Татьяна Валович: Министерство обороны Российской Федерации подсчитало, что в российских Вооруженных силах в 2005 году зафиксировано больше 20 тысяч преступлений и происшествий, в результате которых погибли больше тысячи военнослужащих – это почти полк. Рассказывает корреспондент Радио Свобода Татьяна Вольтская.

Татьяна Вольтская: Итоговые цифры по количеству преступлений и происшествий, а также по числу погибших военнослужащих в российской армии за прошлый год появились на официальном сайте Министерства обороны. 87 человек погибли в декабре, на декабрь же приходится около 4,5 тысяч происшествий и преступлений, это вчетверо больше, чем в ноябре. Только в декабре в армии и флоте погибли 87 человек. Из года в год повторяется история с заболеванием солдат-срочников пневмонией. Прошлой зимой два солдата погибли, 30 были госпитализированы с диагнозом воспалением легких, еще один солдат скончался в Магаданской области, 92 попали в больницу. Как потом стало известно, этих солдат в легкой одежде долго держали на морозе на летном поле. В январе 2006 года появились сообщения о том, что пневмонией заболели 10 солдат-срочников в Красноярске, причем проверка показала, что некоторые из них по недосмотру медкомиссий при военкоматах были призваны на службу уже с симптомами простуды.

Статистика военного ведомства говорит, что за весь прошлый год 16 человек стали жертвами неуставных отношений, но, по сведениям правозащитных организаций, эта цифра гораздо выше. Говорит Раиса Соколова, мать призывника, попавшего в армию в середине ноября.

Раиса Соколова: Он стал себя чувствовать очень плохо. Его положили в госпиталь. Начались систематические избиения. В палату они попали со старослужащими. Били по коленным суставам локтями, ногами, кулаками. Наносили удары табуретом по голове. Он ушел из госпиталя раздетый по снегу. Я получила сына с разбитыми коленями. Он плохо ходил. За два месяца службы его сломили.

Татьяна Вольтская: Представитель пресс-службы Военной прокуратуры Ленинградского военного округа Андрей Гаврилюк говорит, что прокуратура поддерживает контакт с правозащитными организациями, куда обращаются солдаты-срочники.

Андрей Гаврилюк: Мы стараемся поддерживать с ними серьезный контакт. Но все равно юридическое какое-то решение, реальную помощь, которую можно оказать в рамках проверки или дела, будет заниматься прокуратура. Чем быстрее мы об этом узнаем, тем будет всем лучше. И это будет правильно.

Татьяна Вольтская: В Ленинградском военном округе итоги потерь и правонарушений еще не подвели, говорит Андрей Гаврилюк.

Андрей Гаврилюк: Сейчас как раз идет сбор информации. Мы как раз этим занимаемся.

Татьяна Вольтская: И все-таки, солдаты-срочники, бегущие из своих частей от неуставных отношений, наученные горьким опытом бесплодного обращения во все инстанции, часто предпочитают искать защиты у правозащитников, например, у «Солдатских матерей».

Татьяна Валович: Сегодня у нас в гостях председатель правозащитной организации «Солдатские матери Петербурга» Элла Полякова. Вместе с ней пришли и Любовь Ежелева, координатор информационного центра правозащитной организации «Солдатские матери».

Как мы слышали в репортаже, Военная прокурату Ленинградского военного округа еще до конца не подвела итоги 2005 года. Но, наверное, организация «Солдатские матери» имеет свои какие-то итоги. Любовь, вы, наверное, как координатор больше знаете, или Элла Михайловна ответит – каковы же итоги 2005 года?

Любовь Ежелева: Вы знаете, мы, конечно же, уже подвели итоги. Потому что мы, во-первых, делаем это еженедельно, во-вторых, буквально недавно мы оглашали эти итоги для прессы. Мы можем сказать, что организацию поступило жалоб за прошлый год порядка 7 тысяч. Это зафиксированные нами преступления, которые произошли либо в рядах армии, либо в призывных комиссиях, которые набирали на службу призывников.

Татьяна Валович: То есть можно говорить о том, что официальные цифры в разы отличаются от тех сведений, которыми обладают правозащитные организации?

Элла Полякова: Естественно.

Татьяна Валович: Элла Михайловна, итог осеннего призыва 2005 года каков?

