Москва простилась с Олегом Ивановичем Янковским. Прощание и панихида - в театре "Ленком". Похороны - на Новодевичьем кладбище.
С самого утра на улице Малая Дмитровка было страшно тихо. Движение было перекрыто. Огромная, в много рядов, толпа тянулась к "Ленкому" от Садового кольца и не собиралась убывать, а люди стояли молча.
Во всех подземных переходах на "Пушкинской", в цветочных киосках, уже к 11 утра красовались пустые вазы: все цветы были раскуплены. Панихида началась в два часа дня. В зале было много знаменитых лиц, но глаза хотели смотреть только на одно лицо - самого Олега Янковского, на фотографии. Красивое, умное, благородное, чистое лицо великого актера.
- Олег редкий, удивительный человек, - говорит режиссер Глеб Панфилов; в его картине "Без вины виноватые" Янковский сыграл одну из последних киноролей. - Отсюда - производное: редкий актер. Актер, который много работал над собой, очень прогрессировал от года к году, совершенствовался, углублялся. Ему нравилось этим заниматься. Знаете, как дерево, которое растет - вот оно так постепенно пошло и стало цвести, стало благоухать, набирать мощь, силу, высоту... Вот это происходило с Олегом.
Он казался закрытым. На самом деле, он не был таковым. Он был скорее сдержанным. Сдержанность, за которой было все - и искренность, и прямота, и, если хотите, юмор. Он овладел свойством быть комедийно смешным. В "Женитьбе" мы его видим в таком качестве. Это его открытие. А в "Без вины виноватые" - немолодой Муров, который до сих пор, в свои уже 50, зависит от мамы, от ее денег. Обычно Мурова играет молодой артист. А тут - вот такой, с сединой, вечный при маме сын. Это уже и драматично, и смешно, и грустно, и драматично. Блестящая работа, зрелая.
Жду его работу в "Каренине". Думаю, что его роль. Жду его работу в фильме об Иване Грозном ("Анна Каренина" Сергея Соловьева и "Царь" Павла Лунгина – последние киноработы Янковского, которые вскоре появятся в прокате. – РС.). Он снимал подряд, даже параллельно многие роли - и делал этот легко, непринужденно. Пота в его работе я никогда не видел. Он умел как-то радостно трудиться. Для него работа - в радость, жизнь - в радость. Вообще, мажорный человек, необыкновенно мужественный. Как он держался последние полгода - это, конечно, достойно настоящего мужчины. Говорят, актер - это женская профессия. Ничего подобного! Настоящие мужчины остаются таковыми. Вот Олег был один из них.
И еще. Для меня Янковский знаете кто? Российский денди – причем отборный, настоящий, органичный, естественный. Он был элегантен всегда. Меня поразил рассказ молодого человека, который учился в школе с его сыном Филиппом - как однажды Олег пришел в школу в белом костюме и стал играть с ребятами в футбол. Вот это в его стиле. Он денди - замечательный и благородный.
Тихую-тихую панихиду начал Марк Захаров. Он назвал Олега Янковского "солнышком многострадальной России":
- Олег мог и имел право долго смотреть на людей. Он нес с собой какое-то целебное начало, какую-то умную печаль и веселую отвагу, и все вместе. Когда мы снимали с ним финал "Того самого Мюнхгаузена", во мне шевельнулась мысль: может быть, это не совсем корректно - подниматься в небо человеку? Но оттого, что поднимался ввысь Олег Иванович, эта акция приобрела свою закономерность, допустимость.
Скажу то, что говорили наши предки - пусть успокоится его светлая душа. Те выси божественные, куда он поднимается - он их достоин. Он имеет на это право. Он имеет за своими плечами всенародную любовь русских людей, людей российских.
