Начатые с 7 февраля ежедневные покупки валюты Центральным банком России для Министерства финансов с одной стороны, ведут к ослаблению рубля. С другой стороны, если этими дополнительными доходами казны потом покрывать ее дефицит, как и предполагается, то валюту нужно будет сначала обратить в рубли, что также связано с определенными рисками – как для курса рубля, так и инфляционными. Их и обсудим с московскими экспертами.

В 2016 году годовая инфляция в России замедлилась до 5,4% - такого не было за всю новейшую историю страны. В январе 2017-го она составила 5%. В первую неделю февраля, исходя из данных Росстата, - уже примерно 4,85%, такого не было с июля 2012 года.

Но все последние месяцы замедлению роста цен еще весьма способствовал “эффект высокой базы" предшествующего года (вызванной тогдашней резкой девальвацией рубля), который теперь сходит на нет…

​Олег Кузьмин, главный экономист по России и странам СНГ инвестиционной компании “Ренессанс Капитал”:

- Исчерпание эффекта “высокой базы” действительно является важным фактором роста цен в ближайшие месяцы. Если в начале года он еще отчасти “помогал” замедлению инфляции, то в дальнейшем этого эффекта уже не будет. И дальнейшее замедление ее темпов должно происходить в основном “за счет”, скажем так, слабого восстановления экономики при стабильном курсе рубля. Сможет ли Центральный банк “выйти” по итогам года на инфляцию в 4% или не сможет - посмотрим. Пока, по нашим оценкам, это случится позднее, чем в 2017 году.

Николай Кондрашов, ведущий эксперт исследовательского института “Центр развития” Высшей школы экономики:

- Дело в том, что, начиная еще где-то с апреля 2016 года, текущий рост цен, то есть помесячный, составляет около 5% - в годовом выражении. И сейчас темпы - примерно такие же. То есть “эффект базы” практически уйдет уже в феврале-марте.

​Центральный банк России начал регулярные покупки валюты на рынке для Министерства финансов в рамках так называемого “временного бюджетного правила”: пока цена российской нефти превышает заложенный в бюджет 2017 года уровень в 40 долларов за баррель, эти дополнительные нефтегазовые доходы казны финансовые власти направляют на покупку валюты, чтобы сберечь средства Резервного фонда, изрядно оскудевшего за два последних года. И наоборот, если цена нефти упадет ниже 40 долларов, купленную ранее валюту будут уже продавать на рынке, сглаживая таким образом колебания курса рубля. Объемы начатых валютных интервенций пока довольно скромные – на 6,3 млрд рублей в день до начала марта, то есть 3-4% общего объема валютных торгов на Московской бирже…

Алексей Девятов, главный экономист банка “Уралсиб”:

- Сейчас, насколько я понимаю ситуацию, утвержденный бюджет будет исполняться таким образом, как если бы цена на нефть равнялась 40 долларам за баррель, что, собственно, в него и заложено. А эти деньги - дополнительная “подушка”. Причем, что интересно, с одной стороны, бюджет подразумевает расходование средств Резервного фонда, а с другой стороны, эти дополнительные деньги, скорее всего, так или иначе именно в Резервном фонде и окажутся. То есть мы увидим движение валюты в обоих направлениях.

Однако уже сама по себе регулярная покупка валюты на рынке ведет к ослаблению рубля…

Алексей Девятов:

- В принципе, исходя из заявленных объемов интервенции, девальвационное влияние на курс рубля, на мой взгляд, будет относительно небольшим. В любом случае вряд ли оно превысит 5%. Но в принципе, если эти деньги пойдут в итоге в Центробанк, то, конечно, они “обеспечат” дополнительный приток рублевой ликвидности, что - не очень хорошо, с точки зрения достижения Банком заявленных целей по инфляции.

​В итоге эти "дополнительные" нефтегазовые доходы планируется потратить на финансирование дефицита бюджета. Для чего приобретенную валюту нужно сначала “обратить” в рубли. Сделать это можно будет либо за счет продажи Минфином этой валюты Центральному банку, как вы только что отметили, для чего Банк напечатает дополнительные рубли (а это – проинфляционный фактор), либо за счет прямой продажи на валютном рынке. Второй вариант, по идее, представляется менее вероятным, так как ведет к “нежелательному” для исполнения госбюджета 2017 года укреплению рубля…

Алексей Девятов:

- Если эта валюта “пойдет в рынок”, можно ожидать определенного укрепления рубля – скажем, на те же 5%. В итоге механизм нового “бюджетного правила” выглядит как некий стабилизатор. Когда нефть относительно дорогая и рубль укрепляется, то эти интервенции немного рубль ослабляют. И наоборот. Если, представим, нефть дешевеет и рубль слабеет, то обратные интервенции будут немного рубль укреплять, “подталкивая” его к тем уровням, которые были бы при нефти по 40 долларов за баррель…

Олег Кузьмин:

- Если иметь в виду влияние этой части механизма на инфляцию, то оно, как мне представляется, будет абсолютно нейтральным. Ведь не важно, каким образом происходят транзакции, валютные или рублевые, между Центральным банком и Минфином. Даже если какая-то дополнительная рублевая эмиссия и осуществляется в рамках новой схемы, то все ее последствия потом автоматически “стерилизуются” операциями Банка России по управлению ликвидностью банковского сектора в целом. Поэтому какого-либо опосредованного, скажем так, влияния на инфляцию в результате валютообменных операций между Минфином и Банком России, на наш взгляд, не будет.