Элла Полякова: Итог достаточно серьезный, потому что люди уже достаточно грамотные. Они спорят с призывными комиссиями. На фоне расцветшей коррупции мы знаем, что сейчас наказаны и офицеры, военные врачи за коррупционные дела с военкоматскими работниками. При наличии большинства коррупционных фирм, которые на каждом углу говорят – дай взятку и откосишь от армии. Мы видим, что уже граждане обретают свое достоинство, и с помощью закона успешно защищаются и в судах. У нас было много судебных процессов. Притом все равно были облавы.

Конечно, самое печальное, что эти грубейшие нарушения, когда идет гражданская борьба на призывных пунктах, когда доверенных лиц не пускают, когда не хотят видеть реальные документы, которые доказывают о негодности молодого человека, это самая настоящая гражданская борьба. Причем с той стороны люди в форме, много женщин, прапорщицы и милиция. А с этой стороны что? Слабенькое гражданское общество, которое защищает призывника. На этом фоне, конечно же, разворачиваются драматические события, потому что осенний призыв ознаменовался тем, что призванные осенью уже погибли. Вот это уже трагедия.

Извините, у нас есть ребенок, который погиб, призванный только в ноябре, Митрофанов Денис. Мама его, Надежда, конечно, плачет. Что с ребенком произошло? С нейродермитом его забрали прямо из дома. Он был на больничном, но пришли домой и в наручниках увели.

Татьяна Валович: Это же первое грубейшее нарушение!

Элла Полякова: Это просто катастрофа, потому что это нарушение всех российских законов. Дальше. Больного ребенка держали в учебке под Москвой. Оттуда были нормальные письма. Затем его отправили в военный госпиталь. Там его продержали 2,5 месяца. Как мы считаем, это была применена карательная психиатрия. Его там кололи лекарствами.

Татьяна Валович: А это задокументировано? Это можно доказать или нет?

Элла Полякова: Вот это тяжело доказать. Сейчас мы получили эпикриз из этого Оренбургского госпиталя, где написано, что он был практически буйный. У нас есть письма нормального человека и уже заколотого человека. Дальше его уже в таком состоянии привез сопровождающий домой маме и сказал: «Судитесь». И вот ситуация, когда мама привела ребенка к нам. Мы с Денисом долго разговаривали. Он говорил, что в госпитале с ним обращались, как с животным. «Я никому не верю». Это говорит ребенок 18-летний. Я говорю: «Понимаешь, есть разные врачи. Давай все-таки попробуем решить эту ситуацию». У нас есть возможность реабилитировать жертв такого насилия в армии. Дали письмо в Институт Бехтерева, где, действительно, нормальные врачи. Но мальчик бросился с 15-го этажа своего дома.

Татьяна Валович: Он, в конце концов, не выдержал этого психологического состояния.

Элла Полякова: Не выдержал, да. И вот ситуация. Кто отвечает за это? Мы с нашими адвокатами думаем, кто отвечает за это преступление. Поэтому наше общество очень виновато. У нас уже пошла пандемия смертей молодых людей. Президент говорит о том, что государственная программа – птичий грипп, птичий грипп. А мы что, не видим очевидное? Ребята гибнут на наших глазах. Только за последнее время у нас… Да, вот вчера был звонок. Идет гроб сейчас из Черкасска. Убили мальчика. До этого были нормальные телефонные звонки.

Татьяна Валович: Это Южный федеральный округ?

Элла Полякова: Это Кавказ.

Татьяна Валович: Его послали туда из Петербурга?

Элла Полякова: Да.

Татьяна Валович: По-моему, было же распоряжение о том, что не призывать туда?

Элла Полякова: Ничего подобного. Все по советскому принципу. У нас до сих пор армия не вписана в гражданское общество. Армия, наоборот, пытается захватить гражданское общество. Вот этот конфликт гражданского общества и армии неестественный. А нам надо жить нормально и цивилизованно.

Татьяна Валович: У нас есть вопрос от слушателя. Вы в эфире, пожалуйста.