Владимир Этуш говорил, что Янковский, как и его Мюнхгаузен, ушел по лестнице туда, откуда пришел - на небеса. А вот Леонид Броневой говорил о судьбе, и совершенно в ином тоне:
- Он был талантливым, красивым, благородным, деликатным человеком. Она не имеет права забирать раньше времени! Почему она распоряжается, не согласовав это ни с кем, любой жизнью? Забирает того, кого считает нужным. Кто она такая? Где она?
Я понимаю, почему она невидимая. Она боится, судьба. Если бы она на секунду материализовалась, то миллионы людей объявили бы ей дуэль, или разорвали бы ее на части. В эти страшные минуты я скажу, наверное, кощунственную вещь: я не принимаю церковный постулат о смирении. Почему я должен с этим смиряться?! Я никогда с этим не смирюсь! Я подумал: как же воевать с этой судьбой, когда она невидимая, ее нет? Это все равно, что бить воздух. Вот маленький кусочек души Олега Ивановича, конечно, уйдет туда, но 99,9% его души останутся в миллионах сердец людей, которым он принес столько радости! А раз это останется у миллионов сердец, то судьбе придется подумать, права ли она!
- Когда-то Гриша Горин сказал: "как хорошо, что мы все вместе плывем на одном корабле". Вот мы плывем, но мы теряем самых лучших. Не понимаю – почему, - сказала Инна Чурикова. - Не понимаю… Олег - мощный человек, мужественный человек! Я думала, что он выиграет эту историю, потому что он очень любил жизнь. Он радовался жизни. Любил сцену. Он любил работать. Во всем была радость и любовь. Вообще, он как-то удивительно хорошо жил, на мой взгляд, правильно, потому что жизнь - подарок. Как он красиво жил! У него не было ничего такого, какого-то черноватого цвета. Такие люди должны жить! Вот в чем дело.
"Черноватого цвета в нем не было, у него - светлый путь", - сказала Инна Чурикова. Когда панихида закончилась, я еще раз, уже от дверей, посмотрела на портрет Олега Янковского. При взгляде сбоку, лица видно не было, и не было видно темного фона фотографии. Осталось белое пятно, а на стекло падал свет большой люстры театра. Ослепительный белый свет.
Фоторепортаж: Идут к Янковскому
С самого утра на улице Малая Дмитровка было страшно тихо. Движение было перекрыто. Огромная, в много рядов, толпа тянулась к "Ленкому" от Садового кольца и не собиралась убывать, а люди стояли молча.
Во всех подземных переходах на "Пушкинской", в цветочных киосках, уже к 11 утра красовались пустые вазы: все цветы были раскуплены. Панихида началась в два часа дня. В зале было много знаменитых лиц, но глаза хотели смотреть только на одно лицо - самого Олега Янковского, на фотографии. Красивое, умное, благородное, чистое лицо великого актера.
- Олег редкий, удивительный человек, - говорит режиссер Глеб Панфилов; в его картине "Без вины виноватые" Янковский сыграл одну из последних киноролей. - Отсюда - производное: редкий актер. Актер, который много работал над собой, очень прогрессировал от года к году, совершенствовался, углублялся. Ему нравилось этим заниматься. Знаете, как дерево, которое растет - вот оно так постепенно пошло и стало цвести, стало благоухать, набирать мощь, силу, высоту... Вот это происходило с Олегом.
Он казался закрытым. На самом деле, он не был таковым. Он был скорее сдержанным. Сдержанность, за которой было все - и искренность, и прямота, и, если хотите, юмор. Он овладел свойством быть комедийно смешным. В "Женитьбе" мы его видим в таком качестве. Это его открытие. А в "Без вины виноватые" - немолодой Муров, который до сих пор, в свои уже 50, зависит от мамы, от ее денег. Обычно Мурова играет молодой артист. А тут - вот такой, с сединой, вечный при маме сын. Это уже и драматично, и смешно, и грустно, и драматично. Блестящая работа, зрелая.
