Сегодня пришло сообщение о том, что Польша выдаст Австрии человека, подозреваемого в убийстве Умара Исраилова.

Отец убитого Умара Исраилова, главного обвинителя Рамзана Кадырова, заявил в эфире Радио Свобода, что продолжит дело сына в Европейском Суде и рассказал о пытках, которым подвергся он сам.

- На днях австрийская полиция заявила, что был арестован убийца Умара в Польше. Вы доверяете полиции?

- Я абсолютно не доверяю. Абсолютно! Я не знаю, кого они арестовали. По-моему, их задача - это убрать из этого убийства политический оттенок любыми путями. Я не понимаю этих людей.

- Вы считаете, что это было политическое убийство? Вообще, какая сейчас версия у полиции? Есть ли такая версия, что убийство Умара может быть связано с его жалобой в Европейский суд?

- Чтобы отвечать на такие вопросы, я должен иметь доступ к следственным материалам, которого у нас с адвокатом до сих пор нет. Я не понимаю, куда они клонят, что они имеют на сегодняшний день.

- Будете ли вы настаивать на рассмотрени жалобы вашего сына в Страсбургском суде?

- Конечно, встал вопрос, кто будет дальше представлять это дело в суде, жена Умара или я. Для жены это будет проблематично, и я сказал адвокату, что дальше это дело буду представлять я.

- Вы утверждаете, что боитесь за свою жизнь, так же, как и ваш сын.

- Я не утверждал, что я боюсь. Кроме Аллаха, я ничего и никого не боюсь. Я объяснял, что по логике вещей следующим должен быть я.

- Почему?

- А почему убили моего сына? Других причин для его убийства ни у кого не было на этом свете, кроме той жалобы, которую мы представляли в Страсбургский суд на Рамзана Кадырова. Мы представляли, что это опасно, но мы не боялись и не боимся и сегодня.

- Вы пишите, что вы сами содержались в Центорое.

-
Да, и в Гудермесе.

- Расскажите, когда, где, что там происходило?

- В Центорое я был четыре дня всего, остальное время, 11 месяцев и четыре дня я провел в Гудермесе в подвале АТЦ (антитеррористический центр - прим.ред.).

- Кто и за что вас задержал?

- Задержали меня через две недели после того, как Умар уехал с женой из страны. Приехали ко мне на работу и заявили, что Рамзан хочет со мной поговорить. Они меня забрали с работы. До этого они побывали в моей квартире, забрали жену, закрыли детей в квартире, забрали все документы и деньги, что были в доме, приехали ко мне на работу. Взяли меня, и мы поехали в Центорой. Когда из машины мы вылезли, из другой машины (там шесть или семь машин было) вышла еще одна женщина, это сестра жены Умара. Но я, ладно, мужчина, поговорить со мной он хочет. А зачем трогать женщин?И началось. Женщин увели куда-то.

Ничего не спрашивая, ничего не объясняя, напали, как собаки, избили, пытали током, чего только не делали, и, как паршивую собаку, потащили в угол и пристегнули к трубе. Там я лежал четыре дня, приходил в себя. Зубы повыбивали, ребра переломали, чего только ни делали. Единственный вопрос, который они задавали, где мой сын.

Четыре дня я там был, а после этого увезли в Гудермес, и там я сидел в подвале, в одной камере все это время, 11 месяцев. Никто меня не спрашивал, кто ты такой, кто тебя привез, за что тебя привезли, когда все это кончится. Никакой информации.

Единственный раз в последний день, это было 4 октября, когда нас отпускали, всех отпустили почему-то (это начала Рамадана было), подняли меня на второй этаж в кабинет и сказали: "Мы тебя сейчас отпускаем. Ты не должен говорить, где ты был и что ты видел".

- Вы не сказали, где ваш сын?

- Они узнали это, когда еще избивали меня. Они с моего телефона позвонили ему, когда он был в Польше. Рамзан сам ему грозил: "Я привез твою мачеху, сестру твоей жены, твоего отца, всех родственников. Я с ними расправлюсь, если ты не вернешься". Вот такой разговор у них был. Потом они больше вопросов не задавали.

- Ваш сын обвинял лично Рамзана Кадырова, что он применял пытки.

- Да.

- У вашего сына были ли какие-то доказательства этого?

- Какие могут быть у нас с сыном или у любого человека, который сидел у них доказательства, кроме следов и готовности засвидетельствовать это? Это же при свидетелях не делается. Да, у меня есть очень много свидетелей того, что я сидел у них. Этих людей я знаю, но я не могу их подключать, потому что я подверну их опасности.