Слушатель: Вот такие зверства, криминал, погибают молодые парни в армии. Идут служить в армию, а приезжают в цинковом гробу. Вы отмечаете, когда уже это произошло, произошла смерть, произошел трагический случай, фиксируете это, отмечаете. Можете ли вы своими силами предотвратить, предугадать, чтобы не было таких смертей? Население итак вымирает, а тут еще молодые ребята, которые могут в своем возрасте производить население, они погибают ни за грош. Войны нет, а молодые люди погибают

Элла Полякова: Вы абсолютно правы. Спасибо вам за такую постановку вопроса. Действительно, мы в силах – и правозащитные организации, и граждане России – защищать молодых людей. Для этого есть все у нас. Законы нормальные, только надо граждан просвещать в плане этих законов. Для этого мы развернули программы. У нас просветительские программы, школа прав человека, семинары, тренинги, адвокаты готовы поддерживать в судах. Потому что каждый призывник должен знать, что, чтобы не решила призывная комиссия, всегда можно решение обжаловать в суде и остановить это решение.

Татьяна Валович: Хорошо, Элла Михайловна. Это вы говорите, если человек отстаивает свое право не идти на службу. Бывали такие случаи, обращались ли к вам ребята – мы готовы, это наш долг, мы понимаем это как долг гражданина России, мы готовы идти в армию, но мы знаем, что там делается. Что им можно порекомендовать? Психологический тренинг, спортом заниматься – это понятно. А правовая какая-то подготовка может быть в этом случае?

Элла Полякова: Спортом заниматься… Люба расскажите, пожалуйста.

Любовь Ежелева: Дело в том, что как раз мы пытаемся анализировать, почему же происходят эти преступления в армии. Мы пытаемся составить такой возможный прогноз. Но, к сожалению, типичных случаев нет. Буквально недавно (этим летом) у нас случай такой произошел. Юноша был призван из Санкт-Петербурга на конкурсной основе в президентский полк. Из многих кандидатов только двоих отобрали.

Татьяна Валович: Это, в общем, элитные войска.

Любовь Ежелева: Элитные войска. На гражданке он готовился специально к службе в армии. Он занимался каратэ, он занимался бодибилдингом, готовился и морально и физически.

Элла Полякова: Он из семьи военных.

Любовь Ежелева: У него служил старший брат, служил успешно, сохранил достаточно приятные воспоминания об этой службе. Ничего не предвещало беды. Этого мальчика сейчас нет в живых. Его били, вымогали деньги. В конце концов, довели его до самоубийства.

Татьяна Валович: Любовь, скажите, пожалуйста, обычно за первые числа января всегда поступает достаточно много обращений солдат. В этом году были ли уже какие-то обращения? Потому что в праздничные дни, как всегда, солдаты-срочники, можно сказать, предоставлены сами себе.

Любовь Ежелева: Дело в том, что у нас в организации поток обращений не иссякает и это не связано ни с праздниками, ни с какими-то другими сезонными изменениями. В Новый год приходили порядка трех бегунков каждый день, вынужденных покинуть часть молодых людей. В общем, на нашу горячую линию ежеминутно поступают обращения. Буквально вчера поступила жалоба, молодой человек хотел служить, он пошел в армию и, прослужив две недели, он сейчас лежит с острой пневмонией в госпитале.

Татьяна Валович: То есть, то же самое, что было в Красноярском крае. Кстати, сейчас наступили холода. Очень часто бывает вспышка. Обращаются ли к вам солдаты с тем, что они плохо обмундированы или недостаточно теплых вещей? Какие-то бытовые совершенно проблемы, может быть, это кому-то покажется смешным, но ведь это жизнь, это здоровье солдат.

Любовь Ежелева: Таких бытовых проблем много. Буквально сейчас у нас на контроле часть, которая расположена в городе Пушкино, оттуда поступил очень острый сигнал. Мало того, что в бане горячая вода подается всего на 10 минут и дальше они домываются холодной водой, у них нет ни белья, ни портянок, обмундирование слабенькое, ветхое. Дошло до того, что местные жители собирают солдатам теплую одежду.

Татьяна Валович: Это при том, что в осенний призыв, по-моему, так широко было по всем средствам массовой информации показано, что прямо уже на призывных пунктах дают новую экипировку солдатам.

Любовь Ежелева: Да. У нас, например, мамы за свои деньги вынуждены покупать комплекты обмундирования своим сыновьям, потому что, приезжая навещать их, они видят, что они полуодетые.

Татьяна Валович: На этот факт можно жаловаться, куда, кому и кто воспримет эту жалобу?

