Железобетонное счастье. "Остров либерализма" во времена войны

Пермь, приуральский город на реке Кама с миллионным населением и крупными промышленными и оборонными предприятиями, долгое время считалась островом либерализма в глубине России – с бурной политической и культурной жизнью. В конце 2000-х на набережной был установлен известный всей стране арт-объект – надпись "Счастье не за горами". Однажды местный художник заменил первое слово в надписи на "смерть", после этого власти вернули и "железобетонно" укрепили "счастье", рассказывает пермский журналист Иван Козлов.

В 2010-х, когда политический режим в России начал ужесточаться, Пермь по-прежнему считалась относительно свободным по сравнению со многими другими регионами местом, хотя ужесточение чувствовалось и здесь. После нападения России на Украину в 2022 году немало людей из Перми эмигрировали, антивоенные протесты быстро сошли на нет, активистов преследовали, давлению подверглось местное отделение "Мемориала".

Однако в Перми остались люди, которые никуда не собираются уезжать и продолжают высказывать свою точку зрения. Бывший инженер Виктор Гилин, в советское время проектировавший оружие на Мотовилихинских заводах, выходит в одиночные пикеты за мир. Бывший местный депутат Константин Окунев получает штрафы по обвинениям в оскорблении президента. Юрист Артем Файзулин защищает в пермских судах тех, кто выражает несогласие с властями.

Несогласные Перми – в фильме "Железобетонное счастье" документального проекта "Признаки жизни".

Константин Окунев

– Пермь – это мини-проекция России. У нас отток населения такой же, как в России. У нас доля крупного бизнеса – 94%, а 6% – это малый бизнес, как и в России. У нас с середины 90-х годов вся политическая жизнь законопачена, то есть у нас среднего класса нет. Средний класс – это опора для любого демократического общества, люди, которые заработали, и им есть что терять, поэтому они с готовностью отстаивают свои права, выходят на митинги. Притом что у нас город пока еще миллионником считается, Пермский край находится в пятом десятке по качеству жизни.

Говорить в конкретных цифрах невозможно, но настроения медленно меняются. Я думаю, люди устали от "спецоперации", понимают, что никакого политического, экономического просвета в этом нет и быть не может, отсюда настроения более пессимистические. Довольно много людей уехало – на Балканы, в Европу, в Турцию, в Грузию очень много уехало знакомых.

У меня три протокола за оскорбление Путина, два протокола подряд за "дискредитацию вооруженных сил". Говорить, что я ничего не боюсь, было бы, наверное, неправильно, но, с другой стороны, я прогибаться под этих людей не хочу. Нормальный патриот своей страны, я родился в Перми, здесь вырос, здесь состоялся как человек, здесь похоронены мои родители, почему я должен уезжать? Я хочу встретить окончание путинского режима в своей родной стране, широко отметить это событие. Я хочу посмотреть "Лебединое озеро" – и обязательно посмотрю. Потому что все, что было сделано за эти 24 года, тот уровень деградации, в который вверг нашу страну Владимир Владимирович Путин, он просто колоссальный.

Иван Козлов

– Пермский край в нулевые называли столицей либерализма, это подпитывалось тем, что когда в других регионах [все совсем было плохо], у нас было полегче. Когда, например, были митинги в поддержку Навального, когда он вернулся в Россию и его посадили, во многих регионах всех разгоняли и были достаточно жесткие задержания, у нас как минимум один митинг прошел лайтово, не задержали никого. Вот это ощущение местечковости, с одной стороны, а с другой стороны, либерального флера давало иллюзию защищенности. Для меня последней каплей стали "мемориальские" обыски, когда стало понятно, что все подобралось очень близко ко мне, к моим коллегам и друзьям. Конечно, иллюзий после этого окончательно не осталось. Надо было, конечно, чтобы их еще раньше не осталось, но уж такая здесь специфика.

Выставка "Оружие победы" и объявления "Служи по контракту в вооруженных силах" перемежаются с фестивалями высокой кухни, стрит-фуда, концертами, форумами креативных индустрий. Как это уживается не то что на одной территории, а в одной голове чьей-нибудь, я себе представить не могу, и думать об этом страшновато.

Артем Файзулин

– Условная гайка, которую закручивают в разных регионах, – в Перми было ощущение, что эта гайка на пару оборотов выше, то есть болт был слегка недозакручен. А потом все это начало с одинаковой скоростью закручиваться, и если есть регионы, где вот-вот резьбу начнет срывать, у нас еще есть пара витков. На что это влияет? На самом деле в плане правоприменительной статистики сильно ни на что не влияет. Полицейские пикетчиков хватают, задерживают, суды, как правило, выносят постановления о виновности, дают штрафы. Но сама манера общения с задержанными активистами – я не слышал, чтобы кого-то били, пытали. Судьи выносят обвинительные постановления, но очень корректно ведут заседание. Есть регионы, в которых меньше 30 тысяч штрафа по статье ты не получишь никак. В Перми бывает. Это ни о чем не говорит по большому счету: если завтра из Москвы дадут по башке председателю краевого суда, который определяет всю судейскую политику края, и он скажет – ребята, надо как-то пожестче, все станет жестко. Тем не менее чуть-чуть более мягкая тенденция имеет место быть.

Я – бывший сотрудник полиции, не доработал до пенсии по выслуге лет полтора месяца, был уволен за выступления в поддержку Навального в 2013 году. Десять лет я занимаюсь частной юридической практикой, с некоторого времени – правозащитной практикой. В последние полтора года это, как правило, дела по дискредитации вооруженных сил, иногда несогласованные публичные мероприятия. По большому счету в России опасность сесть существует для очень многих. [Напрасно думать], что если ты будешь сидеть ровно, не высказываться или даже показывать свою лояльность власти, то тебе точно ничего не угрожает, – ни хрена, угрожает всем. Завтра кому-нибудь, если ты предприниматель, понравится твой бизнес, его отожмут, тебя посадят или выдавят из страны.

Для меня даже нет выбора, я не хочу уезжать, я сильно не рефлексирую на этот счет. Почему я должен уезжать? Я здесь родился, здесь живу, у меня здесь семья, ребенок учится в вузе, у меня два кота, мама уже пожилая, к сожалению, не самого крепкого здоровья. Я здесь нужен. Я без пафоса говорю, я реально чувствую себя здесь полезным еще. Мои подзащитные – бывшие, настоящие, будущие – со мной никуда не уедут, они останутся здесь. Хотя бы поддержать их в суде – потому что реально защитить не всегда удается – будет некому. А я из человека, который здесь полезен и нужен, превращусь в человека, которому самому потребуется помощь там, условно говоря, за границей.