Жду его работу в "Каренине". Думаю, что его роль. Жду его работу в фильме об Иване Грозном ("Анна Каренина" Сергея Соловьева и "Царь" Павла Лунгина – последние киноработы Янковского, которые вскоре появятся в прокате. – РС.). Он снимал подряд, даже параллельно многие роли - и делал этот легко, непринужденно. Пота в его работе я никогда не видел. Он умел как-то радостно трудиться. Для него работа - в радость, жизнь - в радость. Вообще, мажорный человек, необыкновенно мужественный. Как он держался последние полгода - это, конечно, достойно настоящего мужчины. Говорят, актер - это женская профессия. Ничего подобного! Настоящие мужчины остаются таковыми. Вот Олег был один из них.
И еще. Для меня Янковский знаете кто? Российский денди – причем отборный, настоящий, органичный, естественный. Он был элегантен всегда. Меня поразил рассказ молодого человека, который учился в школе с его сыном Филиппом - как однажды Олег пришел в школу в белом костюме и стал играть с ребятами в футбол. Вот это в его стиле. Он денди - замечательный и благородный.
Тихую-тихую панихиду начал Марк Захаров. Он назвал Олега Янковского "солнышком многострадальной России":
- Олег мог и имел право долго смотреть на людей. Он нес с собой какое-то целебное начало, какую-то умную печаль и веселую отвагу, и все вместе. Когда мы снимали с ним финал "Того самого Мюнхгаузена", во мне шевельнулась мысль: может быть, это не совсем корректно - подниматься в небо человеку? Но оттого, что поднимался ввысь Олег Иванович, эта акция приобрела свою закономерность, допустимость.
Скажу то, что говорили наши предки - пусть успокоится его светлая душа. Те выси божественные, куда он поднимается - он их достоин. Он имеет на это право. Он имеет за своими плечами всенародную любовь русских людей, людей российских.
Владимир Этуш говорил, что Янковский, как и его Мюнхгаузен, ушел по лестнице туда, откуда пришел - на небеса. А вот Леонид Броневой говорил о судьбе, и совершенно в ином тоне:
- Он был талантливым, красивым, благородным, деликатным человеком. Она не имеет права забирать раньше времени! Почему она распоряжается, не согласовав это ни с кем, любой жизнью? Забирает того, кого считает нужным. Кто она такая? Где она?
Я понимаю, почему она невидимая. Она боится, судьба. Если бы она на секунду материализовалась, то миллионы людей объявили бы ей дуэль, или разорвали бы ее на части. В эти страшные минуты я скажу, наверное, кощунственную вещь: я не принимаю церковный постулат о смирении. Почему я должен с этим смиряться?! Я никогда с этим не смирюсь! Я подумал: как же воевать с этой судьбой, когда она невидимая, ее нет? Это все равно, что бить воздух. Вот маленький кусочек души Олега Ивановича, конечно, уйдет туда, но 99,9% его души останутся в миллионах сердец людей, которым он принес столько радости! А раз это останется у миллионов сердец, то судьбе придется подумать, права ли она!
- Когда-то Гриша Горин сказал: "как хорошо, что мы все вместе плывем на одном корабле". Вот мы плывем, но мы теряем самых лучших. Не понимаю – почему, - сказала Инна Чурикова. - Не понимаю… Олег - мощный человек, мужественный человек! Я думала, что он выиграет эту историю, потому что он очень любил жизнь. Он радовался жизни. Любил сцену. Он любил работать. Во всем была радость и любовь. Вообще, он как-то удивительно хорошо жил, на мой взгляд, правильно, потому что жизнь - подарок. Как он красиво жил! У него не было ничего такого, какого-то черноватого цвета. Такие люди должны жить! Вот в чем дело.
"Черноватого цвета в нем не было, у него - светлый путь", - сказала Инна Чурикова. Когда панихида закончилась, я еще раз, уже от дверей, посмотрела на портрет Олега Янковского. При взгляде сбоку, лица видно не было, и не было видно темного фона фотографии. Осталось белое пятно, а на стекло падал свет большой люстры театра. Ослепительный белый свет.
Фоторепортаж: Идут к Янковскому