Элла Полякова: Для этого мы инициируем прокурорские проверки по таким фактам. К сожалению, такие факты действительно массовые. Недавно мы вместе с другими общественными организациями, мы входим в "Петербургское сопротивление", организовали поездку в Каменку. У нас были факты, что солдат морозят в палатках, заставляют принудительно подписывать контракт, так проводится военная реформа. Палатки, конечно, нам не показали, конечно, подготовились к нашему приезду, мы два раза уже ездили в Каменку. Под такой гражданский контроль мы вместе с военной прокуратурой поставили военных и в какой-то степени порядок навели. Но сейчас у нас появились новые бегуны - бегуны-контрактники. То есть, кого принудили подписать контракт, при этом не проверили их здоровье, то есть совершенно другой стандарт здоровья должен быть, не выплачивают деньги, не проверили их параметры психологической подготовки, в какой- то степени обманули, сказали, "ты будешь служить те же два года, только подпиши контракт". И вот эти ребята сейчас побежали. Таких тоже стало много.

Татьяна Валович: Наверное, им-то защититься сложнее. Потому что, с другой стороны, вы же добровольно подписали контракт. Как в этом случае действовать?

Элла Полякова: Вы знаете, одинаково даже проще, чем принудительному призывнику, которого принудительно затащили в армию и неизвестно, что с ним делают. Поэтому стандарт здоровья в категории годности у контрактника немножко пожестче. Поэтому даже проще защищаться.

В пятницу бежало в нашу организацию 16 солдат, которых избивали офицеры. К сожалению, это явление сейчас стало массовое, это последствия чеченской войны, когда офицеры избивают, вымогают деньги у несчастных мальчишек (а не секрет, кто у нас призывается в армию), используют на всяких страшных гражданских объектах, и при этом часто ребята гибнут и калечатся. И таких случаев у нас много. Сейчас у нас лежит в Ростове-на-Дону в госпитале мальчик, которого использовали офицеры на частных работах, он там потерял здоровье, у него полностью переломан позвоночник. Он сирота, родных у него нет. Вот кто отвечает за это? Кто провел это расследование? У нас, конечно, большие вопросы и требования к военной прокуратуре усилить контроль над преступлениями против человечности в армии.

Татьяна Валович: У нас есть вопрос от слушателя. Здравствуйте.

Слушатель: У меня такой вопрос. Уже несколько лет наблюдаю такое зрелище, как явно военнослужащие работают на стройке, в основном коттеджей. Естественно, они не говорят, откуда они, из какой части. Кто-то занимается такими вещами в Ленинградском военном округе? Картинка-то позорная.

Татьяна Валович: То есть это касается как раз нашего округа.

Элла Полякова: Пожалуйста, если есть такой сигнал, обращайтесь в нашу организацию, Разъезжая, 9. Обращайтесь, пожалуйста, в Окружную военную прокуратуру (Невский, 4). Обращайтесь, пожалуйста, в военную прокуратуру на Шпалерную, 19. Надо очень серьезно относиться к этому так называемому рабскому труду. Потому что ребята получают не только унижение своего человеческого достоинства, но, кроме того, они гибнут там, травматизм и посттравматическое расстройство очень серьезные получают. Таких фактов слишком много. Если это Сертовский район, в поднадзорности Сертовской прокуратуры, обращайтесь туда. Сейчас несколько офицеров уже осуждены, уже доведены до суда. Кстати, вот эти 16 солдат, которые строем пришли к командующему внутренних войск на Миллионную, 33, сейчас уже два офицера находятся в ИВС. То есть прокуратура очень хорошо работает, прокуратура внутренних войск (Якубовича, 26) и продолжает расследование. Факты подтверждаются, то, что говорят ребята. То есть тут можно нам, гражданам, реагировать и защищать наши интересы, чтобы ребята служили, а не занимались неизвестно чем.

Татьяна Валович: У нас есть вопрос от слушателя.

Слушатель: Здравствуйте. Пожалуйста, назовите телефон Комитета солдатских матерей Москвы.

