ситуации сугубо негативна или можно еще что-то сделать?

Николай Штейнберг: Этот вопрос надо разделить на две составляющие. Первое – это уставные положения. К сожалению, вся система ООН (а МАГАТЭ – часть этой семьи) не имеет реальных полномочий для действия в таких ситуациях. Я имею в виду не только Запорожскую станцию, а вообще войну, которая идет. Второе – это конкретное физическое лицо, которое стоит во главе конкретной организации. Это не генеральный директор организации, которая, в отличие от других организаций системы ООН, имеет определенные полномочия. Личность человека многое определяет.