Александр Генис: В эфире – «Музыкальная полка» Соломона Волкова. Соломон, что на вашей музыкальной полке сегодня?
Соломон Волков: У меня две книги о Шостаковиче. Одна книга - американская, другая - изданная в Москве. Причем эти две книги, написанные по разные стороны океана, демонстрируют одну проблему, связанную с Шостаковичем: о Шостаковиче на сегодняшний момент известно, с одной стороны - слишком много, с другой стороны - слишком мало.
Александр Генис: Это вообще парадокс истории. Когда-то замечательно было сказано про викторианскую эпоху, что мы никогда не узнаем ее истории, потому что мы о ней знаем слишком много.
Соломон Волков: Это очень схожий случай, потому что очень много издано материалов о Шостаковиче. Главную ценность, конечно, составляют, как всегда, его собственные письма и документальные материалы всякого рода, но уже есть достаточное количество и биографий, и, конечно, море исследований - и больших, и маленьких - посвященных той или иной стороне творчества Шостаковича. Но до сих пор нет того, что я бы назвал дефинитивной биографией Шостаковича. Что такое дефинитивная биография?
Александр Генис: Это та, к которой нечего прибавить.
Соломон Волков: И которая суммирует все, что на сегодняшний день уже скопилось о данном человеке, и подытоживает это все. Это то, что мы знаем об этом человеке на сегодняшний момент.
Александр Генис: Есть такая биография Набокова, есть такая биография Пикассо.
Соломон Волков: Так вот такого рода биография Шостаковича, которая, в свое время, может быть, и могла претендовать на звание дефинитивной, вышла в Советском Союзе в 70-е годы, и автором ее была Софья Хентова. Это такой увесистый двухтомник. И Хентова во многом выступала в роли первооткрывателя, поскольку большое количество этого документального материала она собрала первая, опросив огромное количество людей. Но, понятно, что книга, изданная в Советском Союзе о таком сложном и противоречивом авторе как Шостакович, не могла быть полной и не могла, по определению, оказаться правдивой, потому что полную и правдивую книгу никакая цензура в тот момент не пропустила бы. Но сейчас, когда мы знаем о Шостаковиче гораздо больше, и он вырисовывается гораздо более сложной и загадочной фигурой, чем когда-либо, тоже нет такой биографии. Одна из книг, о которых я говорю, называется «Шостакович компэниан», и я даже не очень понимаю, как это перевести, потому что нет такого еще жанра в России, как «Спутник Шостаковича». Вот есть другой такой жанр «Портабл ридер» - тоже еще нет такого жанра в России.
Александр Генис: И очень жалко. И тот, и другой жанр нужен.
Соломон Волков: И здесь они очень распространены.
Александр Генис: У меня пол библиотеки состоит из таких книг.
Соломон Волков: Редактор этого издания, которое вышло в «Гринвуд пресс» - американский профессор Майкл Мишра - проделал очень хорошую работу. Это толстый том на 600 с лишним страниц. Там есть и биография Шостаковича, и история его рецепции, и анализы отдельных произведений. Причем, одна из глав сосредотачивается на чрезвычайно энигматическом сочинении Шостаковича, его последнем Квартете номер 15. Это такая струящаяся, очень темная, мрачная музыка элегического характера, некрологическая. Это автонекролог, если угодно. Еще очень мало мы понимаем о квартетах Шостаковича, особенно о позднем. В него можно вслушиваться, и я слышу в нем усталость и еще какие-то, таинственные для меня, смыслы.
Другая книга, о которой я вспомнил в связи с американской, вышла несколько раньше в Москве, автор ее - Ирина Степанова, и называется она «Вступая в век второй. Споры продолжаются». Имеется в виду Шостакович и споры о нем. А «век второй» мы отметили не так давно - в 2006 году было столетие со дня рождения Шостаковича. Размеры несопоставимы, книга Мишры гораздо толще, но у Степановой тоже разбирается и личность, и творческий метод, и отдельные произведения. Она - единоличный автор, а Мишра был редактором своего тома. Опять-таки, много очень любопытных наблюдений, но дефинитивной биографии еще нет. Я понимаю затруднение здесь. Потому что в тот момент, когда ты начинаешь выстраивать какое-то связное повествование о Шостаковиче, оно рассыпается. Этот человек был слишком противоречивым, слишком разным, и отдельные загадки его жизни это все еще ребус, который требует какого-то разрешения. Я не очень понимаю еще даже, кто, как и когда сможет выстроить вот такое единое повествование, хотя я знаю, что в Москве живет замечательный исследователь творчества Шостаковича, его зовут Марк Арановский, и лучшее, что написано о Шостаковиче на русском языке за последние годы принадлежит его перу. И, в частности, Арановский замечательно написал о последней симфонии Шостаковича, она тоже 15-я (он написал 15 квартетов и 15 симфоний), и это тоже невероятно энигматическое сочинение, которое, когда его слышишь, привлекает какой-то странной инфантильностью. О Шостаковиче всегда говорили, и это отмечает Степанова в своей книге, что он - злой ребенок. Таковым он был и когда он был юным, и таковым остался до самой своей смерти. И вот эта, какая-то колючая инфантильность проявляется также и в 15-й симфонии, и в ней есть так же загадочные цитаты, в частности, из Россини, из его знаменитой увертюры к «Вильгельму Теллю». И вот эта вот симфония, с загадочной цитатой из Россини, сейчас и прозвучит в исполнении Мариса Янсонса.