Элла Полякова: В Москве несколько комитетов солдатских матерей. Но мы просим выбирать организацию для решения своих личных проблем, а не организацию, которая имеет какие-то другие интересы. У нас сейчас есть очень серьезное дело Максима Гугаева, дело громкое. Мальчик служил в Красном селе, его избивали, он убежал в лес, и командир в наказание его отдал в рабство так называемому генералу. И мальчик там пас гусей, его били, плохо кормили, вес у него дошел до 35 килограммов. И однажды этот хозяин плеснул ему кислотой в лицо. Он в тяжелейшем состоянии попал в Военно-медицинскую академию. Мама, а там шестеро детей, семья небогатая, из Ярославля, ей написали врачи письмо срочно приезжать, указали наш адрес и телефон следователя военной прокуратуры. Но мама обратилась в Комитет солдатских матерей в Москве. Что сделали эти дамы? Они взяли на себя несвойственные функции дознавателей и написали бумажку "Направляю для проведения дознания на сборный пункт" этого Максима и тут же передали в прессу. Его быстро переправили в эту же часть и спрятали в психиатрическом отделении нашего госпиталя. Вот мама, когда приехала, мы стали разбираться в этой ситуации.

Татьяна Валович: Элла Михайловна, все-таки звонившая женщина наверняка не из Петербурга. Это действительно ее право выбрать. Все-таки вы знаете какой-то телефон в Москве, куда обращаться по таким же вопросам.

Элла Полякова: Просто сейчас в студии нет этого телефона. Позвоните, пожалуйста, нам в организацию 712-41-99 или 712-50-58 и мы вам дадим телефоны московские.

Татьяна Валович: Код Петербурга - 812.

У меня вопрос, касающийся развития альтернативной гражданской службы в России. Как идет, как обстоит дело? Насколько я знаю по осеннему призыву, Петербург, по-моему, ни одного места не предоставил для прохождения такой службы. То есть заявки были, насколько я знаю, а не были они удовлетворены. Как вообще обстоит дело с этим вопросом, а также с изменением, может быть, законодательства? Будет ли инициация со стороны правозащитных организаций? Потому что все говорили и на стадии обсуждения еще, и потом после принятия закона об альтернативной гражданской службе, что, в общем-то, далек от совершенства этот закон.

Элла Полякова: Мы занимаем позицию, что как таковая альтернативная служба не решает ни проблемы армии, ни гражданского общества, поэтому закон этот просто бездействует. Это мы видим и предрекали. Просто нужно реальную реформу провести, отменить призывную систему комплектования вооруженных сил. Кстати, это уже делается. В той же Каменке сейчас переход, худо-бедно, но все-таки каким-то образом уже профессионализируется армии. И тогда не нужна альтернативная служба. Поэтому нас нисколько не беспокоит то, что не удовлетворяются заявки, и даже это во благо людям и обществу. Потому что закон настолько нелепый, настолько не защищает права человека и нет никаких механизмов, которые бы защищали бегуна с альтернативной службы. Мы знаем, когда ездили в Кострому, что там от неумения защитить свое право не служить молодой человек написал заявление на альтернативную службу, а он имеет заболевание астмой. Его в наказание просто отправили на пороховой завод в Казани, где у него резко ухудшилось состояние здоровья. И как решать эту ситуацию, никто пока этого не знает. Когда мы обсуждали с военной прокуратурой, они тоже не знают выхода из этой ситуации. Поэтому гражданам мы говорим, откройте закон о воинской обязанности, где написано "претендовать на военную службу или на альтернативную службу имеют право только те, кто годен к военной службе". Если вы имеете какие-то проблемы, надо к этому отнестись очень серьезно, потому что последствия катастрофические.

Татьяна Валович: У нас есть вопрос от слушателя. Пожалуйста.

Слушатель: Здравствуйте. Столько общественных организаций. У вас хотя бы один человек от этих организаций, я думаю, все-таки, наверное, прошел в Общественную палату. Но, если не прошел, наверное, обществу не нужно это.

Я как-то задавал вопрос по СНГ, знают ли в питерской студии, какое пособие на детей выплачивается в этих странах. И человек, который отвечал, сказал, что это не особо его интересует, он даже не представляет, какое место по сумме пособия занимает Россия. Интересно, а какое место занимает Россия хотя бы в СНГ по этим случаям дедовщины и убийства солдат? Я все-таки думаю, что единственным способ борьбы на сегодняшний момент является гласность, нужно открыть сайты в Интернете и выпускать какие-нибудь газеты. Даже если один солдат погиб в этой части, имена командиров от самого низшего звена нужно засвечивать. И так пускай набирается счетчик, сколько он и кому платит за эти шкуры. И еще, нужно немедленно все-таки подымать страхование огромное и выплачивать и родителям, и как бы наказывать, чтобы стоила человеческая жизнь чего-то.