Алексей Девятов:

- Чисто теоретически, конечно, эти валютные интервенции какие-то инфляционные риски в себе несут. Что, кстати, отмечалось и в пресс-релизе Центрального банка по итогам недавнего заседания Совета директоров. Но с учетом относительно небольшого их объема, думаю, что эти риски все же минимальны. С точки зрения рублевой ликвидности, заявленный объем интервенций на февраль – покупка валюты на 6,3 млрд рублей в день - это в общем-то копейки. Для сравнения, объемы ежедневных операций Центрального банка по абсорбированию этой ликвидности могут исчисляться сотнями миллиардов рублей. А на таком фоне сумма интервенций просто теряется…

​Тем не менее, с учетом действия "временного бюджетного правила", цель - замедлить инфляцию в России до 4% уже в 2017 году, о которой так много говорили финансовые власти в последние месяцы, теперь представляется вам уже менее реальной?

Олег Кузьмин:

- Нельзя сказать, что она – нереальна. Вспомним, например, прошлый год: мы ожидали инфляцию порядка 7%, Центральный банк - около 6%, консенсус на рынке - порядка 8%... Но по итогам года рост цен составил менее 5,5%. Так что инфляция вполне может нас “удивить” в лучшую сторону и в этом году. Хотя пока мы, например, не прогнозируем ее снижение до 4% настолько быстро. Да и проведение операций по покупке валюты, на наш взгляд, несколько затрудняет достижение этой цели. В любом случае, для сохранения этих прогнозов по инфляции при чуть более слабом курсе рубля, складывающемся в результате покупок валюты для Минфина России, Центральному банку придется придерживаться более жесткой денежно-кредитной политики. Другими словами, это возможно, если только Центральный банк будет снижать свои процентные ставки медленнее, чем предполагалось ранее. Что, собственно, Банк и пообещал на своем заседании в начале февраля.

Алексей Девятов:

- У нас многие импортеры используют простой прием: видя, что курс рубля может заметно меняться, они и закладывают более низкий его уровень, когда конвертируют импортные цены во внутренние. Скажем, многие из них реально используют курс в районе 70 рублей за доллар. Поэтому, даже если доллар подорожает до 63 или 65 рублей, то, думаю, все это уже и так заложено в цены импорта. И максимум, что может произойти - некоторые ретейлеры не станут снижать цены, как намеревались. Скажем, недавно шведская IKEA говорила, что собирается снизить цены на часть своего ассортимента - из-за укрепления рубля. Так вот, как максимум возможных последствий, – такого не случится, если вдруг рубль ослабеет так, как он должен ослабеть, исходя из объемов этих самых валютных интервенций.

​Само по себе резкое (по сравнению с тем, что было еще один-два года назад) замедление годовой инфляции в России в последние месяцы способно ли заметно подстегнуть частное потребление в стране в текущей ситуации? Или для этого необходимо сначала и столь же заметное ускорение роста доходов, которое пока не очень-то просматривается?

Николай Кондрашов:

- Да, инфляция замедлилась, но это – накопленная инфляция, годовая. Помесячная же инфляция практически не меняется, начиная с апреля прошлого года, и составляет примерно 0,4% в месяц. А на текущее потребление влияет именно текущая инфляция: и раз она не меняется, то и не может особенно влиять на спрос. Что же касается доходов, то ввиду заметного подорожания нефти - с 40-45 до 55 долларов за баррель - в 2017 году объем ВВП России вырастет, по нашим оценкам, на 1,5% при нефти в 50 долларов за баррель и почти на 2% - при 55 долларах за баррель. И этот рост будет сопровождаться повышением реальных зарплат и внутренних инвестиций компаний. Соответственно, цена на нефть будет влиять на спрос, а не динамика внутренних потребительских цен. Инфляция в России уже пришла, можно сказать, в “норму” и близка к целевому показателю Центрального банка.

Олег Кузьмин:

- В краткосрочной перспективе замедление инфляции действительно будет способствовать росту внутреннего потребительского спроса. Мы надеемся, например, то в 2017 году прекратится спад объемов розничной торговли. А этому в первую очередь будет способствовать рост реальных зарплат. По нашим оценкам, они в этом году могут вырасти примерно на 2%, что во многом и будет связано со снижением инфляции. Тогда как в среднесрочной перспективе эффект от замедления инфляции именно на потребительский спрос может быть весьма ограниченным. Скорее, стабилизация роста цен на уровнях около 4% приведет в итоге к снижению неопределенности в экономике, а также ставок по кредитам в ней. А это, в свою очередь, будет способствовать расширению инвестиционного спроса – со стороны компаний и предприятий.