Александр Генис: В нашем «Книжном обозрении» мы уже не раз вели разговор о книгах, ставших возможными, благодаря, тому, что в ельцинской России были открыты секретные архивы для американских ученых. Сегодня Марина Ефимова представит книгу одного из них – Джонатана Брэнта, работающего в эпохальном проекте Йельского университета «Анналы коммунизма».
Jonathan Brent. Inside the Stalin Archives.
Discovering the New Russia
Джонатан Брэнт. «В сталинских архивах.
Изучение Новой России».
Марина Ефимова: Когда Борис Ельцин объявил об открытии секретных архивов КГБ и закрытых партийных архивов, историки, социологи, архивисты и журналисты со всего мира кинулись в Москву. Бросились в архивы (вместе со специалистами) и простые советские граждане – как жертвы, так и палачи. Тысячи людей впервые читали ставшие доступными дневники, письма, протоколы допросов, доносы и партийные директивы. Среди иностранцев, успевших быстро отреагировать на открывшийся доступ к драгоценной информации, был Джонатан Брэнт - сотрудник издательства Йельского университета, готовившего сборник «Анналы коммунизма». Читаем в книге Брэнта «В сталинских архивах»:
Диктор: «В абсолютной эйфории (достаточно наивной, как оказалось) я прилетел в Москву в январе 1992 года. Моей целью было получить ответы на вопросы, которыми задавались все западные специалисты по советской истории. А именно: Было ли убийство Кирова делом рук одинокого убийцы, или оно было совершено по приказу Сталина? Действительно ли произошел разрыв в отношениях Сталина с Лениным? Была ли компартия Соединенных Штатов вовлечена в советский шпионаж? Какова была настоящая роль Советского Союза в Гражданской войне в Испании? Почему Сталин не отреагировал на донесения разведчиков в канун немецкого вторжения в июне 1941 года? По чьей инициативе и под чьим контролем проходил Большой Террор 36-38-го годов? Как и почему произошла резня польских офицеров в Катыни? Был ли голод 32-го-33-го годов на Украине и в других областях страны результатом неурожаев или это был политически мотивированный, санкционированный правительством геноцид?»
Марина Ефимова: Странно, что Брэнт не задается вопросом, не была ли трагедия 32-го-33-го годов на Украине и в Казахстане результатом глупости, непредусмотрительности и тупой жестокости? То есть, не могло ли быть, что приказ о конфискации продуктов был спущен сверху без всякой даже мысли о том, что из этого может выйти: «нам, мол, сейчас важно спасти от голода города, а на Украине, в Казахстане или где там ещё – хоть трава не расти»... Кстати сказать, именно в книге Брэнта приводится характерный пример –Меморандум главного сталинского прокурора времен Большого Террора Андрея Вышинского, выпущенный им в 38-м году после инспекционной поездки по ГУЛАГу:
Диктор: «Заключенные, - говорится в Меморандуме, - доведены там до того, что совершенно потеряли человеческий облик. Кто-то – очевидный враг – добивается того, чтобы эти люди умирали или по дороге в лагеря, или по прибытии туда».
Меморандум Вышинского – классическая сталинистская реакция: в каждом провале системы винить саботажников».
Марина Ефимова: По моему мнению, Вышинский (больше, чем кто-либо другой из подручных Сталина) заслужил смерть в петле, а не в собственной постели. Но и он, я д-маю, не имел в виду сознательно обрекать своих подсудимых на то существование, свидетелем которого он стал во время инспекционной поездки по лагерям. Он, ведь, и сам мог туда попасть. Другое дело, что он не мог и остановить шабаш садизма, вызванный к жизни его собственной трактовкой юриспруденции. Поэтому возможно, что он написал Меморандум с единственной целью – хоть как-то прикрыть свой тыл – на всякий случай.
Но... согласны мы или нет с формулировками вопросов Брэнта, его работа в России в начале 90-х годов имела огромное значение для заполнения белых пятен в советской истории. И Брэнт, первым, особо подчеркнул в своей книге, что эта задача не могла быть выполнена, если бы не честная, мужественная и неустанная работа и помощь российских архивистов и историков. Тем не менее, получить ответы на заданные американскими историками вопросы оказалось труднее, чем Брэнт ожидал:
Диктор: «Несмотря на то, что один только Центральный партийный архив содержит 250 млн. документов, лишь горстка этих документов содержит бесспорные доказательства тех или иных действий советского правительства - доказательства, которые в Америке называют «дымящимся пистолетом». Теперь стало очевидно, что самые важные решения на высшем уровне и самые решающие приказы советские лидеры никогда не оставляли в письменном виде. Они всегда были устными. А те, что остались, были уничтожены. В связи с этим возник новый, более общий вопрос: каков был механизм, которым оперировала советская система в целом?»
Марина Ефимова: Другим разочарованием для Брэнта была замеченная им тенденция правительства новой России вернуться к такой патриотической интерпретации русской и советской истории, которая не останавливаясь перед любыми ее искажениями. Брэнт пересказывает случай с уважаемым русским историком, опубликовавшим работу, в которой говорилось, что советская армия оккупировала Литву еще до вторжения Гитлера в Советский Союз в 41-м. Историк немедленно получил официальное предупреждение о том, что если он будет повторять свою версию, то и он, и его дочь лишатся квартиры и работы. «Возвращаются 70-е, - сказал историк. - Ничего не попишешь».
Но больше всего удручает и поражает Уильяма Брэнта в России феномен Сталина.
Диктор: «Через два дня после похорон Сталина Илья Эренбург, в конце торжественного некролога, написал слова: «Сталин жив!». Кажется, его слова оказались пророческими. Сейчас, через полвека, когда всему миру известна цепь невообразимых преступлений Сталина, и он признан главным убийцей 20-го века, его место в жизни России остается загадочным. Когда я спросил офицера ФСБ, возможна ли в России реабилитация Сталина, он посмотрел на меня с ужасом: «Абсолютно невозможна, - сказал он, - Это все равно, что реабилитировать Гитлера». Однако авторы множества опубликованных в России книг, находят немало причин для прославления Сталина. Его портрет можно увидеть на коробках шоколада в магазинах Шереметьева. Можно ли себе представить, чтобы в аэропорту Мюнхена или Берлина продавали шоколад с изображением Гитлера?»
Марина Ефимова: Я так хорошо представляю себе людей, готовых сегодня к постепенной реабилитации Сталина. Это те, кто хочет не любить Россию, а гордиться ею, кто хочет трудиться не над ее выздоровлением, а над восстановлением ее «имиджа» сверхдержавы. Словом, те, для кого важнее не быть, а казаться.
Но дело историков – собирать факты. И Йельский университет уже выпустил первые 25 томов своего грандиозного проекта «Анналы коммунизма», включая недавно найденные стенограммы тридцати собраний Политбюро 30-х-40-х годов. Сейчас американские историки работают над архивами Сталина. Так что продолжение следует.