Татьяна Валович: Целый комплекс вопросов. Давайте про Общественную палату. Насколько я помню, Элла Михайловна, как раз вас приглашали в уже созданную Общественную палату.

Элла Полякова: Да, было такое предложение, но потом меня включили в состав комиссии по правам человека Санкт-Петербурга. И такое заседание первой комиссии уже было, надо просто оживить ее работу и работать. Мы действительно можем многое сделать. Поэтому просто нам надо активизироваться.

Второе предложение - обменяться баннерами с другими организациями, усилить гласность в отношении каждого случая. Такое решение уже принято на нашем "Питерском сопротивлении", мы даже хотим создать такую черную книгу таких имен. Кстати, в декабре проходил форум "Гражданский конгресс", на котором мы тоже с Любой были, и тоже там принято такое решение на российском уровне это делать. Поэтому мы с вами можем многое делать. Давайте просто работать. И никаких проблем я не вижу особых.

Татьяна Валович: Тот вопрос, который касался уровня дедовщины в Российской армии и, скажем, в армиях бывших союзных республик или европейских стран. Потому что понятно, это ведь не только российская проблема, просто в России она приобрела настолько масштабное явление, что просто бичом стала.

Элла Полякова: Естественно, тут сказываются последствия афганской, чеченских войн. Какое-то время назад в Европе была издана черная книга преступлений против личности в армиях Европы. Там 18 армий, от Турции, Франции, Италии и прочее плюс Россия. Так вот доклад России был книга в книге. Во-первых, потому что мы хорошо работаем в этом направлении, мониторинг нарушений проводим. Во-вторых, Россия воюет. Россия, как и Советский Союз, постоянно воюет. Пока мы ни один день не прожили без войны. Та же Украина, та же Прибалтика не воюют, поэтому, естественно, нарушения есть, но они с ними справляются.

Татьяна Валович: Страны Балтии сейчас участвуют в операции в Ираке.

Элла Полякова: Они не воюют. Другое отношение к человеку. Пока мы не изменим отношения к армии, не поднимем ценность человеческой жизни (этот молодой человек абсолютно прав в этом плане), мы ничего не изменим.

Вот сейчас у нас вопиющий случай... мы всех приглашаем на пикет...

Любовь Ежелева: Это будет проходить около госпиталя в старом Петергофе, около платформы Старый Петергоф, буквально в одной автобусной остановке. Там происходят ужасные совершенно случаи, когда бездомных животных, проживающих на территории, периодически сжигают в топке котельной.

Татьяна Валович: Кто этим занимается?

Любовь Ежелева: Этим занимаются офицеры.

Элла Полякова: Приказывают солдатам это делать. Кошек, котят и щенков.

Любовь Ежелева: Буквально в эти праздничные новогодние дни щенков, которых уже практически разобрали служащие этого госпиталя, должны были забрать, их офицер сжег в топке. Приказал солдату собрать и в мешке бросил в топку.

Татьяна Валович: То есть этому есть свидетельства, можно ли привлечь к уголовной ответственности за такое отношение к животным?

Любовь Ежелева: Мы проконсультировались с военными прокурорами, они сказали, что да, конечно.

Татьяна Валович: Очень коротко последний вопрос - о страховании жизни солдат, срочников и несрочников.

Элла Полякова: Страхование сейчас существует, но оно настолько медленное, настолько неправильное, настолько длительное. То есть обязательное страхование, когда молодой человек попадает в армию, то жизнь его страхуется. Но можете себе представить, комиссованный по заболеванию и досрочно уволенный из армии получает максимум 15 тысяч рублей.

Татьяна Валович: И даже для того, чтобы эти деньги получить, наверное, нужно очень много пройти.

Элла Полякова: Нужно время, нужно еще процедуры определенные пройти. Кроме того, надо еще доказать. То есть никак не связано вот это насилие в армии с тем, что человек потерял здоровье. Потому что в армии как раз нет инструментов, которые преступления против личности сокращают. Существует институт дознавателей. Например, у нас на атомной станции сейчас вопиющий случай, когда офицеры просто пытают солдат. Там есть и гибель, мальчик погиб, его довели до самоубийства. Так вот жертв насилия как раз никто не защищает. Как раз это самое свежее дело, которым мы сейчас тоже занимаемся.

Элла Полякова: Спасибо, Элла Михайловна.