Сэмюэль Беккет не только обожал русскую прозаическую классику, но и живо интересовался эстетическими экспериментами первых двух десятилетий Советской власти, прежде всего — в кино. В 1936 году он написал письма Сергею Эйзенштейну и Всеволоду Пудовкину, предлагая себя в качестве ученика. Ответа Беккет не получил. Советская власть относилась к произведениям ирландца подозрительно — его очень долго не переводили и не ставили на советских сценах, а в 1960 году вышла статья о творчестве Беккета с названием «Осторожно! Трупный яд!» В конце шестидесятых его пьесы начали постепенно переводить на русский, а в конце семидесятых — осторожно ставить. Об истории Сэмюэла Беккета в советском и российском театре рассказывает театральный обозреватель Радио Свобода Марина Тимашева.
— Марина, можно ли говорить, что Беккет, как автор пьес, состоялся на российской или, может быть, еще раньше на советской сцене?
— Кирилл, ну, такой абсолютной уверенности, конечно, выразить невозможно. Попробуем рассказать историю. Вообще, первые спектакли на российской сцене появились в конце 1970-х годов. Несложно сосчитать, что между тем, когда были написаны и поставлены пьесы Беккета во Франции или в Европе — и тем, когда они появились на российских сценах, — проходит около 25 лет. Насколько мне известно, впервые «В ожидании Годо», самую знаменитую пьесу Беккета, наверное, его манифест, поставил в 1953 году Роже Блэн, а в Москве в конце 1970-х годов на малой сцене Театра Сатиры этот спектакль выпустил Алексей Левинский. В начале 1980-х годов тот же самый Алексей Левинский поставил «Последнюю ленту Креппа» и сам сыграл главную и единственную роль. То есть получается, что, во-первых, Россия включилась в театральную историю пьес Беккета довольно поздно, что, в общем, совершенно естественно, и, думаю, нет необходимости особенно обсуждать, почему это произошло.
— Можно ли говорить о том, что русский Беккет в том виде, в котором он существует на российской театральной сцене, приобрел какие-то местные черты? Ирландец, так сказать, с русским акцентом.
— Да, конечно. Посмотрим, что уже совершенно хорошо помню я. В 1997 году в Петербурге снова появляется пьеса Беккета «В ожидании Годо». Ее поставил режиссер Юрий Бутусов, и в главных ролях в спектакле были заняты студенты выпускного курса, нынче звезды и театра, и кино, и телевидения — это Константин Хабенский, Михаил Пореченков и Михаил Трухин. Это был студенческий спектакль, дипломный спектакль. Юрий Бутусов поставил его со студентами-выпускниками. Естественно исходил он из возможностей труппы. Это был внешне очень смешной, очень эксцентрический спектакль с клоунадой, песнями, танцами. Получалось так, что вроде бы группа молодых и полных шальной энергии весельчаков отправилась побродить по свету, выдумав себе встречу неизвестно с кем, с неким Годо. Ведь так бывает, когда играешь — и заигрываешься, и в какой-то момент герои начинали сами верить в правила придуманной игры, и не-появление-Годо оборачивалось для них, в общем, не беккетовской, конечно, трагедией безысходности, но, во всяком случае, поражением. Обращаю внимание на то, что я сейчас сказала. Именно не беккетовской трагедией, не его отчаянием, а поражением в игре. Это очень характерно. В 2004 году в театре «Et Cetera» один из величайших режиссеров современности Роберт Стуруа показал «Последнюю ленту Креппа». Креппа играл Александр Калягин, спектакль этот до сих пор в репертуаре театра. Роберт Стуруа делает то же самое, по сути дела, что и Юрий Бутусов, то есть он упрощает несколько задачу. Его не так занимают муки сознания беккетовского героя, сколько чрезвычайно узнаваемая история старого человека, выброшенного из жизни, абсолютно одинокого, никому не нужного. Недавно, в 2006 году Московский драматический театр им. А.С.Пушкина показывает премьеру «Счастливых дней». Это московская версия Михаила Бычкова, в ней занята Вера Алентова. Нужно заметить, что со сложнейшей задачей — актриса должна держать внимание зрительского зала в течение полутора часов, причем не имея никакой возможности передвигаться по сцене (потому что у Беккета написано: «В самой середине взгорка, по грудь в земле Винни», а ко второму акту это самая несчастная Винни закопана в землю до подбородка), — так вот с этой совершенно фантастически сложной задачей Вера Алентова справляется блестяще. Но все российские спектакли по пьесам Беккета как будто бы очень хороши, но для Беккета они слишком человечны. И они слишком утешительны для зрителя. Российские артисты, конечно, очень отличаются от своих европейских собратьев, они всегда сочувствуют своим героям.
— Получается, что русский Беккет оказался гуманистом.
— Мне кажется, что да. Это довольно странно, но ведь на самом деле никто же не знает, что человек может думать, что он пишет одно, а написать на самом деле совершенно другое. Он может манифестировать одни взгляды, а при этом другой какой-то человек, с ними знакомясь, находит в них что-то иное. И поэтому я не знаю, на самом деле, был ли сам Беккет не гуманистом.
