Александр Генис: Продолжая разговор о странных фильмах, я хочу вспомнить самый необычный из всех, вышедший на экраны в нашем, 21-м веке. Это - картина Кристофера Нолана “Мементо” – “Вспоминаю”. В ней выведен персонаж, разрушающий главную условность искусства – историю как таковую. После тяжелой травмы герой фильма потерял способность что-либо запоминать. Вся его жизнь укладывается в несколько минут настоящего. Остального просто не существует. Герой пригвожден к мгновению, пока река времени протекает мимо него - вместе с сюжетом. В фильм встроен механизм, мешающий рассказать историю так, чтобы мы ее поняли. Чтобы оценить радикальность этого поворота, вспомним, что с опаской встречая никому не известное будущее, мы привыкли хотя бы прошлое считать своим несомненным достоянием. Но для героя “Помни” вчерашний день так же непредсказуем, как завтрашний.
Самое поразительное в этой фантастической истории – реальный эпилог, из которого следует, что фильм ничего не придумал: такой человек действительно был, жил и недавно умер.
С подробностями – Владимир Гандельсман.
Владимир Гандельсман: Этой зимой Генри Густав Молинсон — всемирно известный под именем H. M. - умер в частном санатории. Его смерть была подтверждена Сюзанной Коркен, неврологом из Массачусетского технологического института, которая работала с ним в течение многих десятилетий. Генри Молинсону было 82 года. В некрологе его назвали “незабываемым пациентом”. В этих словах содержится некоторая горькая ирония. Пациент-то незабываемый, но вот сам он почти ничего не помнил. Почти. Он знал свое имя. Он знал, что семья его отца приехала из Луизианы, что его мать была из Ирландии, он знал о крушении фондовой биржи в 1929-м году, о Второй мировой войне и что-то о жизни в 1940-х. Но он не мог вспомнить почти ничего после этого. История такова: в 1953 году он подвергся экспериментальной операции на мозг, дело было в Хартфорде, чтобы избавиться от одного недуга, но приобрел другой: синдром, который невропатологи называют глубокой амнезией. Он утратил способность к каким-либо новым воспоминаниям. В течение следующих 55 лет, каждый раз, когда он встречал друга, каждый раз, когда он ел, каждый раз, когда он гулял в лесу, - всё это происходило как бы впервые.
Александр Генис: Именно это сделало его находкой для ученых. В течение многих лет он считался самым важным пациентом в истории науки о мозге. Он был “подопытным кроликом” сотен исследований...
Владимир Гандельсман: И помог ученым в изучении биологии, памяти и физических навыков человека, равно как и хрупкой природы человеческой идентичности. С 27-и лет, когда он стал объектом интенсивного исследования, он жил с родителями, затем с родственником и, наконец, в институте. Амнезия не повредила его интеллект, не изменила радикально его индивидуальность. Но он не мог работать и жил, в большей степени, чем любой мистик, исключительно данным моментом.
Александр Генис: То есть, он жил вечным сейчас.
Владимир Гандельсман: Абсолютно.
Александр Генис: Сейчас наука о мозге развивается по экспоненте - студентов полно, лаборатории во всем мире обильно финансируются, когда исследователи работают с мощной, отображающей мозг технологией, все изменилось. Но тогда, в середине 20-го столетия, эта наука находилась в эмбриональном состоянии.
Владимир Гандельсман: А то, что случилось, случилось в далекие времена. Когда господин Молинсон, ему было 9 лет, упал с велосипеда и ушиб голову, ученые еще не умели заглянуть внутрь и увидеть, что же произошло с его мозгом. У них не было тогда ясного научного знания, сколь сложны такие функции человека как, например, память. Они не могли объяснить, почему у мальчика возникли аномальные явления после несчастного случая, и даже не знали, есть ли связь между ушибом и припадками, которые появились после этого. Спустя восемнадцать лет после того несчастного случая, господин Молинсон пришел в офис доктора Уильяма Бикэра Сковилла, нейрохирурга в Хартфордском госпитале. Господин Молинсон часто терял сознание, у него случались конвульсии, и он больше не мог работать. Доктор Сковилл решил хирургическим путем удалить два участка мозговой ткани. Припадки стали реже, но процедура радикально изменила Н. М.
В то время многие ученые полагали, что память не находится в какой-то локальной области мозга, что она – повсюду. Повреждение мозга, от операции или несчастного случая, изменяло функции памяти непредсказуемым образом.
Александр Генис: Что же революционного в этом опыте?
Владимир Гандельсман: Значение этих опытов было огромно. Ученые поняли, что есть, по крайней мере, два источника в мозгу для образования новых воспоминаний. Один, известный как декларативная память, записывает имена, лица, новый опыт, складирует и держит все это до тех пор, пока не потребуется. Эти функции зависят от органа, который называется гиппокамп, и является предметом интенсивного изучения. Другая система, обычно известная как моторные навыки, является подсознательной и зависит от других мозговых областей.
Александр Генис: Это объясняет, почему люди могут кататься на велосипеде и плавать после многих лет отсутствия опыта.
Владимир Гандельсман: Верно. Исследователи начали применять другие методы измерения памяти. Они увидели, что краткосрочная память Н. М. была отличной; он мог удерживать мысли приблизительно 20 секунд. Это происходило без участия гиппокампа, которого у него не было.
Александр Генис: Как складывалась жизнь господина Молинсона, его ежедневная жизнь?
Владимир Гандельсман: Живя в доме своих родителей, и позже у родственника в течение 1970-х, Молинсон ходил в магазин, косил лужайку, собирал листья и смотрел телевизор. Он застилал кровать, готовил завтрак и прочее. Он также понимал, что вносит вклад в дело науки, хотя не понимал деталей, - говорила доктор Коркин, которая встречала господина Молинсона, учась в лаборатории доктора Милнера, и продолжала работать с ним до его смерти. У Н. М. были отрывочные воспоминания – какие-то картины детства: прогулка с родителями в лесу, какая-то охота неподалеку от дома, что-то еще. Но он не мог их расположить во времени и что-либо рассказать как единую историю. При этом он обладал четким самосознанием, понимал шутки и реагировал на них даже полноценней, чем остальные, присутствующие в комнате.
Однажды некий ученый, посетивший доктора Милнер и Н.М., заметил, насколько интересный человек этот Молинсон. И тогда, рассказывает доктор Милнер, Н.М. покраснел, пробормотал, что он никогда не думал о том, что он такой уж интересный, и смущенно удалился.
Александр Генис: Можно сказать, что этот незабываемый пациент продвинул медицинскую науку, сознательно помогая врачам?
Владимир Гандельсман: Именно сознательно, он ведь никогда не отказывался от экспериментов, которые на нем проводились, наоборот, словно бы сознавал, что участвует в значительном исследовании... Мозг его сохранен, как мозг Эйнштейна. Возможно, для будущих экспериментов.
